В прошлую пятницу, 1 ноября, глава Дагестана Рамазан Абдулатипов провёл заседание Республиканской антитеррористической комиссии (АТК). На нём он говорил о роли женщины в современном дагестанском обществе, а также об ответственности, которую каждый член этого общества должен нести в борьбе с экстремизмом и терроризмом. А уже на следующий день, 2 ноября, президент Владимир Путин подписал ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» №302-ФЗ, который в простонародье назвали «законом о взыскании материального ущерба с родственников террористов и их близких».
На АТК рассматривался вопрос «О роли муниципальных антитеррористических комиссий по социальной адаптации лиц, отбывших наказание за террористическую деятельность, а также по недопущению вовлечения в преступную деятельность жён и вдов членов бандподполья» и «О мерах по обеспечению безопасности населения на транспорте в Республике Дагестан».
Несмотря на глобальность вопроса, Рамазан Абдулатипов начал его с обсуждения роли женщины в обществе. На его взгляд, от того, как чувствует себя женщина, зависит благополучие любого общества, в том числе в сфере противодействия экстремизму и терроризму. «Так сложилась ситуация, что у нас появился целый отряд несчастных по многим параметрам людей, которые оказались вовлечены в банподполье. Можно где-то понять чувства матери, у которой сын ушёл в ряды членов бандподполья, где-то можно понять состояние жён, которые, идя на поводу своих чувств по отношению к мужьям, вовлекаются в преступную деятельность. Но должно быть ясно всем одно: если мы будем стрелять друг в друга, то процветания в Дагестане никогда не будет», – сказал Абдулатипов.
Причину существующих проблем президент видит в том, что общество и гражданская власть недорабатывают («мы всё время пытаемся критиковать правоохранительные органы, но вместе с тем нет той огромной работы, которую мы – общество, гражданская власть – должны проводить»). Следующий тезис Абдулатипова объяснил, в чём заключается недоработка – в отсутствии взаимного контроля в обществе. А контроль, как оказалось, должен начинаться со школьной скамьи. «Среди учителей есть много выдающихся людей, но кто тогда допускает тысячу нарушений, подкупов? Почему учитель не отвечает за своего ученика? Почему директорами школ до сих пор работают люди, дети, ученики которых находятся в бандподполье? Если наши школы выпускают бандитов, террористов, фанатиков, то зачем государству тратить на это деньги?» – спросил Абдулатипов, но никто из чиновников на этот странный вопрос ответить не рискнул.
Там же глава РД намекнул на то, что целый ряд силовых структур, кроме ФСБ, прокуратуры и УФСКН, не хотят подключаться к процессам очищения республики. «Наблюдателей быть не должно», – сказал он и попросил силовиков сделать акцент в своей работе на возврат людей из леса. «За каждым человеком, которого вы оттуда вытащите, стоят десятки других людей, родственников, несчастных женщин. Среди них есть и настоящие мусульманки, но некоторых женщин используют как наживку для привлечения молодых людей в бандформирования», – сказал глава республики.
Круговая порука
То, что Абдулатипов говорит об ответственности директоров школ и учителей, а также о необходимости вытаскивать людей из леса, думается, вызвано негативными ожиданиями от практической реализации подписанного Владимиром Путиным закона о взыскании материального ущерба с родственников террористов и их близких. То есть введения круговой поруки. (Об эмоциях, которые вызвал данный закон, читайте в колонке слева.)
Возмещение ущерба (в том числе и морального) за совершённый теракт будет осуществляться не за счёт государства, как раньше, а за счёт доходов и имущества самого террориста или его близких родственников, родственников вообще, а также просто близких лиц. Поправки в закон наделяют правоохранительные органы правом выяснять происхождение имущества и доходов у указанных лиц, требовать предъявления доказательств того, что имеющееся у родственников террориста имущество приобретено законным способом. Право истребовать указанные сведения действует только в отношении денег, ценностей, иного имущества и доходов, которые были получены не ранее установленного факта начала участия лица, совершившего теракт, в террористической деятельности. Если доказательства не будут предъявлены, то соответствующие материалы направляются в прокуратуру, а затем решением суда имущество будет обращаться в доход государства.
Дополнительно к этому в УК РФ появились статьи, предусматривающие ответственность (а также освобождение от неё) за прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности, организацию террористического сообщества или участие в нём, а также организацию деятельности подобных сообществ. Прохождение обучения в целях осуществления теракта, участие в террористической организации или же в сообществе будет караться лишением свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до пятисот тысяч рублей либо в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до трёх лет либо без такового. А вот непосредственно организация террористического сообщества или его деятельности будет наказываться строже: лишением свободы на срок от пятнадцати до двадцати лет со штрафом в размере до одного миллиона рублей либо без такового и с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет.
Кто должен отвечать?
