Латинский язык считается мёртвым языком. На нём никто не разговаривает. Но в юридической терминологии и по сей день используется много латинских слов и выражений. Одно из таких выражений, которое мне знакомо со студенческой скамьи, краткое, но глубокое по своему смыслу. Оно использовалось ещё во времена становления римского права и, на мой взгляд, очень актуально и сегодня. Это выражение «рука руку моет». Но, как можно догадаться, речь в нём не о мытье рук и чистоте.
Думаю, многие читатели уже догадались, о чём речь. Выражение «рука руку моет» в римском праве использовалось для описания происходящего в сфере государственного управления и отношений обладателей власти в древнеримском обществе. Оно несло негативный смысл и указывало реформаторам права на пагубность такового для становления и развития общества.
Сегодня многие из нас сталкиваются с тем, что госслужащие взяли на вооружение термин «рука руку моет», в связи с чем порой невозможно добиться соблюдения своих прав и наказания виновных. И это происходит во всех сферах: в судах, прокуратуре, МВД, СК, УФСИН и т. д.
После обращения о нарушениях прав должностными лицами вместо механизма защиты и восстановления нарушенных прав граждан, наоборот, начинают работать «механизмы», которые направлены на сокрытие нарушения. За последние пять лет знакомства с «системой» у меня в памяти много таких фактов о судах и правоохранительных органах, о которых я, возможно, напишу в следующих заметках, но сегодня речь пойдёт о УФСИН России по РД и как выражение «рука руку моет» применяется её работниками.
Наверное, многие помнят историю, когда меня, а также многих арестантов насильно брили в СИЗО-1 Махачкалы по незаконному указанию экс-начальника Дауда Давыдова (на фото в центре).
Несмотря на то что мои заявления в Следственный комитет России администрация СИЗО-1 выкидывала в мусорную урну, я 1 сентября 2019 года направил через суд в УФСИН России по РД и СУ СКР по РД заявления о применении ко мне насилия. Проверку от УФСИН проводил оперуполномоченный ОСБ УФСИН России по РД Карим Ахмедханов, а от следственного отдела СУ СКР по Кировскому району Махачкалы – следователь Магомедов М. Р.
Они, как оказалось, предприняли все необходимые меры для возможного сокрытия фактов применения насилия в отношении меня. 11 октября 2019 года следователь Магомедов, после того как взял у меня объяснения на территории СИЗО (в беседке для адвокатов, которая находится под окном моей камеры), дождался начальника оперчасти Яраги Ярахмедова. Он сообщил Ярахмедову о том, какие мной даны объяснения, а затем подробно проинструктировал оперативника, какие именно показания ему следует получить у моих сокамерников. Следователь передал оперативнику бланки для отбора объяснений.
Весь их разговор я слышал сам, а также это видели мои сокамерники. На следующий день всех указанных мною в объяснениях сокамерников вызвали к начальнику оперчасти Яраги Ярахмедову. Он им недвусмысленно дал понять, что если мои сокамерники подтвердят, что ко мне применялось насилие, то всей камере перекроют «свиданки» и «передачки», а у всего этажа заберут холодильники и телевизоры.
Это давление на сокамерников помогло Яраги получить нужные для следователя объяснения. Сам следователь Магомедов отказался приобщать к материалам уголовного дела мою футболку со следами крови (кровь появилась в результате избиения меня сотрудниками СИЗО), которая затруднила бы ему принять нужное решение.
Сотрудник ОСБ УФСИН России по РД Камиль Ахмедханов также не стал изобретать велосипед, а использовал механизм, опробованный годами. Он согласовывал свои действия с Даудом Давыдовым и другими сотрудниками СИЗО.
К примеру, когда мой бывший сокамерник Саламов Р. указал в объяснениях, что ко мне применялось насилие, с ним провели беседу опера, которые дали ему понять, что с ним будет, если его поднять в спецблок, именуемый «Гуантанамо», после чего Ахмедханов повторно отобрал уже «правильные» показания.
