[ Служить или прислуживаться? ]

Издавна, сколько существовали государства, существуют и специальные вооружённые силы для обеспечения безопасности государственного аппарата и народа, проживающего на данной территории. С древних времён в России считалось, что служить – дело мужское. Мужчины, не прошедшие военную службу, носили клеймо неполноценности.

На сегодняшний день в обществе сложилось совсем иное мнение. Служить в армии считают недостойным делом. Это вытекает из того, что служат, в основном, дети несостоятельных родителей. Чиновники и бизнесмены не спешат отправлять своих отпрысков служить, для начала их устраивают в престижные вузы, где есть военная кафедра, а потом – сразу на работу. Выходит, должны служить лишь те, кто не может по материальным причинам ни окончить вуз с военной кафедрой, ни устроиться на работу?

То есть служить в армии на сегодняшний день – обязанность несостоятельных?

Это является одной из причин понижения престижа Российской Армии. Но есть ещё ряд причин…

В № 36 газеты «Молодёжь Дагестана» от 16 сентября 2005 года вышла статья обозревателя этого издания Зиявутдина Магомедова под названием: «Равнение на… службу». Он называет армию «замечательной школой воспитания таких качеств человека, как выдержка, собранность, дисциплинированность, чувство товарищества». «Многие честно выполняют свой гражданский долг, – продолжает Зиявутдин Магомедов, – отдавая себя ратному труду – защите отечества. Честь и хвала им. Но есть и такие, кто старается увильнуть от службы без зазрения совести… Стыд и срам вам только». Возникают сомнения по поводу искренности автора. Одно из двух: либо это заказная статья (тем более что напечатана накануне осеннего призыва), либо Магомедов не знает сегодняшнее положение российских войск.

Чему же обучают молодых бойцов в Российской Армии? После окончания юрфака ДГУ (где я не попал на военную кафедру) меня призвали на службу весной 2001 года. Каждый день после утреннего развода солдат распределяли кого куда. Одних отправляли строить частные дома офицерам, других – подметать улицы города и поднимать мусор, выброшенный горожанами. Остальная часть солдат до самого обеда околачивалась в автопарке. Заняться там было нечем. Бойцов посылали в автопарк только для того, чтобы «не мозолили глаза» начальству. Все должны были делать вид, что работают. Механик-водитель открывал дверь боевой машины и делал вид, что чинит машину, а остальные делали вид, что помогают. После обеда и до ужина таким же образом убивали время. И так каждый день. Правда, зимой в автопарке было чем заняться – все шли на уборку снега. Очистили территорию парка, затем – гарнизона, надо и город очистить. Улицы города были распределены между подразделениями полков.

Нет-нет в неделю раз куда-нибудь в наряд поставят. Кого в караул, кого в автопарк, кого в столовую. За весь период службы нас повели на стрельбище из стрелкового оружия (АК-74) только два раза. И то на каждого бойца выделялось по девять выстрелов. В год два раза – летом – наш артиллерийский дивизион в полном составе на боевых машинах 2С-1 (самоходная гаубица) и МТЛБу (многоцелевой тягач) отправлялся на полигон.

Хотя за дивизионом числилось 12 самоходных гаубиц и 12 МТЛБу, на поле из-за технической неисправности могли выехать меньше половины. Да и дизельное топливо было дефицитом. Мало выделяли. А из того, что выделяли, большая часть продавалась гражданским лицам. Продавали (воровали) практически все! Продавал и механик-водитель, и начальник артиллерии полка. При этом наш полк считался полком полной боевой готовности. В других войсковых частях, расположенных на территории Челябинской и Свердловской областях, положение было ещё хуже. В некоторых полках боевая техника находилась в состоянии 100% негодности. На полевые учения мы не выезжали опять-таки из-за отсутствия горючего. Утром выходили строем кто клубнику собирать офицерам (летом), кто в парк боевых машин (стоянка в лесу, ограждённая колючей проволокой), кто обратно в палатку спать.

И всего лишь три-четыре дня выезжали на стрельбище из орудий. Стреляли только из двух гаубиц, а из 120 солдат и сержантов дивизиона в стрельбище принимали участие лишь 15–20 человек.

