14 апреля Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону приговорил пятерых жителей Каспийска – Мурада Абдулкеримова, Феликса Пирвелиева, Исмаила Нарчавова, Багауттина Меджидова и Гусейна Рамазанова – к наивысшим срокам – от 17 до 18,6 года лишения свободы в колонии строгого режима, а также к штрафам по 200 тыс. рублей. Осуждённые признали только поджог пивбара. А вот как в их деле появились оружие, покушение на сотрудника ЦПЭ, создание НВФ и преступного террористического сообщества – подробнее «ЧК» рассказали адвокат и родственники.
По версии следствия, в мае 2016 года в Каспийске Мурад Абдулкеримов, Феликс Пирвелиев, Исмаил Нарчавов, Багауттин Меджидов и Гусейн Рамазанов создали региональное террористическое сообщество, поддерживая деятельность запрещённого в РФ «Исламского государства», незаконно приобрели, хранили и носили боеприпасы и взрывные устройства, а также совершили поджоги двух пивных баров. А в августе 2016 года по предложению Абдулкеримова они договорились напасть на полицейского, который поставил их на учёт как экстремистов. И искали для этого огнестрельное оружие и боеприпасы. Преступление сорвалось по не зависящим от них обстоятельствам.
В Южный окружной военный суд в Ростове-на-Дону это дело попало, после того как почти все судьи Каспийского городского суда в 2017 году заявили самоотводы по различным причинам, а судья Кировского районного суда Махачкалы Мурад Баркуев так и не смог вынести решение и отправил материалы обратно в прокуратуру Дагестана. В надзорном органе потребовали прибавить ещё две статьи – 317 и 205 УК РФ, несмотря на то что Следственное управление СКР по РД несколько раз отказывало в этом, не находя состава преступления. Таким образом, с террористической статьёй в 2019 году дело дошло до военного суда, но в сентябре оно было возвращено прокурору из-за процессуальных нарушений в обвинительном заключении. Рассмотрение по существу началось 3 апреля 2020 года под председательством судьи Валерия Опанасенко. Всего состоялось 39 заседаний.
Как поджог превратился в НВФ?
В 2016 году Абдулкеримову, Пирвелиеву, Нарчавову, Меджидову, Рамазанову и Рагиму Ярметову было по 17–22 года. Они вместе ходили в один спортзал в Каспийске и там познакомились. У Нарчавова и Пирвелиева отцы сильно выпивали и часто пропадали в пивбарах по соседству, после этого дома возникали скандалы, доходящие до рукоприкладства.
«У Феликса отец – инвалид второй группы после инсульта, половина тела парализована, еле передвигается, но всё равно ходил в пивбар. Сын с отцом постоянно ругались по этому поводу на улице и дома. Соседка слышала, как он говорил: ‘‘Не перестанешь ходить в пивбар – я сожгу его’’», – рассказал отец осуждённого Багауттина Меджидова.
Первую попытку поджога пивбара «Самур», который располагается рядом с домом Пирвелиева, четверо ребят попытались совершить 29 июля 2016 года, но она оказалась неудачной. Среди них на тот момент не было Меджидова и Ярметова. На крыше заведения повредился лишь немного рубероид, а хозяева изначально ничего не заподозрили. 31 июля была совершена вторая попытка поджога другого пивбара – «Ахты-2», который посещал отец Нарчавова. К ним присоединились Багауттин и несовершеннолетний Рагим, но они стояли в стороне, а поджигали Исмаил и Гусейн. Пожар был незначительный, ущерб составил 35 тыс. рублей. Хозяин заведения даже не стал заявлять об этом, так как сначала подумал, что ему мстит его знакомая, которая ранее отправляла ему сообщения с угрозами, чтобы он закрыл пивбар. Родственники осуждённых говорят, что этот факт есть в материалах дела.
Фатима Рамалданова – сестра осуждённого Абдулкеримова – пояснила, что с этого момента ребята больше не связывались, а её брат и вовсе через несколько дней улетел работать в Тюмень.
