В Дагестане недавняя реформа МВД привела не к очищению рядов полиции, а, наоборот, вылилась в расправу с неугодными начальству некоррумпированными сотрудниками. Об этом, а также о том, почему в республике убивают милиционеров, а молодёжь уходит в лес к боевикам, «Кавказской политике» рассказал глава независимого профсоюза сотрудников органов внутренних дел и прокуратуры Дагестана Магомед Шамилов.
МАГОМЕД ШАМИЛОВ: Глава независимого профсоюза сотрудников органов внутренних дел и прокуратуры Дагестана
Вот уже полтора десятка лет он ведёт войну с коррупцией и беззаконием в родной республике. В нашу редакцию Шамилов пришёл в сопровождении двух своих коллег – действующих офицеров МВД.
– Магомед Шамилович, в Дагестане чуть ли не каждую неделю происходят громкие убийства, в том числе силовиков. В чём причина этого?
– В Дагестане убийства лучших людей стали в порядке вещей. Убивают депутатов, даже священнослужителей – чего нет нигде в мире. А у нас, к нашему стыду и ужасу, люди уже к этому привыкли. Между собой разговаривают: «скучновато что-то, целую неделю никого не убивали».
Всё началось в 90-е, когда общество раскололось. Сначала были экономические причины, шёл передел собственности. И стали говорить: «нет человека, нет проблемы». Покупают должности, а если человек мешает – его просто убивают. А сейчас уже началось страшное – кровная месть. Власть бездействует, а все ведь знают, кто кого заказал, убил. Раньше за убийство было положена смертная казнь, и родственникам погибшего не нужно было беспокоиться – убийцу всё равно бы казнили. А сейчас убийца просто откупается от следствия. И людям остаётся только кровная месть. Ведь все знают, кто убил. Весь народ знает, только органы делают вид, что не знают.
– Из-за нежелания связываться или из-за коррупции?
– Всё они знают, просто от них откупаются. В Дагестане идёт кадровый экстремизм – лучшие кадры изгоняются. Вот со мной два офицера: один – Лабазан Лабазанов, полковник с 35-летним стажем службы в милиции, 20 наград имеет; второй – молодой 36-летний майор милиции Угненко из Кизляра, два высших образования, академия в Москве, начальник штаба управления «Дагестанская граница» при МВД республики. Так его должность просто продали, и его теперь не аттестуют. Издеваются над ним, клеют на него ярлыки – в прямом смысле слова, взяли и приклеили на лоб клеймо.
Он обращался к президенту, в Общественную палату, в прокуратуру, к главному раввину. Всё бесполезно – бумаги пересылают из Москвы в Махачкалу, в Кизляр, и попадают к тем же людям, на которых он жалуется. Его выдавливают из органов. Ему говорят: «ты русский, ты еврей». Это же разжигание межнациональной розни!
Вот что пишет Берл Лазар, главный раввин России генпрокурору Чайке: «Майор Угненко в течение длительного времени подвергается преследованию, оскорблениям и нападкам, в том числе на националистической почве». Вы думаете, что даже после этого обращения хоть что-нибудь изменилось в позитивную сторону? Нет! Скорее наоборот!
Нападки на Угненко начались после того, как он вскрыл недостатки в работе своего непосредственного начальника – главы управления «Дагестанская граница». Немаловажную роль в увольнении Угненко и Лабазанова сыграло и то, что они лояльно относились к неофициально запрещённому в министерстве внутренних дел Дагестана независимому профсоюзу сотрудников ОВД и прокуратуры, выступающему носителем идеи единения на профессиональной основе людей здравого смысла и доброй воли, работающих в органах.
Теперь он продаёт дом, и собирается уезжать из Дагестана. Вот он наш славный и гонимый за это – Евгений Угненко.
– Что вы считаете главной причиной того, что вас хотят убрать из органов?
Евгений Угненко: Национальная политика. Мне не раз поступали угрозы, приходили СМСки. И в личных беседах мне говорили, чтобы я уезжал в Россию, в Москву и там устраивал свою жизнь. Я считаю, что виной всему национальная политика руководства республики.
Всё началось с того, что мой начальник, заместитель министра внутренних дел полковник Карчигаев, с конца 2010 года начал всеми правдами и неправдами выживать меня с работы. При этом основным его мотивом была неприязнь ко мне по мотиву национальной и религиозной принадлежности и месть за мою критику его служебной деятельности. Он в присутствии других сотрудников допускал нецензурную брань в мой адрес, нанёс мне публичное оскорбление, приклеив на лоб ярлык.
Почему я считаю, что это национальная политика руководства? Потому что это исходит от заместителя министра, это же не бандитская разборка. Он же представляет МВД, республику. И министр его поддерживает.
– Выдавливаются только евреи?
Евгений Угненко: Убираются те, кто не относится к коренным национальностям: русские, евреи. Или другого вероисповедания. В нашем подразделении было всего 60 человек. Из них только 6 русскоязычных: русские, евреи. Из этих 60 за последние два-три года, как я помню, сотрудники других национальностей не были наказаны, не привлекались к дисциплинарной ответственности. Это вам о чём-нибудь говорит? Здесь наказание явно преследует не воспитательный характер, а скорее является преследованием с целью выдавливания из органов пришедшихся не ко двору.
