«В этом уголовном деле всё построено на лжесвидетелях. Если в деле Прокопьевой были лжеэксперты, то здесь – лжесвидетели. И это очень опасно. Потому что когда вокруг тебя замкнутый круг лжесвидетелей, то и у самого обвиняемого, и у его адвокатов иногда возникает ощущение, что пробить эту стену невозможно» (Лев Шлосберг, эфир «Эха Москвы»).
Многие люди часто спрашивают, чем они могут нам помочь. Прочитайте эту статью до конца, перепостите её в социальных сетях и ждите продолжения – это будет большая помощь.
Изучение и анализ материалов нашего уголовного дела позволяет предположить, что в Махачкале действует что-то очень похожее на организованное преступное сообщество, сформировавшееся из оборотней в погонах и фабрикующее уголовные дела. Обычно это ОПС работает по следующей схеме:
1. Оперативники очерчивают круг подозреваемых и сочиняют фабулу преступной деятельности террористической ячейки.
2. Подозреваемых задерживают и передают в ЦПЭ, где их пытают током, и они подтверждают и дополняют сочинения оперативников. В отношении обвиняемых по 208-й и 205-й статьям УК РФ этот пункт обязателен, независимо от того, виновен задержанный или нет, имеются у оперативников доказательства его вины или не имеются. Работать с реальными доказательствами наши оперативники не привыкли и не умеют. Когда на руках есть признательные показания, всё гораздо проще.
Российское законодательство (в отличие, к примеру, от украинского) позволяет суду принимать на своё усмотрение любые показания обвиняемых: первоначальные, от которых они отказались, или последующие. Российские суды взяли себе за правило принимать именно те показания, которые были даны под пытками, а не те, которые обвиняемые дают, как только ускользнут из рук истязателей и которые подтверждают на самом суде. (Так, судья Верховного суда Дагестана Расул Магомедов, продлевая нам сроки содержания под стражей до 15 месяцев, сослался на протокол допроса Кемала Тамбиева, природа возникновения которого с самого начала не была ни для кого секретом: они были даны под пытками и принуждением.)
3. Судьи районных судов Махачкалы и Верховного суда Дагестана полностью игнорируют УПК РФ, строго выполняя установку сверху: соглашаться со следствием. Как бесперебойно работает этот пункт, вы наблюдаете в нашем процессе уже год и два месяца.
Однако в нашем случае всё пошло не совсем по плану.
Надир против Салмана
Из-за бурной общественной реакции на задержание юриста, журналиста и программиста в статусе террористов правоохранители не смогли изыскать возможность пытать нас током, и им пришлось возложить всю доказательную базу на засекреченных лжесвидетелей, сочиняя будущие показания которых, оперативники не проявили особой внимательности.
При этом все реальные следственные действия, проведённые следователем СУ СКР по РД Надиром Телевовым и имеющиеся в материалах дела, опровергают слова лжесвидетелей.
По сути, наше уголовное дело – это попытка оживить зашедшее в тупик расследование по делу Абу Умара Саситлинского, которое ведётся ещё с 2013 года. Поскольку нас приплели к нему искусственно, материалы следствия страдают многочисленными неразрешимыми противоречиями, которые нашли своё отражение даже в тексте окончательного обвинения.
Так, в одной части этого текста говорится, что мы придерживались радикальных религиозных взглядов террористических организаций, а в другой – что наши цели и идеи были псевдорелигиозными. Дело в том, что, согласно показаниям лжесвидетелей, которые сочинял опер Салман Ибрагимов, мы мошенники, обманывавшие людей, которые жертвовали деньги на благотворительность. Финансировать террористов, согласно фантазии Салмана, понадобилось нам лишь для того, чтобы защититься от назойливых жертвователей фондов, начавших задаваться вопросами о том, откуда у нас появляется недвижимость, автомобили и т. д. Согласно же фантазии Надира для нас было идеологически важным обеспечить ИГ «форменным обмундированием, экипировкой, рациями и боеприпасами».
Эволюция следствия
Изначально нас обвиняли в участии и финансировании только запрещённой в России организации ИГИЛ, и засекреченные лжесвидетели как под копирку повторяли коронную формулировку Телевова о форменном обмундировании для этой организации. Уже ближе к концу следствия лучший следователь России понимает, что у него не получается вменить нам преступные действия, совершённые после признания ИГИЛ запрещённой на территории РФ (о признании в этом самого Телевова читайте в заметке «Троллинг процессуальной чистоты» – «ЧК»).
