[ Дождались... ]

И всё это на фоне взрывов на железной дороге и вала компромата на страницах федеральных газет. И только ради одного зрителя в Кремле.

У меня даже закралось подозрение, что Москва просто ждала нового амира Дагестана. И как только Доку Умаров выбрал аварца Гаджидадаева (хотя вполне мог бы и даргинца Магомедали Вагабова), всем стало ясно, что президентом Дагестана уже не может стать аварец.

А что? Должно же быть хоть какое­то внятное объяснение такой проволочке. А так, всё логично. Выбор Медведева пал на даргинца, хотя четыре из пяти предложенных ему кандидатур были аварцами.

Тем временем Магомедсалам Магомедов в своём обращении к депутатам Народного Собрания коснулся проблемы «лесных». Он заявил, что с вооружёнными людьми «можно и нужно вести диалог... возвращать их в мирную жизнь и …гарантировать им безопасность». На официальном уровне, а тем более от будущего президента, в Дагестане подобные предложения озвучиваются впервые, что само по себе революционно. Правда, Магомедсалам Магомедов тут же добавил, что «мы будем вести беспощадную борьбу с теми, кто посягает на конституционный строй и безопасность Российской Федерации».

В связи с этим возникает ряд вопросов. Разве все, кто в лесу, не рассматриваются властями как террористы? Кто и как будет определять, с кем можно вести диалог и посягает тот или иной человек на конституционный строй или нет? Всё те же менты?

В Ингушетии Юнус­Бек Евкуров, став президентом, провозгласил курс по выводу людей из леса и даже гарантировал им минимальные права (отсутствие пыток на стадии следствия). Как человек военный и привыкший отвечать за слова, он честно предпринимал шаги в этом направлении. Однако при этом упустил из виду, что на войне надо договариваться с обеими сторонами. В итоге оказался между двух огней. С одной стороны – он так и не смог взять под контроль ментов и, что немаловажно, федералов в Ингушетии, а с другой – стал заложником взятых на себя обязательств.

 И чем всё это закончилось? Взрывом кортежа президента на трассе «Кавказ».