В то же время складывается странная ситуация. За совершённые в субъектах РФ, а также в городах и районах преступления экстремистской или террористической направленности отвечают только гражданские власти: руководители субъектов РФ, главы муниципальных образований, даже директора школ и родители! Но в то же время в законах никак не прописана ответственность за ситуацию на подконтрольных территориях руководства правоохранительных органов. Хотя это было бы логично, так как на них возложена прямая обязанность (они именно за это получают хорошую заработную плату и высокий социальный статус) – бороться с преступностью, раскрывая и расследуя преступления, создавая целые сети добровольных помощников, осведомителей и агентов, разрабатывая оперативно-разыскные мероприятия и так далее. Странно, правда? Глава МО или директор сельской школы, согласно извращённой логике наших политиков-законотворцев, должны заниматься не муниципальным хозяйством или преподаванием базовых знаний, а следить за тем, как бы чего не вышло…
В то же время даже поверхностная статистика, собранная из официальных сообщений о криминогенной ситуации в СМИ, показывает, что в республике есть два-три «ядра» (группы муниципалитетов), вокруг которых вращается вся борьба с терроризмом и, несмотря на жёсткие, и даже жестокие методы работы силовиков, ситуация в них остаётся стабильно тяжёлой!
Может быть, одна из причин такой оперативной обстановки в том, что представители силовых структур (ГОВД, РОВД, отделения ЦПЭ и УФСБ) избирают неправильные либо стратегически неверные пути работы? Иначе чем объяснить, что, несмотря на ухудшающееся положение в целом ряде МО, начальники силовых структур не только сохраняют кресло, но и укрепляют свои политические (!) позиции?
Взять в руки
На взгляд «ЧК», риторика Абдулатипова вывела на новый уровень латентный конфликт между силовиками и командой нового президента, связанный с желанием первых оставаться абсолютно независимыми от кого-либо в своих деяниях и попытками вторых держать силовиков под контролем (в разумных пределах).
Сегодня силовые подразделения республики находятся в некоем хаосе и состоянии внутренней и межведомственной конкуренции. Экономико-политический передел сфер влияния, происходящий в республике, отразился и на их деятельности. А объявленный курс на очищение привёл к тому, что чуть ли не каждый более-менее влиятельный силовик из числа старших офицеров (и не только) вынужден искать новых покровителей или доказывать свою нужность новым руководителям силовых структур и инспекторам, прибывающим из центрального или регионального аппарата. Отметим, что эта конкуренция хоть и является сильнейшим раздражителем для силовых структур, носит в себе большой позитивный заряд! Сложившиеся за последние два десятилетия в правоохранительных органах группы влияния, теснейшим образом взаимодействующие со многими финансово-политическими группировками Дагестана, сегодня вынуждены избавляться от наиболее дискредитирующих их людей, поднимать из архивов дела оперативного учёта и уголовные дела и давать им процессуальный ход.
Может сложиться мнение, что эти процессы в силовых структурах необходимо срочно остановить как негативно влияющие на их работу. Отчасти это верно. Но лишь отчасти! Остановка этих процессов на данном этапе политического развития Дагестана (республика ещё не избавилась от той токсичной среды, в которой жила долгие годы) приведёт лишь к формированию новой, устойчивой влиятельной группы силовиков, зачастую ведущих свою собственную политику и способных саботировать все начинания руководства республики. (Для того чтобы удостовериться в возможности этого, советуем вдумчивому читателю проанализировать историю взаимоотношений экс-президента Муху Алиева и экс-министра ВД по РД Адильгерея Магомедтагирова. Тогда призывы Алиева бороться с коррупцией и проводить курс на очищение наталкивались на позицию министра, заключавшуюся в том, что исполнялись только выгодные Магомедтагирову распоряжения, а остальные игнорировались.)
Тем не менее происходящие в правоохранительной среде процессы республиканскому руководству необходимо держать под жёстким контролем. Да, согласны с возможным вопросом читателя о том, как же это возможно, ведь в силу федерального законодательства и разграничения полномочий между центром и субъектами РФ, силовые структуры целиком и полностью подчиняются только Москве, а с республиканскими властями взаимодействуют лишь в рамках протокола («по согласованию»).
Оговоримся сразу, «Черновик» в данном случае не предлагает какой-либо панацеи. Мы лишь утверждаем, что такая возможность есть и она находится на стыке политических решений, общественных инициатив и лоббистских возможностей. К примеру, ничто не мешает главе республики оказать политическую поддержку контроля правоохранительных структур и судебной системы, осуществляемую через общественные и правозащитные организации, через различные объединения юристов, сообщающие в администрацию главы республики о каждом существенном и не очень нарушении закона силами правопорядка. Ничто не мешает внимательным образом подойти к вопросу формирования общественных советов, действующих при некоторых территориальных органах федеральной исполнительной власти. К примеру, Общественный совет при МВД по РД. Аналогичный Общественный совет при УФСБ РФ по РД (почему-то, несмотря на требование федерального законодательства, не сформированный) позволил бы решать многие актуальные вопросы, возникающие в сфере взаимодействия республиканской власти, общества и спецслужбы. Тесная работа администрации президента и правительства с общественными советами при территориальных органах федеральной исполнительной власти, параллельная работа общественных и правозащитных организаций по общественному контролю деятельности силовых структур, нахальное лоббирование в отдельные подразделения МВД и пр. структуры «своих» людей, а также разумное распоряжение таким огромным ресурсом, как поддержка федеральных руководителей силовых структур и личное доверие президента страны, позволили бы главе Дагестана прийти к искомому результату – разумному контролю (не командованию!) за деятельностью правоохранительных органов республики.
