29 дней пыток

Магомед Хазамов - бывший глава посёлка Богатырëвка - человек, которого обвиняют в убийстве Гаджимурада Камалова - основателя газеты "Черновик". Наш общий адвокат Асад Джабиров, в порядочности и профессионализме которого у меня нет сомнений, говорит, что дело полностью сфабриковано. Брат Гаджимурада - Магди Камалов - утверждает то же самое. Я встретил Хазамова в СИЗО и поговорил с ним лично. Сильно впечатлительным читать не советую.

 

- В день убийства я с утра до вечера находился на работе, у меня был приёмный день. Вечером поехал домой. На момент убийства у меня зафиксирован телефонный разговор длиной около получаса, и биллинги чётко указывают на моë местонахождение.

 

- По моей информации её запустил в народ Али Камалов - родственник Гаджимурада, председатель союза журналистов Дагестана. Скажу даже, что мне это известно точно. Это долгая история, связанная с внутренней политикой в Согратле и борьбой за поддержку сельчан. Все, кто был, скажем так, в оппозиции к Шамилю Исаеву, убеждены, что журналистов Малика Ахмедилова и Гаджимурада Камалова убили по его заказу.

Меня, который никогда не имел ничего общего с Исаевым и даже не общался с ним, пытаются приплести к этим убийствам якобы в качестве одного из исполнителей.

Логика простая. Мурада Шуайбова задержали в качестве подозреваемого в роли исполнителя в убийстве Ахмедилова. Потом это убийство стали связывать с убийством Камалова. А поскольку мы с Мурадом дружили, меня определили в его сообщники. Третьим с нами по версии обвинения был Магомед Абигасанов.

Малик Ахмедилов с детства был моим другом. Я настаивал, чтобы он стал главным редактором "Нового дела". С Гаджимурадом мы тоже дружили. Я часто приходил к нему за советами. Мы с ним подолгу беседовали и вместе планировали мои перспективы стать главой Гунибского района. Всё это никак не стало препятствием для версии обвинения. Они говорят, что за убийство я получил кресло главы Богатыревки. Но главой я стал 7-го декабря, а убийство произошло 15-го. Авансом что ли мне кресло дали?

 

- В 2012 году меня, как и многих наших сельчан, стали приглашать в качестве свидетелей на допросы. Я проходил неоднократно детектор лжи, результаты говорили, что я не располагаю никакой информацией и тем более не являюсь участником этого преступления.

Следователи начали намекать, что я якобы мог исполнить это убийство в обмен на кресло главы администрации.

 

- То есть следователи видели заказчиком Амирова? Ты ему не сказал?

- Сказал. Когда их намëки повторились несколько раз, я поговорил с Амировым. Он ответил, что всё это глупости, не стоит переживать из-за этих фантазий, чтобы я занимался своей работой.

 

- Да. В декабре 2012 года люди в масках напали на моего друга Мурада Шуайбова и похитили его, когда он выходил с тренировок. Его обвинили в убийстве Малика Ахмедилова и сразу на несколько дней вывезли из республики. Когда его доставили в Советский суд Махачкалы для избрания меры пресечения, с ним смог поговорить адвокат. Мурад рассказал, что его пытают и заставляют оговаривать себя и других. Его пытками вынудили сказать, что он совершил убийство Камалова вместе со мной. Я сразу написал заявление на отпуск, отключил телефон и уехал в Кисловодск.

 

Шуайбов менял свои показания раз десять, называя заказчиком то Амирова, то Чилилова, то Исаева. В ютубе есть ролик, на котором запытанный Шуайбов говорит, что он якобы вместе со мной совершил убийство Камалова, а на заднем фоне отчётливо слышно, как ему на аварском языке кто-то подсказывает. Голос за кадром говорит всё повторять за ним, иначе брат Мурада сядет в соседнюю с ним камеру.