– Получается, что сотрудников подбирают по национальному признаку?
Евгений Угненко: Да, конечно.
– Элементы этого были ведь и в советские годы?
Магомед Шамилов: В советские годы был контроль над МВД. В 60-е годы в горах пьяный случайно коснулся платка русской учительницы – 6 лет получил. Оказался платок очень горячим – сразу отбили охоту во всём районе. А сейчас закона нет, религии нет, сильный слабого топит.
Коррупция есть корень экстремизма и терроризма. Если бы три органа – прокуратура, суд и МВД – нормально работали в рамках закона, то Путину вообще бы нечего было делать, а так они спелись в одну команду, образовали государство в государстве, и в экономическом экстазе забыли о своём долге, чести и достоинстве, а также и о президенте. Как в доме кошки с мышами сговорились – и беда пришла в Россию.
Евгений Угненко: В те годы такого не было. Кроме того, произошёл огромный отток русского населения – сейчас русские остались только в Махачкале и Кизлярском районе. А евреи, таты, вообще почти все уехали.
Магомед Шамилов: Вот полковник Лабазанов вступился за своего коллегу, за Угненко. Несмотря на то, что он не русский, но за то, что он осмелился восстать против чиновничьего самодурства и средневекового мракобесия, и он попал в опалу у местных царьков и удельных князей в системе МВД по РД. Поэтому и его стали обвинять в несусветных грехах: «Ах ты, такой сякой, против нас вступаешься, за еврея?! Так мы тебе покажем, где раки зимуют!».
Долго ждать не заставили и показали. Он, полковник милиции, о своём увольнении случайно через месяц узнал. Уволенный ходил на работу. Оказывается, к нему применили также являющуюся карательным орудием и инструментом устрашения строптивых, статью закона о предельном возрасте. Без всяких на то оснований, с грубейшими нарушениями всех процедур закона об увольнении, в прямом смысле слова, не взирая на заслуги и регалии, как говорят, пинком под зад, выкинули из ОВД, словно ненужный хлам.
О том, каким чудовищным издевательствам до этого он подвергался, была опубликована статья в журнале межрегионального профсоюза полиции России. В таких случаях ни вера, ни нация не играют роль – он для них предатель, чужой среди своих. Законы и понятия коррупционеров и мафиози в РД неумолимы и крайне суровы. Кстати, Лабазанов на своём уведомлении об увольнении, с целью обращения внимания высокого начальства в МВД РФ написал: «меня увольняет мафия МВД по РД», но, увы, не заметили, и, как говорят, подмахнули.
Аварцев, кстати, тоже очень сильно давят: из более 20 уволенных полковников – две трети аварцы. Самое страшное, что при этом, здесь нет предусмотренной законом в таких случаях социально адаптационной комиссии для увольняемых сотрудников, тогда как такая комиссия существует для боевиков и экстремистов. Почему-то возможность ухода в лес сотрудников после таких унижений и оскорблений, руководство МВД по РД, в частности министр, считает смехотворной и абсурдной, хотя, как известно, такие факты не единичны и они достаточно хорошо известны.
Непонятно только на чью мельницу льёт воду человек, сидящий в кресле министра ВД по РД?
– То есть идёт спайка националистов и коррупционеров?
Магомед Шамилов: Конечно, там эта «братва» создала своеобразный конгломерат с мощными корнями в Москве. При этом странно, почему у русских нет защиты, не говоря уже об аварцах, которые неизвестно как оказались представлены во власти в меньшинстве.
– А за что ещё стали преследовать полковника Лабазанова?
Лабазан Лабазанов: Потому что я выступил в защиту преследуемого по национальному признаку Евгения, и, вопреки желанию руководства, на проверках подтвердил то, что Угненко угрожали, что ему приклеили на лоб ярлык. Но и до этого меня не особенно жаловали за мою принципиальную позицию в некоторых вопросах. А после этого на меня стали сильнее давить.
А что с Угненко делали! Вот только одна история. Его подразделение ругают: «Плохо работает ваша группа». Он отвечает: «Будем исправляться». На следующий день в подразделении полдня отсутствует его заместитель, и он пишет рапорт начальству – так и так, человек отсутствует на работе. Вскоре к Угненко приходит этот подчинённый с этим рапортом и начинает ему угрожать: «Ещё раз такое напишешь, я тебе этот рапорт в одно место засуну» (этот разговор был записан). Дело в том, что этот подчинённый – земляк начальника Угненко, заместителя министра Карчигаева. И когда Угненко стал протестовать, на меня стал оказывать давление Карчигаев: мол, не надо подтверждать, что Угненко угрожали. Как же так?
Ранее я доложил руководству МВД РФ о многомиллионных хищениях в структурных подразделениях, и прибывшей проверкой из УСБ МВД РФ, частично эти факты были подтверждены. Воровали запчасти, бензин, получали деньги за «мёртвых душ», и ещё много чего было. Так мне за то, что я об этом сообщил, объявили выговор и приказали идти куда-нибудь и застрелиться. А московские гости попросили ещё раз написать о таких фактах. Судите сами, почему так происходит.
– А почему вы, майор Угненко, не прошли аттестацию?