А чему же солдат в армии учился? Воровать! Этим занимались почти все. Начиная с начальства и заканчивая рядовыми солдатами. Особенно «усердствовали» повара – лица гражданские. Воровали, конечно, не друг у друга, а общее, казённое имущество. Продавали «налево» пищевые продукты, запчасти к автомашинам, горючее, обмундирование, инвентарь, переносные радиостанции. Словом, всё, что имело цену.

Кормили солдат хотя и не вкусной едой, но сытно. Поварихи (гражданские) ящиками уносили солдатские консервы. И это делали женщины, годные нам – солдатам – в матери. Много раз мне приходилось с ними ссориться из-за этого, когда я заступал в наряд по столовой.

Конечно, есть в Российской Армии такие войсковые части, где солдат отлично кормят, обучают военному делу. Это так называемые элитные войска. Но их количество очень невелико.

Когда приезжала комиссия в полк, начальство, в первую очередь, старалось навести «марафет». То есть спешно подстригались газоны, подкрашивались столбы и т. д. Бойцам выдавалось свежее обмундирование. Солдат наряжали в новые одеяния, начиная с портянок и нижнего белья, заканчивая сапогами, бушлатом и шапкой. Вся обновка после того, как комиссия осматривала ряды солдат, также аккуратно изымалась и хранилась до следующей проверки. И питание было куда лучше, пока комиссия «гостила» у нас. Даже ворчливые поварихи становились на время добрее.

Автоматы (АК-74) у нас были 70-х годов выпуска, изношенные. В таком же состоянии и техника. Сворует кто-нибудь одну важную деталь – и стоит боевая машина годами. Наверно, оседали в кабинетах военных чиновников. Наш командир дивизиона подполковник Владимир Ковалёв всегда говорил нам – солдатам: «Бойцы, прежде всего, берегите вверенное вам оружие и боевую технику, а потом, во вторую очередь, позаботьтесь о своей жизни и здоровье. Россия бедна. Потеряется автомат – никто не выдаст, испортится техника – тоже, а умрёт солдат – нового призовут. Женщины в России ещё способны рожать». Вот такая горькая правда.

Получку солдат командир дивизиона забирал сам. Отказывающихся «платить оброк» заставлял бегать часами, надев на голову противогаз, или часами выстраивать на плацу до поздней ночи. Потом на солдатские деньги пьянствовал с офицерами. «Увольнительные» и «отпускные» солдат командир дивизиона также полностью или частично присваивал.

Каждый день рано утром командир нашего полка отправлял на электричке 20 солдат работать на кирпичном заводе в городе Миасс Челябинской области (хотя мы служили не в стройбате, а в артиллерийских войсках). Зарплату солдат командир полка, естественно, клал себе в карман.

Вот такая вот служба: кто-то офицерам дома строил, кто-то генералу мебель чинил, кто-то дачу чиновника охранял, а кое-кто на кирпичном заводе работал. Подобная картина складывалась не только в гарнизоне, где я служил, но и во многих войсковых частях России. Такой вывод я сделал из того, что видел сам и слышал от отслуживших товарищей и знакомых.

Солдат, приняв присягу (в большинстве случаев принимают присягу вынужденно, нехотя), обязан в случае необходимости отдать жизнь за Родину (читай – государство). Ради кого? Ради той кучки, которая паразитирует на теле общества, ради продажных чиновников, ради сыновей этих господ? Ради чего? Ради банковских счетов олигархов, обокравших народ? Ради их заводов и фабрик, ради земли, ставшей их собственностью, ради их удовольствия?

Армия, стоящая для народа огромных сумм, существует частью лишь на бумаге. Те суммы, которые выделяются государством на одного бойца с момента призыва до демобилизации, абсолютно не оправдывают себя.

А чиновники кричат, что недобор в призывах является большим позором для нашей республики, который нужно устранить.

Правда, ещё не известно: позор – это служить в такой армии или не служить. И вообще, можно ли такую «службу» службой назвать? И не абсурдно ли за уклонение от такой «обязанности» привлекать молодых ребят к уголовной ответственности?

P.S. При нападении бандформирований на территорию Дагестана осенью 1999 года многие наши сограждане воевали против вторгшихся боевиков с оружием в руках. Конечно же, они воевали и умирали не за правительство и чиновников Дагестана, не за сохранение ими своих кресел и должностей, а за своих родных, близких, за свой народ и землю. Вот это и есть в моем понимании настоящая любовь к Родине. ]§[