 

- Рассказал. Это голос Зияутдина Ашикова, который пытками выбивал из него показания. 19 марта меня объявили в розыск. Я не стал сдаваться полиции, потому что опасался пыток. Сразу нанял адвоката и сказал ему, что готов сдаться официально, если ГСУ по СКФО даёт гарантии, что меня не будут пытать и не заставят оговаривать себя под пытками. Адвокат поехал в Ессентуки, в ГСУ по СКФО, сказать о моих условиях добровольной явки. Ему ответили, что таких гарантий давать не будут, и я решил не сдаваться.

 

- Нет. Я стал делать всё, что в моих силах, чтобы защитить себя. Например, поехал в Центральную джума-мечеть Махачкалы и в присутствии имама Мухаммад-Расула Саадуева поклялся, положив руку на Коран, что не принимал никакого участия в этом убийстве и не знаю, кто его совершил. Со мной были близкие мне люди - Ахмад Чилилов и Гаджимурад Сагитов - учредитель и главный редактор газеты "Новое дело". Гаджимурад снял клятву на видео.

Из мечети я сразу поехал к брату Гаджимурада Камалова - Магди, в редакцию газеты "Черновик", и сказал ему: "Вот я перед тобой, если ты считаешь меня виновным, звони в полицию, я не двинусь с места". Он сказал, что знает о моей невиновности.

 

- Никто не имеет оснований, чтобы быть уверенным в моей виновности. Всем из них, кого ты уважаешь, скажу так: если я хоть как-то причастен к убийству Гаджимурада Камалова, то призываю на себя гнев и проклятие Аллаха. Я верующий человек и для меня это очень серьёзные слова.

 

- Я вернулся в Кисловодск и находился там до июня 2014 года. За это время мой адвокат неоднократно ездил в ГСУ по СКФО и пытался получить гарантии, что меня не будут пытать в случае добровольной сдачи. Таких гарантий ему никто не давал, и я продолжал скрываться. В июне 2014 года меня задержали, оцепив целый квартал. Это была довольно жесткая спецоперация. На мои возмущения следователь по особо важным делам Манджиев сказал, что если бы меня задерживали дагестанские опера, здесь сейчас лежал бы мой труп, а рядом - оружие, из которого был застрелен Камалов.

 

После задержания меня сразу вывезли из Кисловодска и повезли в ЦПЭ Нальчика [печально известный, - даже махачкалинский с ним не сравнится]. Первое, что со мной сделали, как только завели в здание - сломали нос неожиданным ударом ногой. На мои глаза была натянута кепка, я ничего не видел. У меня расшатались все передние зубы. Я поплыл. Когда нащупал нос, он был где-то сбоку. Меня повели в туалет. Там я с хрустом, через боль, вставил нос на место. Он очень сильно распух, долго не останавливалась кровь, мне было трудно дышать.

 

Затем меня повезли в ИВС Ессентуки, в котором я провёл десять дней. На десятый день постовой неожиданно сказал, что я уезжаю и у меня ровно пять минут на сборы. Как только я вышел на продол, несколько человек начали жëстко бить меня по туловищу, повернули лицом к стене, пристегрули наручники, надели на голову пакет и замотали скотчем.

 

Затем меня посадили в машину, везли куда-то несколько часов, после чего завели в камеру и только потом сняли через "кормушку" наручники и пакет с головы. В камере со мной находился один парень. Я спросил, в каком мы городе. Он ответил, что мы в ИВС Владикавказа, и рассказал, что люди здесь могут сидеть месяцами и даже больше года без предъявленных обвинений. Каждую ночь кого-то из арестантов забирали на пытки, и каждый из них сидел с девяти вечера в нервном ожидании, предполагая, что сегодня придут именно за ним.

 

На следующий день меня закрыли одного в карцер и часа через два стали выводить якобы в баню. Меня отвели от видеокамер, надели на голову пакет, замотали скотчем, вывели из ИВС и посадили в машину. Привезли в какое-то здание, подняли на третий или четвёртый этаж и завели в кабинет. Меня положили на пол животом вниз, и один сотрудник, от которого несло перегаром, наступил на моё лицо берцем. К мизинцам руки и ноги прикрепили провода, наложили сверху влажную тряпку, один очень тяжелый тип сел на мою спину, и меня начали пытать током. От боли моё тело скручивало, и я скидывал сидевшего сверху, после чего они начинали избивать меня ногами. Мне запихнули в рот кляп, чтобы я не мог кричать, и били током, параллельно спрашивая, где скрывается Абигасанов и кто убил Камалова. На оба вопроса я отвечал, что не знаю.