Евгений Угненко: Всё очень просто – потому что я русский, потому что моя должность продана.
Я был на так называемой «аттестации» – на самом деле это была не аттестация: группа единомышленников Карчигаева просто издевалась над неудобными сотрудниками, и, в первую очередь, надо мною. Именно поэтому по её итогам сделали вывод – не рекомендовать меня для службы в полиции. При этом мне не предложили никакой альтернативы. Я обжаловал в суде результаты аттестации, выиграл суд. МВД пыталось обжаловать это решение в Верховном суде, но тот оставил решение без изменений. Несмотря на то, что решение вступило в законную силу, они не хотят выполнять решение суда. Приходится действовать через службу судебных приставов, но и она не может заставить полицию исполнить решение суда.
Я безуспешно пытался возбудить дело против Карчигаева, и прокуратура признаёт, что закон нарушен, что в действиях некоторых должностных лиц есть признаки преступления, направляет это в Следственный комитет, в МВД, – и там всё тонет. То есть это самая обыкновенная коррупционная схема по укрытию от учёта преступлений и покровительства преступникам, как в ОВД, так и в криминальном мире.
В этой республике я не верю в торжество закона и справедливости. Даже выиграв все суды, я не могу в Дагестане добиться исполнения решений судов и восстановления на работе. Мне в открытую говорят: «Мы не будем исполнять противоречащих нашим интересам решения судов, если даже они сто раз войдут в силу». Я обращался во все инстанции, но я не верю, что кто-то мне поможет.
Сейчас я пытаюсь перебраться в Москву. После подполковничьей должности я готов где угодно, кроме Дагестана, стать простым милиционером и нести патрульно-постовую службу в любом регионе, на улицах любого города. Это лучше, чем оставаться в этой бандитской республике.
– Получается, что переименование и переаттестация не только не привели к оздоровлению МВД, но и ухудшили ситуацию?
Магомед Шамилов: А если Машу назовут Иваном, разве у Машки от этого что-то вырастет? Конечно, нет! Нужна сложнейшая хирургическая операция.
Не надо дурить народ разнообразной сменой вывесок и пудрить мозги мудрыми словами типа «аттестация» и т. д. Надо провести жёсткую чистку ОВД и прокуратуры, тогда порядок не заставить себя долго ждать. Милиция в результате антинародной деятельности уже потеряла всякое доверие у людей. Решили её переименовать и переаттестовать – и народ поверил, что в МВД будет чистка. А что получилось? Людей позвали на шашлык, а там оказалось осла сжигают: вонь есть, а мяса нет. Так и здесь.
В Дагестане сегодня в полиции кадровый кризис со всеми вытекающими из этого наихудшими показателями. Это, прежде всего, почти нулевая раскрываемость, массовая гибель личного состава, и то, что почти 99% личного состава МВД — коррумпированы и сращены с криминальным миром. Российская коррупция и сицилийская мафия нашей доморощенной дагестанской этно-клановой мафии даже в подмётки не сгодятся.
А что такое переаттестация? Бесящаяся от жиру коррупционная часть МВД по РД как удав кролика, даже не поперхнувшись, проглотила те остатки антикоррупционеров, которые каким-то чудом сохранились до наших дней. В результате около 20 полковников вытурили из органов. Сейчас в Дагестане, по моему мнению, прокуратура, суд и МВД образовали преступную спайку. Если бы они нормально работали в рамках закона, контролируя и надзирая друг за другом, не покровительствуя, то мир и благополучие были бы обеспечены в кратчайший срок. Если бы суды своим правосудием воспитывали народ, то люди никогда бы не выходили на улицы и площади, а у нас в Дагестане не уходили бы в леса и пещеры.
А сейчас они стали государством в государстве. Везде работают родственники: у судьи брат работает в прокуратуре, зять в милиции… Народ всё это видит, кричит, чтобы дали им русского прокурора, судью и т. д. Дали русских прокуроров, но они тоже оказались, как говорят, «Федот, да не тот». Боятся нос высунуть, спеваются с местными, и пошло-поехало. Дают ведь нам не первосортных специалистов, а так — чьих-то протеже, тех, кому хотят дать хорошо заработать и напялить генеральские погоны. Да ещё и славу «героя с Кавказа», хотя он Кавказ видит из окна своего броневика или на карте в своём хорошо охраняемом кабинете.
Создаётся впечатление, что нашим местным кадрам в Москве не доверяют, и присылают нам всякие отходы, которым не нашли применения на широких просторах необъятной России. Вроде помойной ямы стал Дагестан. Был у нас такой прокурор Ткачёв, не прокурор, а пародия на прокурора – опозорился, и перевели его досрочно, так сказать, спасли от позора. Они сразу уходят под криминальную крышу, коррумпируются. Почему нельзя назначать здесь прокурорами наших сотрудников, из числа воюющих с мафией и коррупцией, а первыми замами, для контроля над ними – поставить русского?
Так происходит потому, что их профессионализм гасят денежные мешки и отсутствие доверия со стороны старшего брата. К несчастью, у достойных этих постов нет денег, чтобы купить в Москве руководящую должность в республике.