Тогда он решается на отчаянный шаг – приписывает нас к самым ранним в России террористическим организациям. Это чтобы уж наверняка. И его не смущает, что идеологически они противоположны ИГИЛу. Но выход этот был найден следователем в такой спешке, что он не заметил, как в окончательной форме обвинения оказались названия террористических организаций, доказательства нашего участия в которых он не успел даже сфабриковать. Так, во всех 39 томах пресловутый «Высший военный Маджлисуль Шура объединённых сил моджахедов Кавказа» не упоминается ни разу. А «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» упоминается в 39 томах один раз: работник ДУМД со средним образованием, допрошенный 15 апреля 2020 года, перед самым окончанием следствия, говорит: «Абу Умар Саситлинский и его окружение, как показывает практика, преследуют те же цели, что и организации под названиями «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» и так далее, которые признаны экстремистскими, и судом их деятельность запрещена на территории России». Как вам кажется, уважаемый читатель, достаточно данной фразы этого деятеля (которую он к тому же вряд ли проговорил сам), для того чтобы обвинить по террористической статье людей, не входивших в окружение Абу Умара Саситлинского? Лучший следователь России счёл, что достаточно, и составил постановление о привлечении в качестве обвиняемого, о котором юрист Ринат Гамидов пишет, что что-то более неконкретное было бы сложно придумать.
А сейчас я познакомлю читателя с двумя засекреченными лжесвидетелями, «показания» которых аккумулируют в себе все тезисы обвинения.
М. М. М.
Первый засекреченный лжесвидетель представился Магомедовым Магомедом Магомедовичем. Сначала с ним беседует Салман Ибрагимов, затем, через несколько дней, содержание этой беседы оформляется Надиром Телевовым в виде «протокола допроса свидетеля» уже в здании ИВС. То есть М. М. М. – свидетель не только засекреченный, но и подневольный. Он обвиняется по террористической статье и даёт против нас показания во время задержания. Вернитесь к пункту «2» схемы ОПС.
Здесь будет уместным отметить, что в материалах есть жалоба Эрика Шабанова (родного брата проходящего с нами по делу Рафика Шабанова), задержанного в ноябре 2018 года по рапорту Салмана. В жалобе Эрик указывает, что Салман пытал его лично.
М. М. М. рассказывает, как он познакомился на рынке с неким Ровшаном Алиевым, который якобы был работником фонда «Ансар». Последний отвёл «Магомеда» в мечеть на Котрова в Махачкале на какую-то сходку, на которой Абу Умар Саситлинский подробно изложил впервые в жизни увиденному им человеку всю схему своего мошенничества, не забыв упомянуть, что часть денежных средств с фондов он отправляет «братьям-муджахидам» в Сирию.
Забегая вперёд, скажу, что «ячейка Абу Умара», как сообщает лжесвидетель, «очень скрытная и законспирированная», а методы конспирации разрабатывал для неё не кто иной, как Абдулмумин Гаджиев. Так что это мой пробел.
«Магомед» в объяснительной Салману указывает дату встречи в мечети на Котрова. Однако Абу Умар никак не мог находиться в этот день в Махачкале, поскольку уже выехал за пределы России.
Никакого Ровшана Алиева никогда не было среди работников фонда «Ансар». Он является гражданином Азербайджана, и Салман Ибрагимов со своим электрошокером не смог до него добраться. В своих показаниях азербайджанским правоохранителям Ровшан рассказывает, что никогда не был знаком с Абу Умаром.
Однако Ибрагимов сумел добраться до брата бывшей жены Ровшана – Шамиля Кадырова, арестованного по террористической статье. В большом уголовном деле самого Шамиля Абу Умар не упоминается. А вот в показаниях Салману по нашему делу – всплывает. Добавлю, что соучредитель фонда «Ансар» Абубакар Ризванов узнал о существовании Ровшана Алиева лишь из материалов уголовного дела.
Внук Жириновского
Второй засекреченный лжесвидетель представился Сайфулой Махачевым. Его настоящее имя – Руслан Алиев. Он же Руслан Кисловодский. Он же Адам Белявский. Этот парень был фигурантом уголовного дела Абу Умара Саситлинского и избежал преследования, согласившись работать на спецслужбы.
На сегодняшний день он является актёром стамбульской актёрской студии, называет себя внуком Жириновского и даёт нужные показания в тупиковых уголовных делах. Он никак не мог находиться 18 июня 2019 года в кабинете №418 здания СК в Махачкале и беседовать с Телевовым, поскольку был в это время в Турции.
Салман Ибрагимов пытался спрятать на дно Руслана Алиева, убеждая Кемала Тамбиева, что такого человека не существует, и тот, кого Кемал называет Русланом Алиевым – это на самом деле Ровшан. Всего этот талантливый актёр сменил пять ролей.
Заключение
Я прошу прощения у читателя за то, что в последнее время мы пишем из тюрьмы только о нашем уголовном деле. Вы, наверное, устали от всех этих «оперов и следаков». Но сейчас такой момент, что по-другому не получается. Сегодня я лишь познакомил вас с двумя засекреченными лжесвидетелями. В следующей публикации мы сравним и проанализируем их «показания». Обещаю, будет очень весело. Следите за процессом.
P. S. Становится всё более очевидным, что не менее 84% нашего дела сфабриковано оперуполномоченным Салманом Ибрагимовым. Есть конкретные свидетельства, что он лично пытает людей. Думаю, было бы неплохо откликнуться родственникам всех, кто через него прошёл. Есть информация, что лучший следователь России не без удовольствия заведёт на него уголовное дело. Давайте поработаем. ]§[
4 августа 2020 г.
Из СИЗО-1 г. Махачкалы.
- 39 просмотров