[ Унитарная федерация ]

Демарш дагестанских парламентариев, видимо вспомнивших о федеративном устройстве России, не мог не заставить задуматься кремлёвских функционеров. Возможно, обращение депутатов к Дмитрию Медведеву с просьбой считаться с их мнением внесёт коррективы в политику центра в отношении Дагестана, да и всего Северного Кавказа. Из бурлящего кавказского котла повеяло сепаратизмом (облачённым в форму федерализма), причём не боевиков-исламистов, к сепаратизму которых все привыкли, а опоры российской власти в Дагестане – местной политической элиты. Но, прежде чем сказать, в чём может заключаться скрытая радикализация политбомонда Дагестана, обратимся к истории и теории государства и права.

 

Государство-теория

Рассмотрим теорию федерализма, именно теорию, так как на практике на территории современной России, а также бывшего СССР – его никогда не было.

Федеративное государство – сложное устройство, состоящее из частей-государств или государственных образований. Этим оно отличается от унитарного, составленного, главным образом, из административно-территориалъных единиц. Федерализм как политический правовой принцип достигает цели, когда в основу функционирования составных частей федерации положена идея их самоуправляемости, то есть как граждане делегируют государству некоторые полномочия, так и субъекты федерации, оставаясь равноправными и достаточно самостоятельными, отдают часть полномочий в общее ведение федерации. Но это теоретическое определение не может служить характеристикой российского государства.

Новый российский федерализм провозглашался, в основном, для удержания в составе страны национальных субъектов федерации. Отколовшиеся союзные республики Средней Азии, Прибалтики, Закавказья могли послужить «плохим» примером для национальных республик Северного Кавказа, Поволжья и Севера – всех тех территорий, на присоединение которых Россия истратила много сил и ресурсов, в первую очередь – человеческих.

Федерализм по-ельцински с его принципом «берите столько суверенитета, сколько сможете» более или менее устраивал национальные республики, однако такие взаимоотношения были зыбки в том плане, что любой такой субъект мог задумать отделиться от России.

Ровно пятнадцать лет назад, 11 декабря 1994 года, войска Минобороны и МВД России вошли в Чечню. Чеченская война, как бы цинично это ни звучало, помогла укрепить страну, правда, не на принципах федерализма, а как унитарное государство. Пример Чечни и того, какие силы и методы использовала Россия для сохранения в своём составе этого субъекта, поубавил спеси заражённых сепаратизмом властей национальных республик. Быть по-настоящему суверенными, как это прописывалось в Конституции, но при этом до основания разрушенными никому не хотелось.

Приход к власти Владимира Путина заставил забыть о ельцинской раздаче суверенитетов. И если ранее главы крупных регионов, имеющих «федеральное» значение (Татарстан, Башкортостан, Москва), могли, создавая альянсы, влиять на политику Кремля, то с путинским укреплением вертикали власти они об этом уже не помышляют, хотя время от времени и дают волю сепаратистским настроениям.

В ущерб демократии и принципам федерализма второй президент РФ сумел собрать государство. Кто-то может сказать, что способы его были не только не правовыми, а где-то даже тираническими, другие скажут, что Путин – символ антифедерализма, что подмял под себя всё, что можно было подмять, – эти аргументы, безусловно, имеют место, но всё-таки с главной на тот момент задачей Путин справился – спаял страну. Хотя и не всем до сих пор понятно, зачем Россия нянчится с кавказскими республиками и вкладывает в них деньги российских налогоплательщиков, которые с успехом могли быть потрачены на русские регионы.

Вскоре после того, как Владимир Владимирович возглавил страну, прокуратура предписала республикам привести свои Конституции в соответствие федеральной. В 2001 году законодательный орган (курултай) Республики Башкортостан обратился в Конституционный суд РФ с запросом дать толкование некоторым статьям Конституции РФ, провозглашающим принципы федерализма и разделения полномочий между федерацией и субъектами. Позиция Государственного курултая Башкортостана состояла в том, что республика в составе РФ, по сравнению с другими субъектами Российской Федерации, имеет особый статус, в качестве государства обладает суверенитетом и осуществляет суверенные права в сфере полномочий по вопросам, определённым статьёй 73 Конституции. «Полагая, что республика в составе РФ имеет все атрибуты государственности – территорию, население, гражданство, государственную власть, распространяющуюся на всё население и всю территорию республики… заявитель фактически просит ответить на вопрос, вытекает ли из Конституции РФ, что республика в составе РФ имеет суверенитет, пусть и ограниченный», – говорилось в запросе. Ответ Конституционного суда можно вкратце охарактеризовать следующими фразами из его же определения: «Федеративный договор в части, касающейся взаимоотношений РФ с республиками в составе РФ, предусматривал, что республики (государства) обладают всей полнотой государственной (законодательной, исполнительной, судебной) власти на своей территории, кроме тех полномочий, которые переданы (отнесены) в ведение федеральных органов государственной власти… Другими словами, властные полномочия субъектов Российской Федерации в сфере их ведения закреплены «по остаточному принципу», без раскрытия содержания этих полномочий».

   Это определение Конституционного суда фактически утверждает статус России как унитарного государства.

Очень ярко унитаризм по-путински характеризуют слова историка Артура Цуциева: «Единство империи оказывается под угрозой, и её стратеги вновь обращаются к централизму и унификации как спасительному укреплению самой несущей её конструкции самодержавию и русскости». Однако эта характеристика относится к Российской империи образца 30 – 40 годов XIX столетия, периоду, когда Россия укрепляла свои позиции на Кавказе, но война с горцами всё ещё продолжалась.

