Адвокат коллегии «Кавказ» Селим Магомедов, который в числе прочих дел занимается защитой интересов подзащитных по статьям террористической направленности, рассказал «Черновику», откуда берутся пособники боевиков и как работают «красные адвокаты».
– Расскажите, что происходит с человеком, который побывал в Сирии и вернулся?
– Давайте начнём с того, почему он туда вообще уехал. Сейчас каждый день силовые структуры кого-нибудь ставят на так называемый контрольно-профилактический учёт. Вот, например, вы видите, как это происходит у мечети на Венгерских (имеется в виду мечеть «Тангъим» в Махачкале – «ЧК»). У меня есть подзащитный, которого поставили на учёт просто из-за бороды. Это было, когда взорвали магазин «24 часа». Он шёл на обследование к врачу и по пути заглянул на место взрыва. Всех, кто там был с бородой задержали, доставили в отдел и поставили на учёт. Человека постоянно ограничивают в правах. Если в районе его проживания происходит какое-то происшествие, его в первую очередь доставляют в отдел. Большинство молодых людей уехали отсюда вынужденно. Судья одному такому задал вопрос с насмешкой: «И сколько вам там платят?». А он уехал с женой и двумя детьми. Он ответил – «140 долларов в месяц». Это примерно 8 800 рублей. С его слов, он поехал не воевать, а жить. Дело в отношении него сейчас находится на предварительном следствии…
– Вы видели приказ руководства МВД, согласно которому людей ставят на учёт?
– Он нигде не опубликован. На сайте МВД его нет. Мои коллеги отправляли адвокатский запрос на имя министра – его не выдают. Просто не отвечают.
– Насколько реально сняться с профучёта и жить нормальной жизнью после этого?
– Поработав целый год, я помог одному сняться с учёта, но через пару месяцев его ещё раз туда внесли. Только на этот раз это сделал другой отдел полиции. Никаких гарантий того, что вас сняли с учёта и не внесут туда снова, – нет.
– Насколько возможно доказать в суде, что человек участвовал или не участвовал в боевых действиях в Сирии? На чём строится обвинительная база?
– У меня есть клиент с Юждага. Его экстрадировали из Турции три-четыре месяца назад. В Москве его встретили спецслужбы, здесь – наши местные. С его слов, к нему применяли недозволенные методы дознания: били, пытали током и заставили сказать, что у него был схрон оружия. В итоге предъявили два эпизода: незаконное приобретение, хранение оружия (ст. 222 УК РФ) и организацию незаконного вооружённого формирования или участие в нём (ст. 208 УК РФ). Он подписал, не читая все протоколы. Вот на этом зачастую и строится вся обвинительная база.
По делам экстремистской направленности надзирающий орган – это прокуратура, следственный комитет, МВД. Все эти органы и суды порой как одно целое. Одни покрывают других. В первую очередь следствие. Что говорить, если каждого второго, кто отказывается от своих первичных показаний, взятых под пытками, водворяют в блок «Г» СИЗО №1 Махачкалы? Это неофициальный спецблок. Там целый день не дают сидеть, лежать, а окна закрыты, духота. Со слов клиентов, к ним применяют пытки. Так всё и доказывается. Хотя в то же время случается, когда работники правоохранительных органов идут наперекор системе. В моей практике был эпизод, когда следователь отказался предъявить обвинение девушке, которой подкинули пояс смертницы. Он так и сказал начальству: «Можете увольнять, но я не буду предъявлять ей обвинение». Он продолжает работать.
– Как часто к выехавшим в Сирию применяется статья «Наёмничество?»
– Это бывает редко. Сами представьте, вы поедете за деньги воевать, если знаете, что месяц-два, ну максимум три, вас убьют или вы попадёте в плен? Кто пойдёт за деньги? Может, есть какие-то инструкторы, которые обучают минно-взрывному делу и т. д. Но эта «пехота», которая идёт туда воевать, уверена, что едет туда ради Аллаха, для установления шариата на земле.
