[ Хозяин настроений ]

Удивительно, но эти же слухмейкеры умудряются вменить в вину президенту даже те случаи, когда ему удаётся отстоять интересы республики. Так вышло, например, с пересмотром договора с Азербайджаном по разделу водозабора реки Самур. Алиев сумел заставить пересмотреть невыгодный России в целом и Дагестану в частности договор между Азербайджаном и Россией, подняв этот вопрос на встрече и с Дмитрием Медведевым,ис Владимиром Путиным. Здесь же трактовали эту блестящую победу даже в таком ключе: дескать, Алиев не подчинился воле центра и теперь за это его снимут. Кстати, эту же карту неподчинения центру, но уже на уровне федеральных СМИ, разыгрывают по ситуации вокруг кресла главного налоговика республики. Хотя во всей России трудно будет найти главу субъекта федерации, более лояльного Москве.

 Вопрос в том, насколько эта лояльность материализуется в то, чего в Москве ждут от главы республики на Северном Кавказе. В Москве от глав требуют модернизации экономики, перехода (пусть и постепенному, рассчитанному на долгосрочную перспективу) от дотационно-депрессивной экономики к более-менее автономному развитию на базе собственных ресурсов (природных, капитальных и т. п.). Совет безопасности России уже признаёт, что основной угрозой безопасности России на Кавказе является исламский фундаментализм. Альтернативой ему видится только развитие демократических принципов устройства общества, создание благоприятных условий для предпринимательства и бизнеса. Понятно, что этот курс Кремля невозможен без консолидации, согласия между собой конкурирующих влиятельных сил в каждой из республик. Так, президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров повёл дипломатическую игру с целью замирить вверенную ему территорию. По слухам, он даже ведёт тайные переговоры с амиром по Ингушетии, назначенным туда Доку Умаровым. Согласно этой своей целесообразности Кремль должен сделать ставку на примирение президента Чечни Рамзана Кадырова с братьями Ямадаевыми, тейп которых является одним из влиятельнейших в Чечне. Дагестанским президентом также предпринимаются попытки консолидировать общество под демократическими лозунгами. Так, Алиев не раз даже говорил, публично, о готовности к диалогу с теми, кто придерживается салафитских взглядов. Примечательно, что слово «ваххабит», находившееся чуть ли не под запретом, теперь определяет человека с вероубеждением, свобода которого, как известно, гарантирована Конституцией России. Так, на одном из последних совещаний Совета безопасности Дагестана состоялся диалог президента республики и министра по нацполитке, информации и внешним связям Гаруна Курбанова следующего содержания (диалог примерный, так как приводим его со слов одного из участников заседания).

М. А. Дагестанцы не видят для себя проблем в межнациональных отношениях, в конфессиональной сфере. Их волнует отсутствие работы. Всё-таки внутри конфессии есть размежевание между традиционным исламом и салафитами.

Г. К. Есть жёсткое противостояние.

М. А. Мы поддерживали и будем поддерживать традиционный ислам. Если говорить об идеологии, мы не имеем ничего против других течений, в том числе и ваххабизма, только если эти люди не воюют с оружием в руках. Но у нас не получается диалог. Полоса отчуждения остаётся. Как вы видите перспективу в этом плане? Министерство по нацполитике должно проводить среди населения какую-то разъяснительную работу.

Г. К. Мы должны строить работу на основании закона. У нас есть закон «О свободе совести и религиозных организаций». Мы должны обеспечить всем верующим равные права. Если их взгляды не идут вразрез с действующим законодательством, они должны иметь право исповедовать свою веру. Приравнивать ваххабитов к бандитам нельзя.

М. А. А кто им не даёт такой возможности? Я не раз говорил, есть на территории республики хотя бы один человек… Да, ваххабизм есть. Это убеждение, мы же не можем вести с ними войну, только если они не взяли в руки оружие. Тогда диалог невозможен.

Г. К. Я думаю, такие люди есть.

М. А. Но если это силовая группа, то ничего общего с интересами нашего государства у них нет. А это же силовая организация. У них есть идеология, они обеспечены финансами (из-за рубежа и внутри страны), у них есть силовые группы. Тогда их надо уничтожить.

Но там ведь дагестанцы! Мы одним памятники ставим, других трупы не выдаём хоронить, закон такой. …Сколько это может продолжаться? Как с ними сосуществовать? Это же наш народ. Плюрализм взглядов, мнений допускается, за исключением того, что связано с терроризмом.

 

Без вины виноватые

Так в какой же степени Муху Алиев отвечает запросам президента Медведева? В декларациях и намерениях – отвечает, стопроцентно. Но. Президент Дагестана слаб. Слаб не сам по себе, а отсутствием механизма управления. Республиканская власть и местное самоуправление, исполнительная власть в лице министров правительства, аппарат принуждения в лице МВД по РД – механизмы каждого из этих модулей управляемости заржавели, лишившись подвижности. Если распределить в 100 % вклад в копилку президентской слабости, то 40 % из них можно отнести на министра ВД, 15 % вины приходится на глав муниципалитетов, 20 % на министров, 10 % – на близких родственников и только 5 % собственно вина президента. В случае с министром Адильгереем Магомедтагировым слабость президента заключена в неимоверной и автономной силе министра ВД. Прочие же министры нашего правительства – непрофессиональные и безвольные, исполняющие, скорее, роль выходцев из какого-либо (лакского, аварского, даргинского, рутульского, цахурского и т. д.) этноса, нежели признанных профи и асов своего дела.