 

После нескольких часов пыток меня вернули в ИВС. Уже рассветало. В камеру не заводили, вместо этого заперли в следственном кабинете с двумя сотрудниками, которые не давали мне спать до самого вечера. То есть больше суток. На тот момент я уже давно ничего не ел. Вечером меня опять повезли на пытки. Задавали те же вопросы, требовали, чтобы я назвал заказчиком убийства Амирова или Исаева. На этот раз провода с током зацепили к мочкам ушей. Пытались стянуть штаны, но я вцепился за них связанными за спиной руками.

 

Поесть мне впервые дали на пятый день. Постовой не отходил от меня, чтобы я не набросился на еду. Он советовал есть как можно медленнее.

В ходе пыток у меня полностью останавливалось сердце шесть раз. Они меня откачивали. После такого приступа делали перерыв на один день. Забирали всегда с издëвками, называя каждый прожитый мной день днëм рождения. У меня на всех пальцах слезла до мяса кожа, сползла полностью кожа в ротовой полости и на губах, так, что они постоянно кровоточили, я похудел килограмм на 25. Начали отказывать руки и ноги, я с трудом ходил. Это продолжалось 29 дней. Периодически со мной работали: экстрасенс, физиогномик, полиграфист. Я два дня по восемь часов проходил полиграф, который показывал, что я не имею никакого отношения к убийству и не располагаю никакой информацией.

 

- Не знаю. Но они точно убедились, что я говорю правду. И стали предлагать мне дать с ними по рукам и не держать на них зла. Они извинились, начали просить, чтобы я простил их ради Всевышнего. Я ответил, что согласен дать им по рукам с условием, что с меня снимут пакет, и мы будем смотреть друг другу в глаза. В ответ он ударил меня кулаком по опухшему носу. Мне показалось, что из глаз пошли искры. Минут через десять он опять предложил дать по рукам. Я согласился. И насчитал семь рук.

Когда меня везли в тот день в ИВС с пакетом на голове, они сказали, что всё позади и скоро я буду на свободе. Советовали в первую очередь полечить сердце. Ещё сказали, что во всех моих бедах виноваты дагестанские опера - это была отработка их информации. И что если я сумею наказать их, не попав в тюрьму, то имею на это полное право.

 

На следующий день меня повели в следственный кабинет, где я подробно расписал оперативнику несколько лет своей жизни до ареста. Я писал около пяти часов. Вышло больше 50 листов А4. Он читал сразу на месте и задавал вопросы. Когда я закончил, он спросил, готов ли я поклясться именем Аллаха и именем своих детей, что всё написанное - правда. Я объяснил, что клясться детьми по исламу неправильно, а поклясться Аллахом я готов. Он стал требовать, чтобы поклялся и детьми. И я написал ему такую клятву.

 

На следующий день он опять пришёл ко мне и стал хвалить за отсутствие ошибок в тексте, сказал, что мне не место в тюрьме, что он приехал с Лубянки по мою душу и ему нужна была правда. Все они были московскими. Он спросил, есть ли у меня к нему просьба. Я ответил, что хочу позвонить родителям, сказать, что жив. Он сказал, что условия моего содержания будут смягчены, и у меня скоро появится возможность сделать это самостоятельно. Ещё сказал, что скоро Рамадан, и я вряд ли смогу поститься в таком состоянии, но это испытание должно стать искуплением за посты.

 

Ровно через сто дней меня заказали на этап и повезли в СИЗО Пятигорска, где подняли в люксовую трехместную камеру. В ней был душ, холодильник, телевизор, телефоны и кровати вместо шконок. Так я просидел до января 2015 года. Вечером 25 января мне позвонили и сказали, что освободят сегодня или завтра. Я не мог в это поверить, тем более, что судья только продлил мне арест на два месяца. Утром постовой сказал собрать вещи, в связи с тем, что я иду домой. Я не верил своим ушам…

 

[Продолжение следует…]