[ У непрофессионалов в ход идут кулаки ]

– Рассматривать деятельность сегодняшней прокуратуры в отрыве от происходящих в нашем обществе процессов было бы неправильно. Нет смысла ампутировать заражённую гангреной руку, когда весь организм поражён раком последней стадии.

С развалом СССР под лозунгом избавления от наследия «тоталитаризма» одномоментно были перечёркнуты все достижения Советского Союза как государства, а их было немало, и началась последовательная деградация всей правоохранительной системы и прокуратуры как её части.

Одним из следствий явилась коррупция. Я думаю, что правильнее будет называть явление в буквальном переводе с латинского сorrumpere – «растлевать», тогда и простому человеку станет понятно, что это не просто «взяточничество».

Так вот это самое растление в правоохранительных органах происходило примерно следующим образом: вначале растлению подверглось низовое, а в последующем и среднее звено. Я отнюдь не хочу сказать, что все сотрудники в одночасье стали взяточниками. Но постепенное увеличение в правоохранительных органах (и с попустительства государства, и в результате целенаправленных действий любителей «ловить рыбку в мутной воде») доли тех, кто за личное благополучие готов продать душу дьяволу, привело к тому, что оттуда стали уходить настоящие профессионалы и те, кто работал не за страх, а за совесть.

А с уничтожением де­-юре Советского Союза (де­-факто он уже был разрушен) и вовсе исчезли охранительные механизмы государства, вступило за делёж общего пирога и верхнее звено правоохранительных органов.

Тогда мы имели дело с тем, что честный человек ещё мог работать в правоохранительных органах. Сейчас же, когда «сверху» построена и уже устоялась система, поступивший в органы человек либо должен полностью «вписаться» в систему (наплевать на закон и беды простых граждан) и неукоснительно соблюдать «законы стаи», либо увольняться. На смену честному сотруднику пришёл тип «относительно честного» сотрудника, который в меру берёт взятки, в меру нарушает закон и по мере своих возможностей и желания помогает простым гражданам отстаивать свои законные права, и порой оказывать эту помощь ему приходится именно незаконными методами.

И сегодня в прокуратуре идут ротации руководящего состава, а полезного для населения, для граждан ничего не происходит. Так было при бывшем прокуроре Игоре Ткачёве, так есть и при нынешнем – Андрее Назарове. Единственное, чем «отличился» Назаров, – утвердил обвинительное заключение против адвоката, то есть против меня.

– Хочу уточнить, что, давая оценку, я никак не затрагиваю личностей Имама Яралиева, Игоря Ткачёва и Андрея Назарова. Говорить о них хорошо или плохо у меня нет оснований, так как не достаточно знакома с ними, чтобы выносить суждение. Но вот по результатам их деятельности могу сказать о степени соответствия занимаемой должности.

При Имаме Яралиеве можно было хотя бы попасть на приём, и он старался принять законное решение. Но следует учесть, что в бытность Яралиева прокурором в республике имелся некий баланс сил, по-­простому сказать, всё было «поделено», и не каждый посторонний мог безнаказанно вторгаться в сферу деятельности того или иного ведомства, так как каждый более-менее значимый руководитель имел за собой силу, с которой считались.

Я думаю, те, кто принимал решение о назначении Ткачёва,совершили несколько ошибок. Во-первых, Ткачёв, как пришлый человек, не устраивал ни одну из сторон, претендовавших на кресло прокурора, что, возможно, сподвигло эти стороны временно объединиться против «общего врага». Во-вторых, при назначении не было предусмотрено механизмов обеспечения его законной деятельности как прокурора, то есть за ним не было реальной силы. Ну и в-третьих, выбрали не того человека, так как единственное, на что он оказался способен, – это бороться с игровыми залами, да и здесь не достиг успеха. 

С какими бы заявлениями к нему ни обращались граждане, всё было без толку: они до прокурора не доходили. А если доходили, то неизменно оказывались у тех лиц, незаконные действия которых обжаловались. Например, обращаюсь на имя прокурора республики с жалобой на неправомерные действия следователя Хасавюртовского МРСО, Ткачёв тут же направляет моё заявление обратно в г. Хасавюрт, оно попадает к тому же следователю. Фактически Ткачёв самоустранился от исполнения обязанностей прокурора республики.