Уголовное дело в отношении них появилось только в октябре 2016 года, и то после того как они по одному начали пропадать, а обнаруживались уже в участке с гранатами и оружием. Но не всем из них так «повезло». До этого, рассказал отец Багауттина Абдулбасир Меджидов, к ним стал часто захаживать участковый и задавал провокационные вопросы сыну, типа «когда в Сирию собираешься уезжать?». 13 октября Багауттину позвонил оперативник и пригласил его в отдел полиции для опознания кого-то по фотографии. Недалеко от Каспийского горотдела трое в гражданской одежде посадили в «четырнадцатую» серого цвета без номеров и увезли в неизвестном направлении. Этому факту есть видеоподтверждение, которое было представлено в суде. По словам Меджидова, его пытали током, избивали, подкинули гранату и патроны и заставили подписать признательные и оговаривающие других ребят показания, а также грозились подкинуть наркотики отцу. «Только на следующие сутки нам стало известно, что сына задержали, причём официально при нём обнаружили патроны и гранату в два часа ночи 14 октября, а вышел в отдел он в полдень 13 октября. Медосвидетельствование не дали провести. Мы несколько раз писали заявления по фактам пыток, но приходят отказы в возбуждении уголовного дела. Только через 2,5 года пришла врач для осмотра Багауттина и спрашивает: где здесь побои? На голове у сына был шрам, так как били по голове, не знаю чем, рана загноилась», – отметил отец.
Сначала похитили 12 октября Пирвелиева и Нарчавова. Они также шли в отдел полиции по звонку участкового, но, не дойдя дотуда, пропали на сутки. По их словам, их отвезли в Махачкалу сотрудники ЦПЭ, пытали током, подкинули гранаты и оружие, заставили подписать признательные и оговаривающие друг друга показания.
Через месяц, 9 ноября, в селе Микрах-Казмаляр Докузпаринского района задержали Абдулкеримова. Фатима Рамалданова вспоминает, что к ним приехали два БТР и забрали брата прямо из огорода. Его объявили в розыск задним числом, и об этом никто не знал. Абдулкеримов находился в Тюмени вместе с двоюродными братьями и вернулся домой в октябре 2016 года помочь собрать урожай капусты. Из его рассказа, по дороге ему были показаны готовые показания ребят, что он организатор экстремистской группы, его собственные показания, которое он должен был подписать. «Брат отказывался, приставили к его голове пистолет и сказали, что если не подпишет, застрелят и выкинут из машины, и никто даже в этом разбираться не будет. Ему пришлось подписать всё. Я по этому факту написала два заявления в Следственный комитет и получила отказы», – добавила сестра осуждённого.
Гусейн Рамазанов был водителем автобуса на рейсе «Дербент – Казань». По словам матери Наиды Рамазановой, в то время он не молился, был светским парнем. Когда ему позвонили из отдела полиции и сказали явиться ответить на вопросы, он был в дороге, потом на посту в Волгограде 13 октября 2016 года ему сообщили, что день назад его поставили на профучёт. По приезде он вместе с отцом пришёл в отдел, и там ему врио начальника полиции Каспийска Зиявудин Ашиков заявил, что это ошибка. 23 ноября ему позвонил следователь Шамиль Магомедов и попросил приехать. С этого дня его задержали за поджог, требовали подписать признательные показания и по другим статьям, при этом подослали адвоката, которая уговаривала его пойти на поводу у следствия, иначе будут пытать как других. Рамазанов отказался, но, когда ему стали угрожать тем, что подкинут наркотики его брату и отцу, он всё подписал.
Особняком стоит дело шестого задержанного жителя Каспийска – несовершеннолетнего Ярметова. По словам его матери Анжелы Ярметовой, 13 октября 2016 года к нему подошли двое сотрудников, надели пакет на голову, связали ноги и руки и увезли в Махачкалу, затащили в здание на четвёртый этаж, где его пытали током и требовали подписать показания на других ребят. Он сказал, что ничего не знает. Утром его привезли в отдел полиции в Каспийск, и следователь-женщина Саида взяла у него показания по поводу поджога. Рагим рассказал, что просто стоял рядом, разговаривал с Феликсом и ничего не знал о поджоге. После этого он отказывался давать какие-либо показания. 28 октября 2017 года его осудили за поджог, через девять месяцев отпустили. А когда в 2019 году всем ребятам предъявили ч. 1 ст. 205.4 УК РФ, Ярметова тоже задержали в рамках этого дела, не предъявив из всего набора только ст. 317 УК РФ. При этом его материалы были выделены отдельно, а Ярметов даже не был заключён под стражу. Приговор в 2,5 года лишения свободы ему вынесли 17 марта 2020 года в Южном окружном военном суде. В этих эпизодах он не признал свою вину. В Ростовском СМЭ провели исследование по шраму, который у него остался, и не исключается применение электрического разряда. По этому факту отказали в возбуждении дела. Но при этом не провели ни одну судебную экспертизу.