Вся буржуазно-демократическая риторика президента остаётся непонятой большинством из окружения президента, оно, по старинке, продолжает считать большой политикой мелкие дворцовые интриги, а сам факт собственного пребывания на должности – величайшим благом для республики. Это в лучшем случае. В худшем – просто ворует бюджет. Растормошить это сонное царство, в котором даже руководящий работник президентскойадминистрации мечтает быть президентом (а что? жизнь, протекающая в кабинетах Белого дома, создаёт иллюзию лёгкости президентского бытия), способна только свежая кровь, энергичные управленцы в расцвете сил, с кардинально иным, неиспорченным дилеммой «нацквотирование или профессионализм?» стилем мышления и поведения.

Недемонтированный, но прогнивший коррупционный механизм дагестанской власти «перемалывает» случайно попадающих в его жернова профессионалов не из системы. Все назначенцы извне этого «болота», будучи даже асами в своём деле, превращаются в свадебных генералов наподобие прокурора Дагестана Игоря Ткачёва. Но местные министры-назначенцы по крайней мере не уязвимы – у каждого есть родовой джамаат, как гарантия предваряющей толерантности к ним министра ВД. Клин клином вышибают. Прогнившее дерево можно только выкорчевать, а на его месте взрастить новый организм: инсталлировать готовые механизмы управления регионом, опирающиеся на конкретных людей с распределёнными ролями в первом эшелоне, во втором и третьем. Их количество по эшелонам распределится пирамидально: 5:35:70. То есть пять топ-менеджеров, их подпорка ещё из порядка 35 управленцев среднего звена (на уровне министров, руководителей департаментов и комитетов) и 70 исполнителей, цементирующих команду.

 

Будь в фаворе

Как принимается решение о кандидатуре главы субъекта РФ? Обратили ли вы внимание на то, что на место снимаемых губернаторов выписывают других, из Москвы? Если быть точнее, выходцев или представителей от этого региона, как правило, заседающих в палатах Федерального Собрания РФ. Вот и кадровый резерв президента объективно оказался подобранным людьми из околокремлёвской орбиты. Такова традиция непубличной власти.

Теперь о принципах этого подбора. При назначениях в республики Северного Кавказа козырем для кандидата являются гарантии управляемости вверяемым регионом. Феномен фаворитизма Рамзана Кадыровав высшем руководстве России, в первую голову у Путина, объясняется тем, что за Чечню он «отвечает», он хозяин настроений в своей республике. Однако Дагестан вызывает у Москвы – и небезосновательно – гораздо большую тревогу. В исторической ретросперктиве в Чечне всегда бунтарство просто заваривалось, а Дагестан ВСЕГДА десятилетиями кипел (вспомните хотя бы первые мятежи против царской России под предводительством чеченца шейха Мансура под знаменем газавата во второй половине XVIII века. Спустя четыре десятилетия его подхватили имамы Дагестана). Если вдруг в республике грянет война, Рамзан Кадыров тут же перестанет быть «писаной торбой» или «священной коровой» Кремля. На его место придёт дагестанский аналог.

 

Если б я был Сулейманом Керимовым...

Дочитав до этого места, читатель подумает: причём здесь Сулейман Керимов? Зачем владельцу пакета акций китов мира финансов Deutsche-bank и Fortis Дагестан? Давайте поразмыслим.

Пять лет назад казалось, что арест Михаила Ходорковского, спонсора-вдохновителя целой сети ярких благотворительных и просветительских организаций либерально-демократического толка, а также разношёрстных политических партий, включая КПРФ, взорвёт общественность (так наверняка казалось самому Ходорковскому). Народных бунтов, однако,не наблюдалось. Вот и облагодетельствованные Романом Абрамовичем чукчи Чукотки равнодушно приняли эмиграцию своего щедрого спонсора в Англию, который в это же время добровольно-принудительно вышел из состава акционеров третьей на тот момент нефтяной компании в стране «Сибнефти» и прочих активов в России, вложившись в футбольный клуб «Челси». Перманентные процессы передела собственности, подаваемые под соусом национализации и ура-патриотических настроений, лишат сна любого обладателя миллиардного состояния. Последовать примеру Абрамовича Керимову мешает… фамилия. Керимов с его миллиардами будет чужим. Крупнейшие состояния еврейских или армянских магнатов имеют высочайшую степень защищённости. Их социальная база, их броня – это многочисленная и влиятельная диаспора. У Сулеймана Керимова не будет такого преимущества, и его капитал вступит в естественную конкуренцию с капиталами диаспор армян или евреев и будет вытеснен ими.

