[Жить тяжело, особенно поэтам] Особенно, если у них юбилей. Расул Гамзатович сам неоднократно заявлял, что считает свою жизнь черновиком и на родственных правах «Черновик» говорит без пиетета.
С третьего сентября республика с остервенением отмечает 80-летие Сократа Кавказа, Живого Эвереста Поэзии, Певца Любви и Женщин. Приведенными эпитетами, а также многими другими поэта щедро одаривали практически все выступающие.
Нашему корреспонденту довелось побывать на трех мероприятиях. Надо сказать, что все они практически дублировали друг друга. Восточная пышность фраз, зашкаливающая почтительность и приторная до тошноты общая атмосфера. Некоторые читали речи по бумажке, а смелая Фазу Алиева говорила с завидным энтузиазмом и без шпаргалки. Ее эмоциональная речь на презентации восьмитомника произвела сильное впечатление, несмотря на упоминание о «фарах души и сердца». Но на экспромт не тянула, поскольку была повторена практически без изменений на торжественном вечере в Русском театре. И опять фигурировали те самые загадочные «фары».
На таком фоне юбиляр смотрелся бы очень выигрышно, поскольку его речи сводились к хармсовскому: «Я такой же, как вы… Только лучше». И смешно, и в тему. Но произошел тот же конфуз, что и с пламенной Фазу. Шутки, произнесенные дважды, перестают смешить и вызывает тоскливое недоумение.
Не будет бестактностью напомнить, что состояние здоровья Расула Гамзатова оставляет желать лучшего, он и сам об этом часто упоминает. Можно лишь догадываться, как тяжело ему дается вся юбилейная суета. Только 9-го сентября он с 11-ти до часу дня присутствовал на закладке камня под памятник Журавлям, а в 2 часа уже сидел в Русском театре, где принимал поздравления и подарки. В пять часов закончилась официальная часть и народ, явившийся в Русский театр, едва ли получил удовольствие от бесконечно скучных речей, какие бы высокие гости их не произносили. У входа в театр на всякий случай стояла «скорая помощь». А утром 10-го — поездка в Цада. Даже для здорового и молодого человека такая программа была бы утомительна.
В эти дни так много говорится о значении Расула для Дагестана. Его именуют Символом, забывая, что в первую очередь он поэт. Сможет ли что-нибудь стоящее написать человек, изнуренный поездками, собраниями и презентациями?
Нужны ли они, а если да, то кому? Уж во всяком случае, не Гамзатову, который почестями уже давно сыт. Разве самодельные стихи, зачитанные Казанцевым на Торжественном вечере в Русском театре, компенсируют ненаписанные Расулом строчки? Увесистый орден святого апостола Андрея Первозванного, прикрепленный к пиджаку поэта, олицетворяет собою тяжелое бремя славы. ]§[