Если и попадал кто к нему на приём, он навешивал ярлыки, обзывал бандитами. Так было с Маматом Байсултановым, у которого в 2006 г. сотрудники правоохранительных органов убили сноху и тяжело ранили сына. Гасана Байсултанова обвинили в участии в НВФ и т.п., но впоследствии суд его оправдал в этой части. В общем, при Ткачёве был полный беспредел в сфере соблюдения и надзора за законностью.

– А при Назарове?

– При Назарове дано молчаливое согласие призыву «Бей адвокатов!». К сожалению, Назаров, судя по его действиям, вернее, бездействию, и не пытается как-то влиять на соблюдение законности в Дагестане. Даже видимость законности перестала существовать. Стоит только вспомнить недавний нашумевший случай с забрасыванием гранатами Кизилюртовского горсуда сотрудником местной прокуратуры. Произошедшее дало повод с иронией написать автору одной из заметок в СМИ о том, что теперь следственные органы спишут преступление на теракт членов НВФ.   

Несмотря на общественный резонанс, никаких мер по расследованию предпринято не было.

Исходя из норм закона и здравого смысла, Назаров как руководитель должен был немедленно отстранить от работы подозреваемых и поручить объективно разобраться в деле.

Вот ещё пример. Уголовное дело, возбуждённое по ч. 1 ст. 105 и ч. 2 ст. 286 УК РФ по убийству следователя Хасавюртовского МРСО Гамзата Мусаева работниками ГИБДД, расследовалось целый год Следственным комитетом. Обвиняемые по делу на свободе. Более того, дело, обвинительное заключение по которому утвердил прокурор республики, Кировский районный суд г. Махачкалы вернул обратно – для исправления нарушений. А между тем майора милиции с 20­-летним стажем работы взяли под стражу за 20 патронов. Парадокс!!!!

– 12 января 1722 года указом Петра I была создана прокуратура России. Многое в ней менялось в зависимости от реалий времени, но какие-то традиции оставались неизменными, общий смысл которых Пётр I свёл к функции «око государево». Этой фразой он выразил ещё и то, что прокуратура подчинена. Тогда – государю, который одновременно являлся и законом, а в последующем – уже закону.

В настоящее же время под видом усиления борьбы с преступностью мы наблюдаем создание и развитие такого монстра, как Следственный комитет Российской Федерации, который, если суждено сбыться озвученным в прессе планам собрать следователей всех ведомств под одну крышу, превратится в неподконтрольную никому силу. Дай Аллах, чтобы они вовремя остановились, но, боюсь, что это только начало. Потом следственный комитет заявит, что для «лучшей защиты» законности и правопорядка ему нужен свой «спецназ», свои войска и т.д. и т.п.

Усиление следственного комитета происходит на фоне возрастающей беспомощности прокуратуры. Я думаю, что целенаправленно подрывается авторитет прокуратуры как таковой.

Понятно, что как нарождающейся силе следственному комитету жизненно необходимы громкие расследованные дела по резонансным преступлениям. Одним из таких является убийство министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова. Руководитель СКП России Александр Бастрыкин во всеуслышание заявил, что именно благодаря его ведомству дело раскрыто и лица, причастные к убийству, арестованы. Но вся загвоздка в том, что адвокаты обвиняемых имеют полные основания утверждать, что привлечённые лица не причастны к убийству. Но несмотря на это, вот уже с февраля 2010 года их содержат под стражей и освобождать не собираются.

Произошедшее со мной – избиение сотрудниками правоохранительных органов – сыграло на руку следственному комитету, так как запустился лавинообразный процесс избиения адвокатов. Попустительствуя ему, следственный комитет способствует подавлению воли адвокатов защищать законные права граждан и таким образом устраняет «помехи» на своём пути.

Избивают в основном адвокатов-женщин, что ещё раз показывает уровень деградации дагестанского общества и сотрудников правоохранительных органов как его части. Ведь традиционно считалось, что на Кавказе женщина занимает особое положение. Но это, к сожалению, в прошлом. 

– Следственный комитет и прокуратура сопоставимы по эффективности? Какой из этих органов худо­-бедно, но действует?

– Выше я частично ответила на вопрос. Обе структуры довольно далеки даже от минимума, сколько-нибудь приемлемого для нашего общества. Я бы даже сказала, что создание такого следственного комитета вкупе с переделкой милиции в полицию прямо служит подавлению простых и неугодных граждан России. 