На протяжении всей истории отношений России и Кавказа империя проводила различные манипуляции с кавказскими народностями и их землями, главной целью которых было сохранение своего влияния в регионе и более глубокая интеграция завоёванных территорий в империю. Выселения, переселения, отбор земли у одних и передача их другим, сохранение старых и инициация новых внутренних кавказских конфликтов, интриги – непременные инструменты сохранения контроля над этими территориями. Как и сейчас, Россия всегда опиралась на Кавказе на политические и этнические элиты, степень лояльности которых повышала или понижала влияние империи в регионе.

Россия складывала Кавказ как пазл, как мозаику. Можно вспомнить тот же Ауховский район, вопрос о котором в последнее время всё чаще поднимается в Дагестане и Чечне. Выселение чеченцев из этого района и образование на его месте Новолакского – долгосрочная программа страны по сохранению источника конфликта. Следуя политике России, район, скорее всего, будет восстановлен и спаяет, таким образом, Чечню и Дагестан, придав конфликту новое веяние.

 

Государство-практика

Спасение России в унитаризме видит и вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский. Основным пороком нынешнего, как и советского государственного устройства, лидер ЛДПР называет существование национально-территориальных образований, объединённых в федерацию. Оптимальным Владимир Вольфович считает «путь унитарного устройства государственно-политической системы, создания прочных отношений центра с регионами, не допускающих произвольного толкования зафиксированных в федеральных законах компетенций между центром и субъектами: всё, что возможно, следует оставить за центром. А всё, что необходимо, отдать регионам». («Все позиции» 2007 г.) Возьмите хотя бы, каким образом центр перераспределил полномочия и доходы по уровням власти. Так, самые сливковые и легко собираемые налоги (от нефтянки (НДПИ, акцизы), НДС) идут в федеральную казну, а регионам отданы имущественные налоги, прочие акцизы, НДФЛ. Зато многие из государственных социальных обязательств стали обязательствами субъектов РФ и муниципалитетов и легли нагрузкой на их бюджеты.

А вспомнив программные высказывания Владимира Жириновского о том, что жители Северного Кавказа к 2030 году расселятся на территории сопредельных государств (Иран, Азербайджан, Грузия), а освободившиеся площади займёт моноэтнический военный контингент, можно сделать вывод о том, что вице-спикер является продолжателем политического курса России на Кавказе.

Учитывая, что в той же программной брошюре Жириновский предлагал выделить Северный Кавказ как особый регион и ввести там специальную должность полпреда президента с подчинением ему силовиков, а сейчас об этом уже заявляет Дмитрий Медведев, то его (Жириновского) статус штатного прогнозиста Кремля подтверждается, а высказывания относительно государственного устройства также могут претвориться в жизнь. Кстати, институт наместничества на Кавказе – не изобретение Владимира Вольфовича или Дмитрия Анатольевича, в 40-х годах XIX века такая должность уже была учреждена как компромисс централизма и регионализма в имперской политике на Кавказе.

Опасения главного либерал-демократа не напрасны: история подтверждает его слова о том, что деление субъектов по национальному признаку губительно для федерации. В качестве примера можно вспомнить отделение тех же национальных союзных республик от России в период распада СССР или распад такой федерации, как Югославия, на ряд унитарных государств: Сербию, Черногорию, Хорватию, Словению, Македонию, Боснию и Герцеговину. Антипримером можно назвать такую федерацию, как США, где федерализм национально не обоснован и является продуктом действительного общественного договора и договора между штатами.

Однако пересмотр границ северокавказских республик невозможен сегодня: Россия может этого не пережить. Да и не может предложить государство иного способа деления субъектов, кроме национального. Кавказские брожения могут привести к обращению народностей к альтернативной идеологии, а Россия это уже проходила во времена имама Шамиля и поздних – Басаева-Масхадова.

В этом плане для России предпочтительнее сепаратизм светской элиты, который можно остудить посадками или затушить деньгами, как в случае с Чечнёй.

Правда, и представители элиты, должно быть, понимают, что некоторых из них, как отработанный материал, могут выкинуть, выжав максимум из их лояльности центру. Пример семьи Ямадаевых, которые были опорой России в мятежной Чечне, а потом оказались незащищены от представителей новой опоры, не может не настораживать представителей местных кланов не только в самой Чечне, но и в других республиках Кавказа. 

 

Расчувствовались

При Путине-президенте то, что случилось в Народном Собрании, скорей всего, не произошло бы. Но Дмитрий Медведев своими демократическими высказываниями и инициативами, видимо, настолько заставил расчувствоваться дагестанских парламентариев, что те решили, что имеют право голоса. Право, которое годами подавлялось дотациями из федерального бюджета. Право, которое они не применили, когда у граждан Республики Дагестан отобрали возможность избирать себе руководителя. Сокращённый ли бюджет, туманность ли перспектив в региональной власти, банальная ли глупость вынудила их это сделать, но раздражитель был чётко определён – крёмлёвская власть. Да, депутаты быстро одумались, исправились, но не осталось ли сладкое ощущение возможности политического шантажа в дальнейшем? Если годами лояльность политической элиты покупалась, то почему так же за деньги, только за большие, её лояльность не может быть куплена другими, более платёжеспособными политическими игроками, в сфере интересов которых находится Северный Кавказ и Дагестан в частности? Поимённо пересмотрите состав дагестанской политической элиты и ответьте себе на вопрос: кто из них не готов продаться за деньги?

Жаль, что в этих отношениях государственных мужей друг с другом народ – единственный источник власти согласно Конституции – остаётся сторонним наблюдателем.