«Сотрудник ЦПЭ Гаджи Маршаков показывал фото наших ребят хозяину пивбара ещё до их похищений и спрашивал, знает он их или нет. В ЦПЭ изначально знали, кто совершил поджог. Да, кто-то из ребят молился и ходил в мечеть. Увидев эту связь, поняли, что на этом можно сделать более масштабное дело», – считают родственники ребят.
Бомж, наркоман, шизофреник, цэпээшник…
Всё обвинительное заключение построено на первоначальных показаниях молодых людей, оговаривающих друг друга. Именно поэтому в 2017 году в Каспийском городском суде ни один судья не смог решиться вынести приговор и поочерёдно заявили самоотвод. После этого передали в Кировский городской суд Махачкалы судье Мураду Баркуеву. По словам родственников осуждённых, он провёл все заседания до конца, выслушал всех свидетелей, но тоже не смог вынести окончательное решение, вернул дело в прокуратуру из-за отсутствия доказательств.
Рамалданова рассказала, что и судья, и прокурор уговаривали всех родственников и подсудимых согласиться на эти три статьи, и тогда к ним применят старую редакцию, а значит, сроки значительно сократятся. Но никто на это не согласился, и тогда прокурор М. Исаев, по её словам, пригрозил, что будет тогда ещё хуже. За девять месяцев появились две новые статьи – 317 и 205.4 – посягательство на убийство сотрудника правоохранительных органов и создание террористического сообщества.
«По рапорту следователя третьего отдела по особо важным делам СУ СКР по РД Рустама Мамаева возбуждают ст. 205.4, он же, когда работал следователем в Каспийске, расследовал дело о поджоге и НВФ. Но на этом больше настаивала прокуратура, чтобы отправить дело в Ростов. На личном приёме замруководителя СУ СКР по РД Тугай Тугаев на камеру говорил нам, что понимает нас как родителей, не видит здесь состава преступления ни по ст. 317, ни по 205, но его руки связаны, прокуратура настаивает, ничего поделать не может. Он дважды вернул это дело, отказал в возбуждении», – отметил Меджидов.
Тогда в деле появился свидетель – двоюродный брат Абдулкеримова Катиб Ярахмедов. По словам Рамалдановой, он страдал шизофренией. У него есть официальная медсправка, инвалидность второй группы. При этом в Кировском районном суде его допрашивали, а на возражение защиты Баркуев заявлял, что если свидетель мог поехать в другой регион, работал, значит вменяемый. Сам Ярахмедов отказался от своих подписанных показаний, заявив, что его пытали током и он подписал какие-то документы. 9 декабря 2016 года, когда он вместе со старшим братом возвращался в Дагестан, в Кизилюрте его забрали с поезда, надели мешок на голову и увезли в неизвестном направлении.
«Так как у Катиба в любой момент могут быть обострения, всегда был в сопровождении, и в Тюмень его отвезли, чтобы сменить обстановку, так как дома он начинал нервничать, мог агрессивно вести себя с детьми. Не было возможности его где-то одного оставлять. По делу он проходит как свидетель, к которому приезжали ребята и просили его найти оружие, чтобы убить сотрудника ЦПЭ Маршакова, но тот не нашёл», – пояснила Рамалданова. Она отметила, что, действительно, в мае 2016 года, когда Пирвелиев приехал из армии, они поехали в село на шашлыки, но этот факт представили совершенно по-другому.
«Предоставили в суд медкарту, где указывается с 2012 года диагноз «шизофрения». Судья говорит нам: «С 2012 года не надо, а только период в 2016 году», якобы тогда он был адекватным. Это абсурд. После пыток его состояние ухудшилось. На этой почве он не выдержал, у него были сильные конвульсии, его привязывали, чтобы себя не покалечил. В 2019 году у него случился сильный приступ, и он умер. Его старшего брата ещё хотели привлечь за убийство», – рассказала сестра.