К ним применяется ч. 2 ст. 208 УК РФ «Участие в незаконном вооружённом формировании». В 2013 году добавили в статью состав «Участие в вооружённых формированиях иностранного государства, противоречащее интересам Российской Федерации». Между Россией и Сирией есть международные договоры. До 2014 года следствие всегда ссылалось на договор о сотрудничестве 1980-го года между СССР и Сирией. Потом был новый договор. Сомневаюсь, что до 2013 года тех участников войны в Сирии судили законно, так как СССР уже не существует…
– Почему так же не судят тех, кто воевал, к примеру, на Донбассе?
– Статья гласит: «Участие в НВФ, противоречащее интересам РФ», а в этой ситуации они, выходит, поддерживают интересы России.
– Как на практике происходит адаптация бывших боевиков к мирной жизни?
– Это не действенный институт. Даже если в комиссии по примирению и согласию есть люди с желанием работать, этой работе мешают действия правоохранительных органов. Я разговаривал с одним человеком, который работает в органах. Спрашиваю его: «Сколько это будет продолжаться? Ведь и с той и с другой стороны погибают молодые люди…» Он отвечает: «Прежде чем убить двух боевиков, надо двоих туда загнать». Предполагаю, что российским бюджетом выделяются огромные деньги на борьбу с терроризмом, средства надо осваивать. Поэтому каждый год план по терроризму всё увеличивается. Им нужна имитация. Если вы заметили, спецоперации начинаются вечером, пару часов бомбят, потом прекращают до ночи. На следующие сутки целый день бомбят. У них почасовая оплата. Приведу пример на животных: когда популяция сокращается, животных заносят в Красную книгу. На их истребление налагают запрет. То же самое здесь: если боевиков не будет, то поток денег закончится.
– По вашему мнению, у дагестанских судов есть какая-то неофициальная позиция по делам террористической направленности?
– Это изначально решённый вопрос. Если прокуратура утверждает обвинительное заключение по этим статьям, то в 99,9% случаев человек получает реальный срок. Несмотря на то что со стороны защиты есть хорошая доказательная база того, что подсудимому были подброшены боеприпасы, что он в НВФ не участвовал. Сейчас даже опасно стало выезжать по делам в Турцию, потому что когда человек возвращается, его начинают подозревать, что он ездил в Сирию. Мы недавно отправляли запрос в гостиницу Турции, в интересах защиты одного подсудимого, чтобы доказать, что он не выезжал в Сирию, а всё время находился там. Получили ответ, что он каждый день в течение двух недель ночевал в гостинице. Несмотря на это, я думаю, его осудят. Раньше, до 2013 года, например, к женщинам относились мягче, давали небольшие сроки или могли дать срок, равный нахождению их под следствием. Со временем всё жёстче. Недавно девушкам из Цунтинского района дали от 6 до 8 лет за пособничество.
Всё строится на ненависти. У многих представителей правоохранительных органов ненависть к ним, потому что у кого-то сын погиб, у кого-то брат. Раньше практически каждый день были взрывы, убивали сотрудников, взрывали. Нет ни одного отдела полиции, в котором не погиб сотрудник. Я в прошлом году посещал осуждённого на 16 лет клиента в Хакасии. Про эту колонию ходят легенды: кого-то убили и списали на несчастный случай и т. д. Я обнаружил, что из полутора лет, проведённых подзащитным в колонии, он год и три месяца просидел в карцере. Когда он выходил из карцера, сотрудники колонии или осуждённые, работающие на них, проводят какую-либо провокацию и его опять закрывают на 45 суток. Выходит – и снова провокация. Я попал на приём к их зам-руководителя УФСИНа. Он меня вывел в коридор, где висели фотографии погибших сотрудников в Чечне, и сказал: «Смотри, они все молодые, у них семьи остались. После этого я разве могу что-то им сказать?» Этим он оправдал поведение своих сотрудников.