У нас единственный в России совместный профсоюз ОВД и прокуратуры. Мы добавили прокуратуру, потому что несколько действующих прокуроров восстали против бардака в прокуратуре. И их тоже задавили. Тридцать три человек выгнали из прокуратуры под видом омоложения. Это делает заместитель прокурора Дагестана Дибиров, и есть множество жалоб на него в Генпрокуратуру РФ. Но ничего по этим жалобам не делается.
– А вообще проверки из Москвы к вам приезжают?
Магомед Шамилов: Как правило, это бывает так: приезжают, шашлыки едят, коньяком запивают. В банях попарились, девками побаловались, подарков прихватили, – и поминай как звали. Только нам, правдоискателям, ещё хуже становится. Вот полковник Лабазанов расскажет.
Лабазан Лабазанов: В 2007 году я выявил хищений на 15 миллионов, нецелевых расходований бюджетных средств. Вызывают комиссию из Москвы. Они приезжают, но со мной даже не встречаются. Я случайно узнаю о том, что они приехали, и еду посмотреть в Кизляр. Смотрю – сидят за огромным столом: водка, коньяк льются рекой.
Я постоял в нескольких метрах, посмотрел. Потом позвонил Шамилову, попросил его связаться с управлением собственной безопасности МВД Дагестана, передать, что такие «хинкальные проверки» вообще не нужны, они только дискредитируют всё. Проходит пять минут, и все из-за столов разбегаются, чуть ли не забор повалили – это им позвонили из УСБ, сказали: «Что вы там сидите, вас же снимают на видео!».
В Москве конкуренция уже идёт за поездки в Дагестан – подарки же дарят, кинжалы…
А мне после того, как я вскрыл эти хищения, замминистра внутренних дел приказ написал – «застрелись». Как так может быть: я направляю в Москву заявление о том, что мой начальник покрывает коррупционные схемы, а он мне через неделю это же письмо показывает?
Я в 90-е годы мог стать миллиардером – такие взятки мне предлагали, чтобы я закрывал глаза на контрабанду на чечено-дагестанской границе. Я был начальником милиции вдоль всей границы с Чечнёй, через меня проходили миллионы тонн контрафактной нефти; я знал, кому принадлежат все подпольные нефтеперегонные заводы. И как только я открыл рот, меня тут же занесли в чёрные списки и стали травить. Чего только не писали про меня.
Мне жена говорила – бери как все, всё равно тебя выкинут из милиции. И теперь меня выдавливают, без комиссий, без отпуска, не могут даже достойно уволить.
– А какую позицию занимает ФСБ? Оно как-то реагирует на сигналы о коррупции и беспредел в МВД?
Магомед Шамилов: По закону за милицией прокуратура осуществляет надзор. Но это лишь на бумаге. А ФСБ живёт своей жизнью, слишком закрытая организация, и, видимо, такая же профессиональная. С ней нет таких частых контактов, как с другими органами. Что говорить о том, о чём не знаешь. Хотя, полагаю, творящийся беспредел в системе МВД и прокуратуры прямо угрожает федеральной безопасности России.
Лабазан Лабазанов: Милиция никого не боится: ни закона, ни людей. Сегодня все коррупционеры сели на броню…
– В каком смысле на броню?
Лабазан Лабазанов: На бронированные машины, типа Мерседеса или Лэнд Крузера. На какие деньги эти олигархи от МВД эти машины купили? Официально у одного министра служебная бронированная машина, да ещё три бронированных УАЗика в ОМОН отдали, а эти себе частные машины бронированные купили. А стоят они от 8 миллионов. Подъезжает такой мафиози к посту, толстенное стекло опускает, и молодому сотруднику говорит: «Трус, нормально службу неси!».
– При этом силовиков в Дагестане постоянно убивают. Чем в основном вызваны эти убийства?
Лабазан Лабазанов: В основном убивают рядовых. Полковника не так просто достать – они же на бронемашинах передвигаются.
Магомед Шамилов: Нет, в последнее время стали и полковников убивать, причём не только милиции, но и из ФСБ, и высокопоставленных чинов из прокуратуры.
По большому счёту, беспричинных убийств не бывает. Убивают за тот же самый гостеррор со стороны сотрудников ОВД, за пытки и унижение чести и достоинства. За то же самое, что сегодня происходит в Татарстане и за то, что показывают по телевизору. Но у нас это в тысячекратно большем размере, но, тем не менее, государственная власть не вмешивается – поэтому и идут бандитские разборки. Или даже гражданская война.
Мы не знаем, что происходит, как это называть, порою кажется, что мы где-то на необитаемой планете. Закон-макон, Россия-моссия здесь теперь мало кого интересует. А сама Россия словно оглохла, не слышит того, что назревает здесь, на её юге.
Вообще эти убийства означают, что в МВД нет законности. Что требуют от них люди? Чтобы они работали строго в рамках закона, через пытки не заставляли людей и полицейских лжесвидетельствовать, не ставили перед милиционерами плановые показатели. Не фабриковали уголовные и административные дела по надуманным фактам.
– Ваш профсоюз выступает против нарушений законности не только со стороны МВД и прокуратуры, но отстаивает права и самих силовиков…
– Мы пытаемся бороться за права сотрудников милиции, в первую очередь, от этого чиновничьего беспредела.