– Скажем так, адвокатское сообщество Дагестана оказалось не готовым к тому потрясению, которое с ним стряслось. Тревогу надо было бить ещё тогда, когда стреляли в адвоката Константина Мудунова, избивали адвоката Сергея Квасова, вырабатывая механизм предотвращения подобного в будущем. Но, видно, понадеялись на исключительность инцидентов и самоуспокоились. Конечно, всегда найдутся люди, которые скажут: поделом им, нечего было нарываться. Но если адвокатское сообщество Дагестана хочет безопасности, оно само должно избавляться от тех, кто порочит звание адвоката, это во-­первых. Во-вторых, существуют и законные рычаги воздействия на адвокатов: обращение с представлением на неправомерные действия в Адвокатскую палату например, а не метод кулака. В­-третьих, у Адвокатской палаты Дагестана достаточно сил, чтобы правоохранительным органам было неповадно отыгрываться на адвокатах за свой непрофессионализм, но, к сожалению, этот потенциал востребован не в полной мере.

А говорить о расколе, я думаю, нет оснований, просто адвокатам Дагестана следует задуматься и сделать выводы из происходящего с нами.

– Скорее на практике. Сотрудники правоохранительных органов, если на них совершается посягательство, имеют защиту хотя бы в том, что закон трактует его как покушение на должностное лицо.

А адвокат воспринимается как рядовое лицо, хотя адвокат в состязательном суде – главный защитник прав человека. Можно сказать, что адвокат ходит по лезвию ножа, так как не защищён ни от произвола правоохранительных органов, ни от неправомерных действий подзащитных и их родственников, если те посчитают – бывает и такое, – что адвокат «недоработал».

– Спецсубъект – это лицо с особым статусом, чьи права и интересы без специального на то разрешения не могут быть задеты определённо. Но давайте возьмём адвоката и судью. Судья неприкосновенен. Без специального решения Верховного суда никто не имеет права вмешиваться в жизнь судьи (даже если в его действиях выявлен состав преступления), в отношении него не может быть избрана мера пресечения и в его жилище не может быть произведён обыск. А адвокат??? По ранее действовавшему законодательству, если следователь обращался в суд с ходатайством о наличии признаков преступления в действиях адвоката, федеральный суд рассматривал его обращение, устанавливал обоснованность представленных материалов и только если суд признавал в действиях адвоката преступный элемент, руководитель следственного комитета возбуждал уголовное дело в отношении него. Неважно, кто наделён правом заводить дела на защитников, вопрос в том, каким образом это будет происходить.

Согласно внесённым в январе 2009 г. изменениям в УПК РФ, правом решения о возбуждении уголовного дела в отношении адвоката наделён вышестоящий руководитель следственного органа. Чем они в Следственном комитете, собственно, и пользуются.

– В принципе, я согласна с тобой. Но это происходит только с теми адвокатами, которые защищают простых граждан. Куда бы они ни обращались, какие бы законные методы ни использовали, они сталкиваются с различными препятствиями. Не все адвокаты выдерживают. Некоторые предпочитают отрабатывать хлеб, выполняя свои функции по 51 статье (п. 4 ст. 51 УПК «Обязательное участие защитника» даёт право и возможность следователям самим отбирать адвоката. – Прим. ред.), и не усложнять себе жизнь. Поэтому многие из тех, кто меняет сферу занятости, – это личности, не способные принять несправедливость. Плюс к тому факты избиений моих коллег усиливают отток.

Вот интересный случай из моей практики. Совсем недавно житель с. Алмак, Казбековского района, Магомедсаидов Г.М. сделал явку с повинной о том, что он совершил убийство главы администрации с. Алмак, Казбековского района. Но до явки он обратился к нам за юридической помощью. В ходе нашего опроса выяснилось, что у убитого главы администрации был при себе пистолет, который тот направлял на Магомедсаидова, угрожая уничтожить его, требуя освободить «землю администрации», хотя земля была территорией прогона скота. В ходе ссоры Магомедсаидов из охотничьего ружья произвёл выстрел в главу, потом забрал пистолет из рук убитого и бросил в кусты.