– Теоретически к любому родственнику или знакомому боевика можно применить «пособничество», потому что он когда-то куда-то его подвозил, общался…
– Интересно, что сценарий задержания по этой статье у всех один, режиссура та же самая, может, постановщики разные. В каждом городе своя «легенда» о том, как обвиняемый пособничал. Например, в 2013–2014 году в Буйнакске были массовые задержания людей. По моим подсчётам только за эти два года около 50 человек оттуда получили реальные сроки за пособничество. И у всех одна и та же история, связанная с их озером. Пример из протоколов: «Два года назад он (убитый боевик) оставил у меня (обвиняемого) пакет. Я не знал, что там находится. После того как правоохранительные органы уничтожили его, решил посмотреть, что в пакете, и обнаружил там гранаты и патроны, но побоялся сдать в полицию, поэтому решил выкинуть в озеро. По дороге меня остановили сотрудники правоохранительных органов». У всех одно и то же! Один раз даже судья, когда к нему поступили материалы для избрания меры пресечения, подколол следователя: «Это озеро давным-давно уже должно заполниться оружием и патронами, вы хоть что-нибудь придумайте новое». Или ещё пример.
В одном из отделов полиции Махачкалы сочиняют ту же самую историю, но вместо озера фигурирует городская свалка. Якобы человек шёл выбрасывать туда пакет, но по пути сотрудники полиции увидели подозрительного человека, остановили и обнаружили арсенал.
Обычно массовые задержания бывают перед Новым годом и майскими праздниками. Наверно, потому что на Новый год были теракты в Волгограде, а на 9 Мая взорвали президента Чеченской Республики, и теракт во время парада. Я многим из тех, кто исповедует так называемый нетрадиционный ислам, советую хотя бы в эти периоды не ходить в одиночку.
– Чем этот совет может помочь?
– Хотя бы будет кому уведомить родственников о задержании.
Многие даже не знают, куда их доставили, потому что два-три дня пакет на голове. Когда уже «подготовленного» передают следователю или дознавателю, его уже должны допросить в качестве подозреваемого. Хотя бы в этом случае он должен знать свои права и обязанности. В частности, право на звонок. Он должен требовать это от следователя. Если ему навязали «красного адвоката», от него надо требовать. Задержанный может отказаться от этого адвоката. Или хотя бы по ст. 51 Конституции России действовать, где говорится, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого и близких.
– Как в данном случае работает институт ЕСПЧ?
– Наш Конституционный суд может отменить решение ЕСПЧ. Согласно закону он выше Европейского суда. Это сложная структура. Они могут просто не рассмотреть и не объяснить, почему не рассмотрели. И обжаловать решение ЕСПЧ тоже невозможно. Дальше инстанций нет.
– Насколько мне известно, у каждого следователя есть свой набор «красных адвокатов», которых он зовёт на все свои следственные действия. Так ли это?
– Согласно нашему местному закону об адвокатуре, в защите клиентов по назначению могут участвовать только те адвокаты, которые включены в график дежурства. То есть существует список адвокатов, и следователь должен позвонить или отправить телеграмму в коллегию адвокатов, чтобы выделили защитника. Раньше тоже формально так было, а фактически никто не соблюдал. Следователь звал своего знакомого «красного адвоката», тот приходил и вместе с ним подписывал все протоколы. Получается, защитник на стороне следствия. Такой адвокат даже если видит, что его подзащитный сидит весь в ссадинах, не оформляет никаких жалоб. Первые несколько дней после пыток можно определить, применялся ток или нет. Иногда бывает, что у человека нет заметных следов, но если приглядеться, то на руках можно увидеть маленькие точки от проводов. Иногда человек бывает настолько подавлен, что даже боится громко разговаривать. Клиенты говорят, что побои ещё можно выдержать, но ток нет. У моего коллеги был случай, когда интересы его подзащитного представлял адвокат по назначению. Когда он сделал запрос на этого адвоката в адвокатскую палату, то обнаружилось, что у него в производстве 341 дело. Получается, защитник брал одно дело в день. Это физически невозможно!
Был такой случай, когда меня около полугода не допускали к подзащитному. По адвокатскому запросу я выяснил, что защитник моего клиента, участвующий в деле по назначению, ни разу не посетил подзащитного в СИЗО. Однако когда начал изучать материалы дела, обнаружил, что все действия проходят с участием защитника. Получается, адвокат «оптом» подписал все протоколы.
– Кто эти адвокаты?
– Например, тот адвокат, у которого в производстве было 341 дело, – бывший следователь и взрослый человек. Там много молодых девушек. Но в основном это бывшие сотрудники правоохранительных органов, которые вышли на пенсию или их уволили, но сохранили какие-то связи… ]§[
- 50 просмотров