3 октября 2011 года мы вышли на главную площадь столицы Дагестана на митинг за права сотрудников ОВД и прокуратуры, посвящённый борьбе с коррупцией. Пришли 15 общественных организаций, представители салафитской молодёжи, ведь как раз между ними и милицией и идёт бойня. На этом митинге мы требовали отставки прокурора, министра внутренних дел Дагестана и начальника следственного комитета РФ по РД, что было горячо поддержано митингующими.
Я предложил защитить и права милиционеров – ведь борьба с коррупцией и нарушениями закона в органах в интересах и честных сотрудников милиции. Избавим их от чиновничьего произвола, чтобы их не заставляли прибегать к незаконным задержаниям, к лжесвидетельствованию, ведь очень часто милиционеров принуждают давать в суде ложные показания, по которым в итоге сажают в тюрьмы невинных людей. Все со мной согласились, хотя некоторые и смеялись, говорили: «Это же утопия, ничего не исправит твоих милиционеров; Магомед, их надо жарить как шашлык, и тогда жалости к ним не будет». Но ведь милиционеров же заставляют выполнять незаконные приказы, и они не могут возразить – из-за страха потерять работу.
Митинг проходил как раз в тот момент, когда в Махачкале был глава МВД России Нургалиев. Когда мы собрались на бульваре Ленина, в десяти метрах от нас остановилась его машина. Видимо, посмотрел на нас – и поехал дальше.
Митинг закончился, никаких нарушений не было, мы поблагодарили сотрудников милиции за образцовое поддержание порядка. Стали расходится – и тут нас начинают задерживать. 25 человек взяли, посадили в двух комнатах в райотделе. Воды нет, еды нет, по закону не положено больше трёх часов держать, а мы уже восемь часом сидим. В 7 вечера нас группами по шесть человек поднимают наверх в «ленинскую комнату», а там уже сидят шесть офицеров и сочиняют протоколы – как будто они были на площади, и видели наши нарушения. И к этому протоколу приобщают по несколько протоколов милиционеров, которые тоже нас в глаза не видели. Вот так фабрикуется материал!
Но и то, что они сфабриковали, оказалось недостаточно для нашего длительного задержания, а могло покрыть лишь трёхчасовое сидение. А им же нужно оправдать, что нас уже по 8 часов держат. И на улице перед отделением уже целый митинг – народ, журналисты требуют объяснить, почему нас задержали.
И тут вмешивается прокуратура, и, вместо того, чтобы опротестовать незаконные действия милиция, она учит их, как переписать рапорты – надо указать, что было «явное неповиновение законным требованиям сотрудников милиции». И нас снова подняли наверх, стали переписывать протоколы. И при этом каждый из офицеров перед нами чуть ли не извиняется, «ну вы поймите, нас заставляют». Я отвечаю: «А почему вы подчиняетесь?».
Мне говорят: «Ну как же, мы боимся и место потерять, и за свою жизнь. Ведь и на улице, и на базарах убивают».
– Кто убивает?
Магомед Шамилов: И салафиты, и граждане, пострадавшие от действий милиции. Вот к чему приводят их незаконные действия, их лжесвидетельствование, преступная спайка с прокуратурой и судом.
Я уже рассказал на нашем примере, как прокуратура покрывает милицейский произвол. Теперь перейдём к суду. В суде наше дело рассматривали в скоростном порядке, адвокат слова не успевал сказать – всё проштамповали, признали законным двое суток ареста.
Почему я так подробно рассказываю историю с арестами после митинга? Потому что она очень характерна – укравший яйцо, точно так же украдёт и быка. Точно так же, как фабриковалось дело в отношении нас, сочиняют дела в отношении ваххабитов, экстремистов и террористов, делают их из тех, кто никогда и автомата в руках не держал.
– Какую цель преследуют органы, фабрикуя дела против экстремистов? Выслужиться или получить возможность вымогать деньги с обвиняемых?
Магомед Шамилов: И то, и другое. С одной стороны, заработать звания, награды, а с другой – деньги. И пирамида этого произвола идёт из Москвы. Хотя, конечно, Дагестан, знаменосец в этом смысле. Дело дошло до торговли трупами! Ни стыда, ни совести, ни долга, ни чести – кошмарный сон, которому не видно конца.
Лабазан Лабазанов: Если министр внутренних дел знает, что за очередного салафита он получит орден, то и получается ситуация, при которой любого человека с бородой можно объявить экстремистом.
– Но ведь им не спускают план по поимке экстремистов?
Магомед Шамилов: А когда президент озвучивает – я потребую у них информации о том, сколько они уничтожили боевиков? Реальные боевики далеко, их так просто не возьмёшь. И когда они сталкиваются с реальными бандитами, то вырисовывается абсолютная некомпетентность наших силовиков. Погибают десятки милиционеров или солдат; объявляют, что убили пять-шесть боевиков, но трупов их не показывают.
Несколько лет назад была операция в Унцукульском районе. Задействованы были несколько родов войск: артиллерия, авиация. Двенадцать дней шёл бой – и ни одного убитого боевика. Свои солдаты убитые есть, а боевиков нет. И тогдашний глава МВД республики вызвал прокурора и попросил объявить, что погибло восемь боевиков. А тот спрашивает: «Где трупы?». И отказался. Так на него стали давить, звонили в Махачкалу, в итоге заставили его, и он заявил: «Со слов министра внутренних дел имеется восемь трупов».