Видеоархив СИЗО-1, который мог бы доказать тот факт, что я подвергся насилию, также оказался недоступным следствию «в связи с повреждением жёсткого диска», что, конечно же было странным совпадением, очень выгодным для проверяющих.
По итогам всех усилий следователю Магомедову М. Р. и сотруднику ОСБ УФСИН РФ по РД Кариму Ахмедханову удалось «доказать» непричастность сотрудников СИЗО-1 Махачкалы к применению ко мне насилия. И это не удивительно, ведь именно это было целью их проверки, а не восстановление моих прав и привлечение виновных к ответственности.
Прокуратура Кировского района Махачкалы признала их решения законными, в связи с чем я 6 апреля 2020 года направила в адрес прокурора Дагестана Алексея Ежова жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела, в котором имелись многочисленные нарушения. Но 17 апреля 2020 года начальник отдела прокуратуры Дагестана по надзору за процессуальной деятельностью органов СК РФ Нурлан Ашурбеков направил мою жалобу в Кировскую прокуратуру Махачкалы, на решения которой я подал жалобу.
Ашурбеков это сделал, не смотря на то что закон запрещает направление жалоб для рассмотрения должностному лицу, действия которого обжалует заявитель. Последующие жалобы по этим же решениям тот же Ашурбеков в мае и июне этого года так же направил прокурору Кировского района, который все мои обращения игнорирует, не рассматривает и не даёт письменного ответа.
Второй пример, который я хочу привести, произошёл уже после смены администрации СИЗО-1 Махачкалы во главе с Даудом Давыдовым.
С февраля этого года я предпринимал попытки получить информацию о привлечении меня к дисциплинарной ответственности в СИЗО №1 за нарушение режима. Писал заявления, ходил на личный приём к начальнику СИЗО, но долго не мог получить эти сведения. Это несмотря на то, что нынешний начальник СИЗО Ариф Гаджиев лично при мне поручал начальнику спецчасти Шамилю Расулову предоставить мне запрашиваемые сведения.
Расулов эту информацию упорно не предоставлял. Стоит отметить, что он является одним из «своих» людей при режиме экс-начальника Давыдова, в бытность которого до 2018 года работал в отделе. Потом, когда Давыдов стал начальником СИЗО, он как одно из доверенных лиц возглавил спецчасть. Шамиль Расулов не особо скрывал свою неприязнь ко мне, говоря, что я своими жалобами доставляю им головную боль и т. д.
После того как я в четвёртый раз пошёл на приём, Расулову пришлось предоставить мне справку о моих взысканиях. Оказалось, что приказами Давыдова №477 от 2 сентября 2019 года и №479 от 23 сентября 2019 года на меня были наложены взыскания в виде выговора за нарушение режима в СИЗО, а рапорта об этом составили сотрудники, которые меня избили и на которых я жаловался.
Согласно справке о взысканиях 9 сентября 2019 года я спал на своём спальном месте в 11:55. К моему удивлению, в материалах взыскания указывается, что я отказался от дачи объяснений, о чём составлен акт самими же сотрудниками СИЗО.
В связи с тем, что спать на своём месте не запрещается, я обжаловал выговоры начальнику УФСИН России по РД Андрею Полякову и просил его провести проверку, опросить меня и т. д. Но за его же подписью был получен ответ, что все взыскания наложены правомерно.
Интересно, что в ходе проверки было установлено, что 10 сентября 2019 года я совершил противоположное действие, а именно не выполнил команду – отбой в 23:50, хотя в имеющейся у меня справке за подписью Расулова, заверенной печатью, указано, что в этот день, в 11:50, я спал на своём спальном месте.
Браво, господа проверяющие! Справились со своей задачей великолепно. Установив, что спать днём на своём месте не является нарушением, они ловким движением руки исправили дневное время (11:50) на ночное (23:50), а мои действия – на противоположные. Ведь целью их проверки было опровержение доводов моей жалобы, а не их проверка. Сейчас обжаловал эти решения прокурору Дагестана, посмотрим на результат. Хотя очень мало шансов победить систему, работающую по принципу «рука руку моет». ]§[
27.08.2020 г.
Из СИЗО-1 Махачкалы
- 36 просмотров