Тут же мы обратились в Казбековский РОВД, сообщили об оружии и попросили произвести дополнительный осмотр места происшествия. Осмотр произвели два оперативника Казбековского РОВД Темирханов Алихан и Афанди Хайбулаев (кстати, родственники убитого), без понятых, без специалиста. На вопрос адвокатов, нашли ли они пистолет, оперативники ответили, что нашли и отдали в руки начальника Казбековского РОВД. Все наши попытки установить местонахождение злополучного пистолета остаются безрезультатными. Не удалось нам ознакомиться и с протоколом дополнительного осмотра места происшествия. Да и первый протокол осмотра оставляет желать лучшего, так как составлен с грубыми нарушениями норм УПК: без участия понятых (отсутствует их подпись в протоколе), не указано, что изъято орудие убийства, – что о большем говорить. Начальником Казбековского РОВД на тот момент был Темиргереев Шамиль – действующий начальник Хасавюртовского ОВД.

Я не пытаюсь давать оценку действиям и Темиргереева, но хочу сказать, что если на уровне начальников допускаются такие нарушения, что говорить о рядовых сотрудниках?

– Я категорически против того, чтобы акцентировать внимание на «засильи выходцев из Казбековского района». Не будь Казбековского района, было бы «засилье» другого района. Я думаю, не стоит доказывать тот факт, что у нас каждый руководитель подбирает кадры исходя из личных предпочтений, в число которых входит и «выходцы района». 

Что же до избивавших меня сотрудников СОГ, то да, они – «казбековские», но это ещё ничего не значит. Тут, скорее, надо говорить о том, что некоторые сотрудники беспредельничают, надеясь на своих покровителей… впрочем, оказывая тем медвежью услугу…

Пока в Дагестане не установится торжество закона, тут всегда будут править «выходцы с района», и не важно, как этот район называется конкретно.

– Когда я поинтересовалась у следователя Арслангераева, почему он собирает на меня отрицательную характеристику, он усмехнулся и сказал, что данную характеристику ему дал президент Адвокатской палаты. Я вообще не понимаю, зачем Арслангераеву понадобилась характеристика на меня, он должен собирать характеристику на избивших меня милиционеров. Думаю, тут всё идёт к тому, чтобы их и защитить.

А говорить о том, отрицательная это характеристика или положительная, я не могу, потому что не читала её и слова следователя Арслангераева расцениваю не иначе, как провокацию с целью посеять раздор в рядах адвокатов, заставить меня заниматься «внутренним выяснением отношений».

– В судебном состязательном процессе, как правило, преобладает обвинительный крен. И с этой точки зрения в представленной характеристике плюсы адвоката в глазах следственного комитета, который никакого другого видения, кроме как обвинительного, не имеет, автоматически превращаются в минусы. Я ещё раз повторяю, что утверждения об «отрицательности» моей характеристики – провокация со стороны следователя Арслангераева.

– Каринна Москаленко – адвокат мирового уровня, и я очень благодарна ей за то, что при всей своей занятости она выкроила время для защиты моих интересов. А насчёт наших адвокатов могу сказать, что тому есть несколько причин. Не особенно в них вдаваясь, скажу лишь о некоторых.

При той травле адвокатов и непринятии мер для их защиты не каждый возьмёт на себя такую смелость. По-человечески я их понимаю.

В постсоветской адвокатуре ещё не сложилось традиций как таковых и корпоративной солидарности, во всяком случае в Дагестане. Видимо, адвокатов недостаточно бьют, если они ещё не сплотились (шутка).

– Есть и такое. Сама профессия предполагает, что адвокат должен защищать интересы граждан, независимо от рода деятельности, социального статуса и прочих признаков. Конечно, иного человека и человеком назвать трудно, не то что гражданином. Вам же, наверное, не приходит в голову возмущаться следователем, который не отпускает нарушившего закон только потому, что тот хороший человек. В нашем судебном процессе предусмотрен принцип состязательности сторон. И никто не мешает тому же следователю объективно расследовать дело так, чтобы для адвоката не осталось работы. Но отсутствие профессионализма, преданности своему делу, принципиальности не позволяет этого сделать, и всё, на что они оказываются пригодными – так это избить адвоката. А называть сотрудников правоохранительных органов отклоняющимися от нормы неверно. Они как раз в норме, потому что девиантным правильнее будет назвать всё общество, в котором мы сегодня живём.