В органах есть честные люди, и они как раз и должны были быть в аттестационных комиссиях, но их туда и близко не подпустили. Мне кажется, Москва это специально сделала, и вся реформа была сделана лишь для того, чтобы обмануть людей. При этом все же видят, что в полиции ничего не изменилось. Люди, которые умеют отнимать и делиться, сегодня в Дагестане неприкасаемые.
– Отношение народа к полиции не изменилось?
Лабазан Лабазанов: Для людей ведь коррумпированные милиционеры – те же бандиты. Когда в лесу идут спецоперации, народ говорит – «ну они разберутся между собой». Отсюда у лесных 80 процентов пособников в селах.
– Убийства милиционеров будут продолжаться?
Магомед Шамилов: До тех пор, пока Москва не прекратит этот правовой беспредел в отношении собственного народа, и, в первую очередь, не сменит здесь обанкротившихся силовиков, особенно человека занимающего кресло и кабинет министра ВД по РД, – убийства сотрудников будет нарастать.
Убийства сотрудников милиции бывают разные. Есть убийства рядовых милиционеров, ППСП, ГИБДД и т. д. – это, видимо, вымещают бессильную злобу на кого-то недосягаемого на тот момент, и убивают первого попавшего под горячую руку. Такие убийства все осуждают – это беспредел. Но есть и адресные убийства, например, над кем-нибудь издевались, пытали, а он не может найти поддержки в органах и привлечь виновного в соответствии с законом к ответственности. Вот они и прибегают к шариатским судам.
Но почему-то в Москве и Питере совсем по-другому: там одного человека избили в отделении полиции, так тут же комиссия и такой шум на весь мир, что из-за этого сняли главу ГУВД Санкт-Петербурга Суходольского. А в Дагестане пытки и издевательства в порядке вещей, и хоть кто бы возмутился, хоть кого-нибудь уволили бы с работы.
– А если говорить о реальном вооружённом подполье, то какова его численность? И кто эти люди в основном: боевики, бандиты, партизаны, жертвы произвола?
Магомед Шамилов: Их уже несколько тысяч человек. Хотя, когда выступал глава МВД Дагестана, он говорил про 200–300 человек. И тут же перечислил половину районов Дагестана, в которых боевики дестабилизируют обстановку. Как может 200 человек это сделать?
В Дагестане около 18000 сотрудников ОВД, где-то 10000 – ФСБ, два полка ОМОНа и два полка ППСП, это тоже около 3–4 тысяч штыков. Вдобавок внутренние войска, плюс на каждого сотрудника по 1–2 стукача или, как их называют, «доверенных лиц». Получается около 50–60 тысяч единиц.
Скажите, пожалуйста, как может 200 человек терроризировать эту многотысячную армию? Только тогда, когда ими руководят бездарные взяточники и крохоборы. А ещё это происходит тогда, когда зайцев заставляют управлять волками.
Количество боевиков растёт пропорционально увеличению государственного террора. Так я называю деятельность милиции, прокуратуры и суда. Из всех задержанных после митинга 3 октября, только один я опротестовал приговор, добился отмены решения, но прокурор обжаловал это. И теперь я снова сужусь.
Почему увеличивается авторитет «лесных»? Потому что они оттуда гораздо эффективней борются с коррупцией, нежели московские проверяющие. Вы спросите как? Просто – адресными убийствами особо извращённых милиционеров. Потом особо богатых облагают налогом и заставляют платить закят в пользу газавата и бедных. И это приветствуется народом. Народ хочет крови своих кровососов, и получает её в таком вот варианте.
Вот недавний случай: за кражу доставили человека в милицию, где его избили два оперативника. Потом один из этих оперативников был убит, а у другого до неузнаваемости было изуродовано лицо. И он даже не смог прийти в прокуратуру, куда его вызывали для дачи показаний по избиению парня. Так что убийства силовиков часто вызваны их преступлениями против своего народа.
– Как можно изменить ситуацию в силовых структурах?
Магомед Шамилов: Нужна чистка. Как это делать? Очень просто. Например, сегодня люди Нургалиева выявили огромные залежи недостатков; и теперь должна прийти очередь для аналогичной проверки недостатков Нургалиева Суходольским и его людьми, вот тогда мы и увидим, что творится. Хотя кто это не видит? Разве что слепой.
А в Дагестане надо менять министра. И на его место не надо ставить очередного «денежного мешка», а надо его найти среди чистых сотрудников, любимых своим народом. Мы бы с удовольствием помогли – кто, кроме нас, лучше знает ситуацию? Мы её знаем изнутри, кто есть кто, и кто чем обладает. Надо признать внеочередную аттестацию незаконной, и отозвать на службу всех уволенных, в первую очередь, тех, кто пытается восстанавливаться через суды.
Нужно выгонять сначала больших воров, потом поменьше, и так идти сверху вниз. Когда мы предлагали кандидатуру министра внутренних дел, честного человека, его не назначили – всё решили в Москве. Видимо его профессионализм на конкурсе денежных мешков отодвинули в дальний угол.
