В Москве – экстремизм... в Дагестане – терроризм

Деятельность правоохранительных органов в Дагестане – это уже давно политика. Кто-то на фоне докладов о количестве убитых боевиков и проведённых КТО считает её успешной. Кто-то, заявляя о массовых нарушениях прав людей: как мирных граждан, так и задержанных, родственников убитых «предполагаемых боевиков» и пр., считает её спорной. Данные статистики, а также соцопросов показывают, что население (те, ради которых, в принципе, силовики борются с терроризмом и экстремизмом, а гражданские власти – с коррупцией и бедностью) не одобряет методы силовиков, а также не доверяет властям. Как федеральным, так и местным…

На прошедшей неделе Дагестан упоминался в новостях как субъект России, который шестой год подряд лидирует в стране по числу совершённых преступлений террористического характера, количеству выявленных лиц, совершивших такого рода преступления, а также как республика, занимающая второе место в государстве по преступлениям экстремистской направленности. (Эти сведения приводятся порталом правовой статистики Генпрокуратуры России, который приводит данные о состоянии преступности в стране по различным параметрам.)

Москва – лидер по числу экстремистских преступлений

Согласно этим данным, в Дагестане с января по ноябрь 2016 года совершено 907 преступлений террористического характера и выявлено 260 лиц, совершавших такие преступления. Отметим, что преступлениями террористической направленности портал называет следующие виды преступлений: террористический акт; вовлечение в совершение преступлений террористического характера или иное содействие их совершению; публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма; захват заложников; заведомо ложное сообщение об акте терроризма; организация незаконного вооружённого формирования или участие в нём.

К сожалению, портал не приводит статданные по конкретным видам преступлений террористического характера, поэтому из обнародованной цифры – 907 – трудно понять, какие преступления совершались больше: публичные призывы к осуществлению террористической деятельности и оправдание терроризма, пособничество или же непосредственно теракты. Картину проясняют данные прокуратуры Дагестана. На прошедшем 28 декабря 2016 года координационном совещании руководителей правоохранительных органов были озвучены следующие данные: из 907 преступлений террористического характера 581 преступление – это участие и пособничество НВФ, абсолютное большинство которых – 82% – по официальным данным, совершено членами дагестанского бандподполья за пределами страны.

Официально в республике за 2015 и 2016 год не произошло ни одного теракта! Даже подрыв 15 февраля 2016 года Джемикентского поста в Дербентском районе был квалифицирован как посягательство на жизнь сотрудников полиции. Заметим, что статистика по посягательствам на сотрудников полиции не учитывается Генпрокуратурой ни в категории «преступления террористического характера», ни в «преступлениях экстремистского характера», хотя в 2016 году потери среди силовиков, по сравнению с 2015 годом, увеличились: 19 убито (в 2015 году – 11), 50 ранено (в 2015 году – 24).

Другими словами, 64% зафиксированных в Дагестане преступлений террористического характера – это «участие и пособничество» дагестанцев, возможно, выехавших в зону сирийского конфликта. Отметим, что к статистике боевиков, выехавших в Сирию, есть большие претензии. В частности, журналист Орхан Джемаль в начале 2016 года провёл своё расследование и выяснил, что примерно 200 человек, числящихся в Дагестане как участники НВФ, выехавшие в Сирию, живут мирной жизнью в Турции и других странах.

Чтобы просмотреть сюжет Орхана Джемаля «Их записали в ИГИЛ (запрещена в РФ)», отсканируйте QR-код и перейдите по ссылке.

Кроме того, северокавказские СМИ пестрят сообщениями родственников тех, кого привлекают к уголовной ответственности как пособников НВФ (обвинения которых строятся, в основном, на «чистосердечных показаниях»), пропагандистов (публичные призывы) или же организаторов и/или участников НВФ.

Отметим, что аналогичные данные по другим субъектам Северного Кавказа в разы меньше: Чечня – 156 преступлений террористического характера за 2016 год, КБР – 129, Ингушетия – 99, КЧР – 90, Ставропольский край – 49, Северная Осетия – Алания – 35.

Наверное, читатель удивится, но лидером в стране по числу преступлений экстремистского характера является Москва с 90 случаями.

Преступлениями экстремистского характера Генпрокуратура называет следующие виды преступлений: деятельность общественных и религиозных объединений, иных организаций, СМИ, физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение целостности России, подрыв безопасности страны, зах-ват или присвоение властных полномочий, создание НВФ, демонстрация нацистской и запрещённой атрибутики и пр.