Сомнительными оказались и понятые. Один из них, Гасанов – наркоман, в отношении него был установлен административный надзор. На суде он говорит, что во время пробежки возле моря в 6–8 вечера его привлекли в качестве понятого, а протокол личного досмотра Меджидова составлен в 2:10 ночи по ул. Озёрной. Затем он признался, что в показаниях на предварительном следствии его попросил соврать сотрудник полиции. Другой свидетель, Умалатов, бомж-алкоголик. На одном заседании заявил, что этих ребят не знает. У него не оказалось паспорта, и его не допросили. На следующее заседание его привели с паспортом с подготовленным текстом, где он уже узнал Меджидова и что действительно обнаружили патроны, гранаты. Но опять же время и место расходятся. По словам родственников, из-за этого прокуратура начала проводить внутреннее расследование, якобы подсудимые угрожали понятым и прокурору, находясь за решёткой.
Удивил на заседании окружного военного суда потерпевший – сотрудник ЦПЭ Гаджи Маршаков, на которого якобы собирались совершить покушение. Он заявил, что никогда не видел подсудимых, о том, что на него кто-то покушался, понятия не имеет. Более того, в его показаниях как потерпевшего было указано, что он одного из них ставил на профучёт как экстремиста. А он сам сказал, что никогда на учёт не ставил никого из подсудимых, они не представляли никакого интереса.
Коллегия судей Южного окружного военного суда не приняла во внимание ни один из этих фактов.
По отработанному сценарию
Адвокат Надежда Бородкина считает, что уголовное дело в отношении шестерых жителей Каспийска – банальная ситуация со статистикой и показателями выявления преступлений экстремистского характера. Следствие пошло по отработанному сценарию: «пивбар – харам, поджог – экстремизм, значит, ты ваххабит и у тебя должно быть оружие, есть оружие – НВФ, а это значит, что по закону ты должен входить и в террористическое сообщество».
«Я верю этим мальчикам, что они не совершали этих преступлений, потому что их задержание вызывает законное сомнение. Почему не провели обыски в домах, не взяли решение суда, не задержали в законном порядке? Они же были не в лесах, а находились дома, ходили на работу. Их больше ничего не связывало, кроме спортивного клуба. Их волновала судьба отцов, не более. Кто-то из них и пиво мог выпивать, и курил, и молился. Это сейчас им в СИЗО делать нечего, они совершают намаз и читают Коран», – объяснила Бородкина.
В обвинении говорится, что они объединились в феврале 2016 года в группу. Но, например, Пирвелиев не мог быть в этот период, так как только в конце мая 2016 года прибыл в Дагестан, был в армии в Иркутской области. Абдулкеримов в этот момент находился в Санкт-Петербурге. У Меджидова тоже разъездной характер работы.
Гранаты следствием были уничтожены сразу после экспертизы. Бородкина уверена, что это вещдоки по другим делам, как и патроны. В заключении эксперта чётко указано, что некоторые цифры имеют потёртости. А по номеру можно было установить, откуда эти гранаты. Патроны тоже не исследовали в суде, судья сказал, что это опасно. Там тоже есть нумерация, но следователь этого не сделал, и не понятен исход этих патронов, история изготовителя.
Сторона защиты провела психолого-лингвистические экспертизы подсудимых, так как им вменяют, что они экстремисты и создатели, руководители террористического сообщества. Следствие этого не сделало с целью выявить, насколько была сплочённой группа, кто являлся лидером. В выводах указано, что в них нет признаков ни создателей, ни руководителей террористического сообщества. Если суд сомневается в этой экспертизе, то мог бы назначить свою в другом экспертном учреждении.
«Строить приговор на этих основаниях – это сверх юридической практики. Нельзя на таких сомнительных показаниях выносить решение, они должны быть безупречными. Суд необъективный с обвинительным уклоном. Ростовский суд страшный. Понимаю, что кто туда попадёт, любой такими сроками будет обвешан», – считает Бородкина.
По её мнению, дело нужно было вернуть обратно прокурору и прекратить хотя бы ст. 317 и 205, но тогда будет вопрос к прокуратуре – был ли факт коррупции. ]§[
- 217 просмотров