Урок Ходорковского-Абрамовича и образцовый пример Рамзана Кадырова показал: чтобы остаться в России при своих (капиталах, должностях и т. п.), нужно:

1) не быть евреем;

2) быть хозяином настроений в каком-нибудь проблемном регионе.

Можем предположить, что как человек основательный Керимов выбрал безошибочный со стратегической точки зрения путь: во-первых, он селектирует в своё окружение состоявшихся, как правило, за пределами республики дагестанцев, во-вторых, выстраивает схемы закрепления себя в Дагестане. Подтверждений тому множество. Вокруг фигуры Сулеймана Керимова года два-три как коагулируется группа молодых и активных москвичей-дагестанцев. По роду своей деятельности в основном это предприниматели, есть и депутаты, а также представители госслужбы. Их фамилии на слуху: братья Магомедовы – Зиявдин и Магомед (Магомед Смоленский, член Совета Федерации), Арсен Ганиев, Джабраил Шихалиев, Ризван Курбанов, Магомед Гаджиев, Ахмед Билалов, Закарья Амиров, Ахмед (Дикий) Абдулжалилов, Сагид Муртазалиев, Будун Будунов, Магомед Мусаев (Мага Хосс), Абдулгамид Эмиргамзаев, Магомедсалам Магомедов, Абусупьян Хархаров. Большинству из этих людей от 35 до 50 лет, они умны, дееспособны и богаты. Переступив через личное, простив какие-то свои обиды, они объединились вокруг лидера. Лидера не формализированного, по умолчанию, с правилами, похожими на принципы демократического централизма. Есть ещё примерно полтора-два десятка фамилий второго и третьего эшелона, к примеру, таких как Тагиб Абдусамадов, братья Бувайсар и Адам Сайтиевы, Феликс Казиахмедов. Хочешь-не хочешь, к этому составу примкнут или уже примкнули братья Аббасовы, Магомедгусен Насрутдинов. Это пока вроде бы отдельные, достаточно разрозненные ещё элементы будущей политической элиты.

 

Молод, в расцвете сил

Обратимся вновь к разговору о том, как решается вопрос назначения главы субъекта федерации. Конечно же, политес предполагает, что мнением уходящего главы интересуются. Но не руководствуются. Руководствуются, скорее, личным или опосредованным знакомством и рекомендациями узкого круга доверенных лиц. А этот козырь в руках у Керимова, который имеет обширные контакты в высших сферах российской бюрократии (президент России Дмитрий Медведев, первый вице-премьер Игорь Шувалов, вице-премьер Дмитрий Козак, председатель Арбитражного суда России Антон Иванови др.). В этой связи заметим, что история вокруг кресла начальника УФНС по РД продолжается: кандидатуры, предлагаемые Муху Алиевым, раз за разом отклоняются. По слухам, им противодействует министр обороны России Анатолий Сердюков,лоббировавший Владимира Радченко.

 Если идти от аналогии с личностью президента Дмитрия Медведеваипроанализироватьсодержаниеего же выступлений,то собирательный образ кандидата в назначенцы выглядит следующим образом. Энергичен, в расцвете сил, человек с буржуазно-демократическим мировоззрением, с хорошей фундаментальной правовой подготовкой и юридической практикой в широком смысле; специфическое понимание социальной ответственности бизнеса, знание иностранных языков приветствуется.

Что же до конкретных фамилий, то в числе потенциальных кандидатов называют Магомеда Мусаева. Всё та же керимовская обойма даёт целую серию лиц, которые так или иначе могли бы видеться (или видеть себя) в роли первого лица республики: Ризван Курбанов,Сагид Муртазалиев,Магомед Гаджиев,Ахмед Билалов… Заметим, что команда Керимова уже держит виды и на министра внутренних дел республики – ключевое кресло в дагестанском кабинете министров. На этот случай у неё есть своя креатура: интеллигентный, в очках, вообще прямая противоположность действующему министру. Называть её мы не будем.

Вернёмся к тому, с чего начали: со слухов о скорой отставке Муху Алиева. Скажем сразу: отставки не будет. Как минимум, ему дадут отработать четырёхлетний цикл, а могут и продлить срок пребывания в должности ещё на год. Распространение заявления, не склонного к публичным выступлениям сенатора о том, что никакого отношения к скандалу вокруг назначения Радченко он не имеет и «постоянно взаимодействует с руководством республики и прилагает все усилия для успешного развития Дагестана», говорит всё же о мирном характере его отношения к действующему президенту РД.

Для интеграции в политику республики этой команде нужны механизмы, то есть должности. Открыто воевать за них и тем самым привести Дагестан к ещё одному конфликту всех против всех они, скорей всего, не будут. Поэтому им нужен будет человек, который стал бы связующим звеном между «москвичами» и республикой. Таким человеком скорей всего они видят президента РД. В принципе неплохой вариант и для самого президента, который, вероятно, размышляя о личности своего приемника, держит в голове максимум три фамилии, причём схожих по ментальности и формации с «москвичами» людей. Но отвергнуть «москвичей» и выдвинуть в качестве приемника кого-либо из действующих дагестанских чиновников, значит оставить его один на один со всеми теми проблемами, решение которых не давалось Алиеву.