В прокуратуре было обновление – поставили русского. Но судью оставили местного,.. И что один русский может сделать? Он будет жизнь свою класть в Дагестане, или получит новые лампасы и набьёт деньгами чемоданы? И он вписывается в существующую мафию, становится своим. Москву они не боятся – они у них крыша.
Когда меня уволили из органов в 1996 году, я написал жалобу. Приехал проверяющий из Москвы, полковник Иванов Виктор Рудольфович. Проверка тогда проводилась в присутствии заявителя. Меня вызвали, и мой начальник, на которого я жаловался, начал матом орать на проверяющего. Но тот пообещал мне: «Клянусь, в Москву вернусь и пришлю тебе приказ о восстановлении на работе». Приходит день с момента его отъезда, после почти двухнедельной работы в Махачкале. И что я вижу – 20 ящиков одних подарков у него. И ничего он не сделал, ничего не исправил, не сдержал своё слово.
Сейчас же проверки стали ещё формальней, а количество подарков больше. Поэтому когда салафиты говорят, что они за месяц наведут порядок, то им верят. Ведь сегодня они воюют с коррупцией – пулей в лоб. Да, это катастрофа, это беспредел, но ведь Москва и власть ничего не делают. Вакуума не бывает. Идёт гражданская война – люди недовольны вороватой властью и им надоело слушать бесконечное враньё.
– Но ведь есть же в Дагестане и честные сотрудники органов?
– Конечно, есть, ещё как есть! Здесь есть люди, которые проявляли чудеса храбрости, мужества и умения управлять в особо сложных и экстремальных условиях. Это настоящие бескорыстные боевые офицеры, а не кабинетные «сидюки», не дворцовые интриганы. Настоящие герои. Представления на присвоения им «героя России» отзывались из администрации президента России, потому что их недоброжелатели пугали министров внутренних дел Дагестана тем, что, мол, после получения такого звания эти люди могут стать их реальными конкурентами на должность министра. Поэтому здесь таланты и самоцветы душили в зародыше. Приезжайте к нам – это лучшие люди Дагестана, про них надо книги писать и стихи сочинять, а их задвинули так далеко, что отсюда не увидать.
Беда России, а, следовательно, и Дагестана, в том, что здесь не кадры, а деньги решают всё. Вы представить себе не можете, как здесь разбрасывают кадрами. Есть у нас полковник милиции Салих Набиевич Гаджиев, всю жизнь работал в УБОПе, был во всех горячих точках, имеет множество наград. Сейчас он защищает докторскую диссертацию по борьбе с экстремизмом, терроризмом и коррупцией. Эти три основные болезни Дагестана. Его лекции слушают в Москве, в странах СНГ. А кем он работает в Дагестане? Заместителем начальника управления вневедомственной охраны.
На границе Чечни и Дагестана работал Рамазан Рамазанов – его заставляли брать взятки, чтобы пропускать контрабанду. И теперь его обвиняют в краже автоматов – и он на грани увольнения. Он пока держится.
Есть у нас начальник ЦОРИ – Центра оперативно-розыскной информации, полковник милиции Акбаров. Получает наградной пистолет из рук министра внутренних дел России – а через две недели его увольняют. Но ведь той информации, которой он владеет, цены нет. А его сегодня выкидывают на улицу.
Для борьбы с терроризмом, для обеспечения безопасности в городе была создана при ППСМ-1 УВД Махачкалы специальная огневая группа (СОГ). Собрали 130 отборных лучших сотрудников. И во что её превратили? В личную гвардию одного из заместителей начальника УВД полковника Зухумова. С их помощью он надевал наручники даже на депутатов Народного собрания. Денег им не платили, заявляли, что они коров будут доить по его приказу.
Этот позор надоел сотрудникам, и они осмелились пожаловаться министру внутренних дел республики. Я лично пошёл с этим рапортом к министру, он обещал разобраться, но ничего не сделал. Роту разогнали, командира уволили, потом его пытались убить, взорвали. Якобы бандподполье, но я в это не верю.
– В Дагестане очень многое строится по принципу кланово-семейных связей. Получается, что они и являются важнейшей причиной коррупции?
– Коррупционеры в МВД почти все являются протеже семей и кланов, и, естественно, они защищают, прежде всего, их интересы, поэтому и являются кастой неприкасаемых. А другая категория – простые смертные, как русские богатыри, не переносящие смердящую вонь коррупции. Вот вам и два лагеря – коррупционеров и антикоррупционеров.
Мы на стороне антикоррупционеров, в связи с чем и находимся здесь, в Москве. Антикоррупционеры из-за своей честной работы стали изгоями и для своих кланов. Потому что они не помогали никому, даже когда к ним приходили родственники. И в результате никто не хочет их поддерживать. Под видом аттестации на самом деле из ОВД выдавливают самых лучших сотрудников. Что мы делаем? Это просто бессовестный обман, тем самым мы, как в Средневековье, на кострах недоверия сжигаем лучших людей.
