[ Другие ]

Я училась в классе, в котором девочек было в четыре раза больше, чем пацанов. Девочки с пятого класса знали Мандельштама наизусть, поэтому превосходство их разума казалось мне очевидным. В университете ситуация была аналогичная: ребята на филфаке редкость, а те, что есть, не сильно жалуют лекции, поэтому я привыкла к женскому окружению. Мужчин было мало, и это было удобно. Никто не жужжал об андроидах и космолётах, материнках и винчестерах, никто не просил приходить с утра пораньше в субботу поболеть на межфакультетском матче и наивно не убеждал меня в том, что «Red alert» круче «Mario». Тем более что образу настоящего, Большого мужчины  соответствовал лишь тот, кто мял гранат в моих воспоминаниях.

Я всегда смеялась над тем, как пацаны боятся в чём-то уступать девчонкам. Один мой юный знакомый расстраивается больше всего, когда проигрывает в футбол своей маме, а не друзьям. Я свыклась с мыслью, что своеобразность мужчин – это общеизвестный факт и пересмотрению не подлежит. И с тем, что они в любом возрасте мечтают о вселенских подвигах, дорогих игрушках и широкой улыбке в кастрюле. Мой сарказм торжествовал до тех пор, пока меня не угораздило полюбить одного такого экземпляра. Самого безумного, разумеется.

Безумный увёз меня в другой город, где мне аукнулись все мои насмешки. Нынче меня окружают одни мужики. Дома и на работе, на работе и дома. Они плотно заполнили моё пространство, и это здорово! Ибрагим учит меня разбираться в графическом дизайне, Мага – в карбюраторах, Абдулла – отличать с первого раза Гюлля от Эрдогана, Зураб – быть смелой и внутренне свободной. Нет, меня не перестали удивлять их принципы, желания и привычка пить безалкогольное пиво с сухариками, которые раскиданы по всей квартире, просто я наконец поняла, что они – ДРУГИЕ. И в этом их главная прелесть.