После Москвы на втором месте Дагестан (62). Третье место у Московской (57) и Свердловской (57) областей и четвёртое – у Красноярского края (50). Нельзя сказать, что Москва в 2016 году случайно вырвалась в лидеры.

Динамика показывает, что московский силовой блок демонстрирует эти показатели регулярно: в 2009 году было 69 подобных преступлений, в 2010-м – 105, в 2011-м – 79, в 2012-м – 51, в 2013-м – 51, в 2014-м – 62, в 2015-м – 112.

По выявленным лицам, совершающим преступления экстремистского характера, в лидерах Москва (55), Московская область (40), Санкт-Петербург (38) и Свердловская область (25). Дагестан (8 выявленных экстремистов) занимает здесь 34 место.

Тому, что в Дагестане и Москве год от года сохраняется высокий уровень террористической и экстремистской угрозы, уверены, есть своё, политологическое объяснение…

«И вечный бой…»

Последние лет десять Дагестан активно борется с террористами и терроризмом. На каждом более-менее серьёзном заседании руководство силовых структур отчитывается про убитых в ходе КТО боевиках и предотвращённых терактах. Однако проблема остаётся актуальной.

Таким высоким показателям по выявлению преступлений террористического характера в Дагестане находят два объяснения:

1. Силовому блоку, ответственному за Северный Кавказ, и в частности Дагестан, дана команда создать для гражданских властей нашей республики максимально комфортные условия для проведения своих, согласованных с Кремлём, проектов по оздоровлению социально-экономической ситуации. Поэтому, с одной стороны, мы видим, что силовой блок предельно активничает, ставя на учёт всех более-менее подозрительных (на их субъективный взгляд) личностей, максимально зачищая площадку для «гражданских». Те же, в свою очередь, не могут похвастать высокими результатами реализации социально-экономических проектов, поэтому отчасти прячутся за высокие отчётные цифры силовиков, заявляя в кремлёвских коридорах, что хоть и «пули свистели над головой», но они «раньше выстрела не падают». Что удивительно, но это оправдание находит поддержку в кабинетах федералов.

2. Прямая заинтересованность отдельных представителей силового блока в поддержании у Северного Кавказа, и в частности Дагестана, имиджа, как территории с высокой террористической активностью. Это позволяет не только обосновывать увеличение расходов на оборону и безопасность при утверждении бюджета страны, но и требовать всё больших и больших полномочий. Ужесточение уголовного законодательства, создание Национальной гвардии, а также принятие «пакета Яровой» – тому подтверждение.

Уверены, что высокие цифры выявленных в Москве экстремистских преступлений находят аналогичное объяснение, но здесь уже объектом влияния является федеральная власть. Москва – столичный город. Последние пятнадцать лет мы слышим из федеральных СМИ о пятой колонне, угрозах цветных революций, росте терроризма, экстремизма и сепаратизма. Примеры Киргизии, Грузии, Украины, где захват органов власти, расположенных в столицах этих стран, довольно яркие.

И эти примеры откровенно пугают нынешнюю властную элиту, поэтому регулярное выявление экстремистов в Москве и Московской области помогает столичному силовому блоку держать в тонусе и некоей обеспокоенности гражданские структуры.

Отметим, что в ноябре 2015 года издание «Газета.ру» опубликовало статью «Теракты множат полномочия. Как увеличивались расходы на силовиков в связи с терактами». Авторы статьи привели выдержки из исследования Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР) «Угроза терактов. Нужны ли силовикам дополнительные полномочия и финансы?», показывающие, что доля расходов бюджета России на безопасность и правоохранительную деятельность от общих расходов сопоставима (на момент написания публикации – «ЧК») с тратами Польши (8,8% от ВВП государства), Латвии (8,4%), превышает затраты Дании (2,2%), Швейцарии (1,6%), Германии (1,2%). Аналитики ЦЭПР, изучив бюджеты РФ за период с 1999 по 2015 год, а также изменения в законах, выявили связь между увеличением расходов на силовые структуры и повышением объёма прав силовиков.

В публикации «Газеты.ру» утверждается, что расходы на силовиков каждый раз наращиваются после резонансных терактов. Эти затраты проходят по секретным статьям бюджета, то есть они публично и постатейно (на что конкретно направляются те или иные суммы) не обсуждаются. В то же самое время известно, что закрытая часть бюджета в 2005–2012 годах составляла примерно 11,2% от общих расходов. А бюджет 2016 года тратил на оборону и безопасность 8,16% от всех расходов бюджета России, а с учётом расходов на бюрократию и военные расходы, они достигали 39,74% от бюджета РФ или около 8% ВВП.

