С 90-х годов исламский призыв в Дагестане прошёл много различных этапов. Начавшаяся в 99-м широкомасштабная охота на «ваххабистов» за десяток лет претерпела существенные изменения. Наиболее крутой поворот в республике был сделан с приходом к власти Магомедсалама Магомедова. Если при Муху Алиеве в мечетях республики было сложно преподавать арабский язык, то при Магомедове в них свободно стали говорить на самые разные темы. Президент для этого ничего не делал. Он просто не мешал. А где-то даже молчаливо соглашался. На большее не имел разрешения.
Учитывая, что исламские настроения с каждым годом охватывают всё большую часть дагестанской молодёжи, относительная свобода да’вата (исламского призыва) сыграла важную роль в аккумулировании этой энергии. Конечно, между Дербентом и Хасавюртом и даже Махачкалой и Избербашем эта свобода очень сильно разнится. Но если быть справедливым, надо признать: в столице Дагестана, в отличие от остального Кавказа, а может даже и России, в последние несколько лет было довольно сносно, если не считать, что время от времени здесь средь бела дня похищали и убивали людей. Правда, махачкалинская свобода никак не мешала силовикам, например, препятствовать проведению пятничного намаза в соседнем Шамхале.
Контраст даже внутри республики наблюдается очень сильный. И, когда «российские эксперты» начинают в Москве рассуждать о том, «чем убийство Саида Афанди обернётся для Кавказа», рассматривая его как маленькую деревню, мне, свободно пишущему подобные строки в Махачкале и знающему, что где-нибудь в Советском Магарамкентского района за это могут насильно побрить полбороды в полицейском участке, бывает смешно.
Дагестан – очень сложный переплетённый клубок, в котором каждый новый день может перевернуть общественную жизнь с ног на голову. В один из таких дней в республике вместо президента появился врио, который, возможно, имеет свои виды на исламскую активность.
А судьи кто?
Ходят слухи о негласном распоряжении врио президента Дагестана по сокращению числа медресе в республике. Причём за счёт наиболее плодотворных из них. Слухи эти распространяются на фоне озвученного Рамазаном Абдулатиповым желания повысить уровень знаний имамов и религиозных деятелей республики.
Рамазан Абдулатипов уже изъявил желание провести аттестацию имамов мечетей. Пока, правда, не совсем ясно, кто будет её проводить. Остаётся надеяться, что это не будет протоиерей Всеволод Чаплин – один из главных героев видеорепортажа, в котором впервые прозвучала идея о переаттестации. Не зря мусульмане республики обращают внимание на то, что Рамазан Абдулатипов довольно часто произносит вместе слова «знание» и «христианство», равно как и слова «ислам» и «невежество».
Особенно интересно эти тенденции смотрятся на фоне часто повторяемого властями тезиса о том, что религия отделена от государства. Получается, религия от государства отделена, а государство от религии – нет.
В Коране этого не сказано
Пропасть между дагестанскими (и не только) чиновниками и современной жизнью всегда была велика. Они не совсем понимают, что такое Интернет и социальные сети. Что их высказывания и действия сегодня очень быстро становятся достоянием общественности, которая их дружно смакует и комментирует. Прогресс наблюдается не только технологический. Прошли те времена, когда любую свою «умную мысль» можно было начать словами «в Коране сказано» или «Пророк говорил». Но, похоже, не все это понимают.
Экземпляры Корана не являются дефицитом. Уже осуществлено множество переводов смыслов Книги Аллаха на русский язык. К тому же немалое количество людей в Дагестане могут читать и понимать Коран в оригинале. А те, кто продолжает твердить о единстве религий и одинаковости веры мусульман и христиан со ссылкой на Коран, могут открыть на компьютере любой из переводов смыслов Корана с помощью программы Microsoft Word и воспользоваться очень полезной функцией поиска, введя в соответствующую форму слово «христиане». Думаю, за довольно короткое время, учитывая занятость главы республики, можно узнать много нового.
Кстати, не совсем правильно противопоставлять традиционную дагестанскую одежду арабской, имея под ней в виду исламскую. Хиджаб – это самая что ни на есть традиционная дагестанская женская одежда. Название просто новое. Для кого-то.
Безработица или идеология?
Один из центральных тезисов Рамазана Абдулатипова, касающийся борьбы с экстремизмом, – прямая связь между ростом радикальных настроений и уровнем жизни населения. Определённая связь между этими вещами, конечно, есть. Но главный фактор, поддерживающий лес, – это идеология. Главная потребность «проблемной» части исламской молодёжи – это жизнь согласно исламу. Эта потребность никуда не денется. Она будет удовлетворяться либо прозрачно и ясно, либо скрыто и подпольно. Пока на этом поле доминируют силовики, которым больше по душе вторая форма. Магомедсалам Магомедов это прекрасно понимал, но поделать ничего не мог.
Если кто-то хочет выдавить из школ учительниц и школьниц в хиджабах, а потом закрыть все школы, в которых создаются условия для таких «граждан», то он гораздо сильнее поддерживает лес, нежели масштабный коррупционер, даже если является «патриотом своей родины, никогда не бравшим взяток».
Если кому-то надо непременно закрыть исламскую студию, абсолютно открыто работающую без нарушений действующего законодательства, то, видимо, он хочет, чтобы они работали подпольно.
Если кто-то хочет закрыть работающие медресе, лишив детей возможности обучаться в них, а преподавателей – возможности передавать свои знания, то им придётся искать себя в несколько других отраслях. Да и имамы многих мечетей не захотят читать проповеди, подготовленные теми, кто полагает, что они читаются после пятничного намаза. А их собственные проповеди без применения не останутся. Просто форму поменяют.
И самое главное… Медресе, школы, в которые пускают в хиджабе, и проповеди в мечетях – это не так страшно, как считают некоторые бывшие и настоящие главы республики.
- 1 просмотр