В Дагестане есть комиссия по адаптации для боевиков, а для сотрудников органов внутренних дел, которых увольняют, убивают – нет. И это добром не кончится. Не дай Бог, хоть один процент из 300 уволенных при аттестации сотрудников МВД уйдёт в лес. Представляете, что произойдёт – это же настоящие профессионалы? Конечно, идейные убеждения не позволяют им даже думать об этом, но нельзя исключать человеческий фактор. Ведь эти люди, оплёванные, выгнанные с работы, столкнувшись с блестяще работающими эмиссарами бандподполья, могут из-за денег или мщения пойти на это.
Лабазан Лабазанов: Причём речь ведь нужно вести не о физическом уходе в лес. Представьте, что человек, например, с моим 35-летним опытом работы в органах, начнёт участвовать в каких-то разработках боевиков, консультировать их.
– Как вообще ведется борьба с бандподпольем?
Магомед Шамилов: Я уже упоминал про СОГ, специальную огневую группу. Эта группа была осенью направлена в Карабудахкентский лес. Им была дана команда стрелять во всё, что там движется, убивать всех. Там, мол, ваххабиты. Им дали по два рожка на автомат – это на две минуты боя. Никакого медицинского персонала, никаких средств связи, и в дымину пьяный командир – видимо, он что-то знал.
Когда они вошли в лес, троих из них сразу взяли в плен те, кто находился в лесу. И спрашивают: «Что вы здесь делаете?». СОГовцы отвечают: «У нас приказ прочёсывать лес». Как вы думаете, кто их взял в плен? К счастью, это был спецназ ФСБ, и они сработали профессионально, стычки не произошло. А что было бы, если бы началась стрельба, и СОГовцы убили кого-нибудь из спецназа? Да их бы там всех положили.
Кому-то нужна была эта провокация, чтобы в лесу убили целую группу милиционеров. Что это – предательство, ошибка? Я не получил на эти вопросы никакого ответа. И через месяц такая же ситуация повторилась в Кизлярском районе, в селении «Красный восход». Туда выехал ОМОН на проведение спецоперации. Дислоцировались с БТРами, всё как положено. А в Кизляре в это время СОБР получает команду, что в «Красном восходе» засели бандиты, и выдвигается туда. Около двух часов шёл ожесточённый бой между ними, слава Богу, никто не погиб. Кто это постоянно провоцирует?
– Но это больше похоже на межведомственный бардак…
– Не знаю, в этом должна разбираться прокуратура, но она этого не делает. А когда происходят столкновения с реальными боевиками, мы видим бешеные потери, неумение вести бой и владеть обстановкой. Сотрудники милиции не подготовлены – они раз в квартал по одной обойме на стрельбищах расстреливают.
– А почему чеченские милиционеры превосходят в боевых качествах своих дагестанских коллег, и гораздо успешней справляются с боевиками?
– Это высочайшие профессионалы, в основном они реабилитированные бывшие боевики. Они знают всё и везде. Им дали форму и поставили на службу России.
– Как вообще можно решить проблему с дагестанским вооружённым подпольем?
– В лесу находят убежище, в том числе и те, кто бежит от беззакония. В лесу очень мало тех, кто уходит туда из-за проблем с намазом или пятничной молитвой – в Дагестане и так для верующих нет проблем. Они бегут от беззакония. Надо побороть коррупцию, и тогда экстремизм сам исчезнет. И надо в одностороннем порядке прекратить государственный террор, объявить мораторий.
– Недавно была громкая история с убийством пяти охотников в Карабудахкентском лесу. Говорили, что это дело рук охотников.
– Была спецоперация в лесу, не разобрались, видимо, и убили охотников. В этом же районе недавно погибло 14 сотрудников милиции – в столкновении с боевиками.
– Это правда, что в Дагестане почти весь бизнес обложен налогом со стороны «лесных»?
– Каждый бизнесмен получают флэшку с их требованиями: давай деньги, плати закят: 2, 3, 4 процента, а не то подожжём. Это рэкет. И, например, магазины, торгующие водкой, жгут не подряд, а в шахматном порядке. Понятно, что тех, кто платит, не трогают.
– А полиция занимается крышеванием?
– Конечно. Платят и лесным, и полиции.
– Неужели не было случаев увольнений коррупционеров из МВД?
– Был один случай. Начальником Бабаюртовского РУВД назначили одного майора. Он заплатил полтора миллиона рублей за эту должность. Деньги положили в карман, а его сделали и. о. начальника райотдела.
Потом его убивают во время спецоперации, и вдова ждёт большие подъёмные деньги, что полагаются при гибели начальника райотдела. А ей говорят: «будет всего 100 тысяч рублей». На что она спрашивает: «как же так, он же был начальником?». «Нет», – отвечают ей, – «Всего лишь исполняющим обязанности». И тут уже она не выдерживает: «А куда же пошли полтора миллиона?».
И тогда выяснилось, что эти деньги прикарманил заместитель министра по кадрам. Тут уже нельзя было замять это дело, потому что он нарушил основное правило: отнять – отнял, а делится не стал. И его уволили.
– А уголовное дело?
– О чём речь? Если сотрудник скроет преступление вроде кражи курицы, ему до двух лет грозит. А тут замяли такое дело.
Я скрепя сердце голосовал за Путина. Путин очень много сделал для России, он получил вместо страны гнилую тыкву. Но сейчас ему нужно бороться с коррупцией.
«Кавказская политика»
9 апреля 2012
- 2 просмотра