В этом году, как сообщает издание Lenta.ru со ссылкой на Комитет Госдумы по бюджету и налогам, расходы на оборону снизятся до 3,3% ВВП (это примерно 2 трлн 655 млрд рублей), а на национальную безопасность и правоохранительную деятельность выделяют 2,7% от ВВП (примерно 2 трлн 172 млрд рублей).

Падшее доверие…

Приоритеты силовиков в Дагестане, если изучить данные портала правовой статистики Генпрокуратуры, зациклены на борьбе с терроризмом и экстремизмом. В то же время практически не видны успехи силового блока в борьбе с коррупцией. В Дагестане зарегистрировано 56 преступлений по ст. 290 УК РФ («Получение взятки») и 48 – по ст. 291 УК РФ («Дача взятки»). Хотя 2014 участников соцопроса «Черновика» “Доверяете ли вы власти?” считают, что коррупция в органах власти республики (94,2% респондентов), в силовых структурах (69,1%), в медицинских и образовательных учреждениях (57,5%), а также клановость (75,9%) мешают развитию Дагестана больше, чем терроризм и экстремизм (22,6%).

Когда акценты в борьбе с реальными проблемами общества смещаются (с одной проблемой борются, а другую игнорируют), оно начинает не доверять в первую очередь региональным властям. Это ощутил на себе глава Дагестана Рамазан Абдулатипов. Опрос «Черновика» показал, что ему «доверяют полностью» 2,3% и «скорее доверяют» 3,5% опрошенных, а «скорее не доверяют» – 14,3% и «совершенно не доверяют» – 76,6%. Отчасти эти данные перекликаются с результатами соцопроса ФСО России.

Служба спецсвязи и информации ФСО РФ регулярно докладывает в Кремль об отношении к деятельности высшего должностного лица субъекта России проживающего там населения. В статье «Кнутом и пряником...» («ЧК» №27 от 15.07.2016 года) «Черновик» приводил результаты опроса, проведённого ФСО в марте 2016 года. Согласно им глава Дагестана Рамазан Абдулатипов занял 79 место из 81. Абдулатипов показал себя в общественном мнении чуть лучше главы Карелии Александра Худилайнена и главы Севастополя Сергея Меняйло.

Опрос марта 2016 года показал, что «безусловно положительно» деятельность главы РД оценивает 7,8% опрошенного населения, «скорее положительно» – 17,4%, «скорее отрицательно» – 24,4%, «безусловно отрицательно» – 28,2%, ничего не знают о его деятельности – 7% и затрудняются ответить – 15,2%. Суммирование оценок «скорее отрицательно» (24,4%) и «безусловно отрицательно» (28,2%) даёт в результате 52,6% недовольных Абдулатиповым дагестанцев.

В своей справке ФСО приводит динамику положительных и отрицательных оценок главы Дагестана с марта 2013-го по март 2016 года. За этот период население дало ему положительные оценки только четыре раза: в июле 2013-го, в ноябре 2013-го, в марте 2014-го и в июле 2014 года.

Результаты опроса Службы спецсвязи и информации ФСО РФ, проводившегося ими с 31 октября по 18 ноября 2016 года, показали, что, по сравнению с опросом, проводившимся в июле 2016 года, «наиболее снизился уровень оценки населением деятельности главы Дагестана» – Рамазан Абдулатипов находится на последнем (85-м) месте. Лучше него главы Карелии Александр Худилайнен (83 место) и глава Ненецкого АО Игорь Кошин (84 место). Лидеры опроса: экс-сотрудник ФСО, глава Тульской области Александр Дюмин (1 место) и друг президента России, глава Чечни Рамзан Кадыров (2 место).

«Безусловно положительно» деятельность главы РД оценивает 3,6% опрошенных ФСО респондентов, «скорее положительно» – 7%, «скорее отрицательно» – 25% и «безусловно отрицательно» – 44,4%. Суммирование положительных и отрицательных оценок показывает, что Абдулатипова поддерживает 10,6% дагестанского общества, а 69,4% – его не поддерживает. 15,4% затруднились ответить, а 4,6% ничего не знают о его деятельности. ]§[