[ Намёки и провокации ]

По словам Арсланбековой, а также тем документам, которые она принесла в редакцию, 29 апреля этого года её сыну Эльдару было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 240 УК РФ, то есть в том, что он, находясь в сговоре со своим коллегой Мансуром Амировым, вымогал у задержанного ими подозреваемого – Дмитрия Моисеева – взятку в размере 10 тысяч рублей. Задержание её сына производило УБЭП Дагестана.

По версии следствия, Эльдар Арсланбеков задержал Моисеева по подозрению в употреблении наркотиков. Он же предложил Моисееву работать на него информатором либо принести деньги. В случае отказа оперативник обещал его посадить. Как заявляет в своих показаниях Моисеев, Арсланбеков не в первый раз вымогал у него деньги, а при последнем задержании оперативник сказал принести ему 10 тысяч рублей. Моисеев согласился, но, выйдя из здания Кизлярского МРО УФСКН, случайно (?) попал в компанию своего знакомого и сотрудника УБЭП. Они, узнав о его «беде», вызвались помочь. Помощь УБЭП выразилась в том, что в отношении Арсланбекова был проведён оперативный эксперимент, а сам оперативник был задержан с помеченными купюрами (2500 руб.) в кармане.

Арсланбеков обвинение в коррупции полностью отрицает. Он заявляет, что действительно задерживал Моисеева как постоянного «клиента» УФСКН, проводил его медицинское освидетельствование – и всё: никаких денег у задержанного он не вымогал. В дальнейшем судьбой задержанного занимался его коллега Амиров, который вывел Моисеева из здания и отпустил. Когда Моисеев ушёл, Арсланбеков вошёл в свой кабинет и обнаружил на полу деньги, которые поднял и положил себе в карман, а затем вышел из кабинета с целью узнать, кто их выронил. (Отметим, что сам Моисеев в своих показаниях на очной ставке заявляет, что деньги он передал персонально Амирову, но настаивает на соучастии в этом Арсланбекова.)

Защита Арсланбекова утверждает, что следствие не смогло доказать сговора своего подзащитного с Амировым, факт передачи денег Арсланбекову никем, в том числе и самим Моисеевым, не подтверждается, а следствие, как и оперативные мероприятия в отношении оперативника, проводились с нарушением норм процессуального права. К примеру, некоторые оперативные мероприятия проводились следователем, на что он не имел права. В заявлении, которое мать Арсланбекова адресовала Генпрокурору Юрию Чайке и председателю СКП РФ Александру Бастрыкину, все эти нарушения приводятся, а также указывается, что Моисеев мог быть использован сотрудниками УБЭП для провокации в отношении её сына. В качестве доказательства последнего утверждения приводится такой факт: Моисеев находится на учёте в психоневрологическом диспансере из-за «раннего органического поражения головного мозга с умеренно выраженными психическими изменениями личности». Так же, как это следует из протокола очной ставки, он намекает на свою тесную связь с УБЭП (и защита Арсланбекова намекает, что Моисеев является агентом этой службы).

Мария Арсланбекова заявляет, что, несмотря на то, что её сын уже семь месяцев сидит под стражей, никаких следственных действий не проводится: судья безропотно продлевает сроки нахождения под стражей, а следствие ничего не делает, лишь заявляет, что оно (дело) находится под личным контролем главы СУ СКП РФ по РД Касумбека Амирбекова…