[ Отрицание отрицания ]

Год полёта Гагарина в космос. Небывалый в истории духовный подъём горцев Дагестана. Медленно, но верно растёт уровень жизни. Преступность сведена к нулю. Горцы поверили, что в обозримом будущем осуществится мечта человечества – будет построено справедливое общество. Чтобы горцы овладели языком межнационального общения, в Дагестан направляли лучших из лучших выпускников педвузов России. В село Ашук учительница русского языка приехала из Курска. Её звали Анна Фёдоровна.

Анна была литератором от бога. Глубоко знала философию и возрастную психологию. Работа с детьми была для неё страстью. Она реализовывала идеи педагогики сотрудничества, управляла творческим состоянием класса через взгляды учащихся, находила путь к сердцу учащихся через сказки и рассказы, через походы и экскурсии. Вместе с ней старшеклассники читали и анализировали произведения классиков.

Один ученик Анны, правда, он был сильнейшим, поступил в МГУ им. Ломоносова на филологический факультет. В школе Магомеда звали Мага, а в Москве почему-то Мага-стиляга. Когда Мага учился в школе, не было кино и телевидения. Но нет худа без добра, и это обстоятельство плюс деятельность Анны располагали к чтению книг. Этот интимный процесс активно развивал юную душу любознательного мальчика. Русский он выучил как родной. Наизусть знал «Евгения Онегина» Пушкина.

В тот же год, когда Мага поступил в МГУ, Анна покинула Дагестан.

Трудно поверить, но, окончив МГУ, Мага вернулся в Ашук. Начал работать учителем. Кафедры ряда вузов, редакции журналов и газет приглашали его на работу, но вне родного села он не понимал смысла жизни. Магомед трудился без усталости. Верхняя планка – деятельность Анны. Глубокие знания, любовь к языку и ученикам, нацеленность на конечный результат обеспечивали разумную состязательность учащихся и, как следствие, – их гармоничное развитие.

Интеллектуал Мага замечал то, чего не видели другие: кривая духа сельчан падала по экспоненте – серьёзный повод для тревоги. Но если бы кто осмелился озвучить и обосновать это явление, того бы наверняка приняли за сумасшедшего и направили бы в лечебное учреждение...

Когда коллега-русовед ушла в декрет, её 10 «б» передали Магомеду. Его поразило отношение к учёбе одной из учениц – Саният. Она отличалась тем, что ежедневно меняла наряды. И обаяния женственности было ей не занимать. Но была почти безграмотна, даже на родном писала с трудом. Но она не чувствовала себя ущербной, наоборот, старалась подчеркнуть особым кокетством своё превосходство над одноклассницами. Необразованные живут лучше образованных, утверждала Саният. Магомед сделал для себя открытие: кто плохо знает родной, тот неспособен почувствовать прелесть другого языка.

В конце учебного года Магомед выставил Саният двойки. Многие просили нарисовать тройки, но Магомед выстоял. Авторитет – сила. И педсовет оставил её на повторный год. Но в новом учебном году Саният не пришла в школу. Родители, преуспевающие бизнесмены, устроили её в университет. Магомед, конечно, не поверил и воспринял новость как первоапрельскую шутку.

В школе – реформы. Реформы не на основе идеи, а на основе интереса. Один министр – один интерес, другой министр – другой интерес. А министры менялись без конца. На очереди – ЕГЭ, на основе которого вряд ли можно определить духовный и нравственный потенциал будущего студента...

Безумный бег времени. Замедлить его – мечта Магомеда. Возраст начал считать с вероятного конца. В годы работы Анны в селении советская школа была лучшей в мире, нынче российская – одна из худших. Из-за стыда за это язва ума его периодически кровоточила. Низкая зарплата, уровень «чеканной свободы» – одна, но не главная причина. Дух не тот – вот причина, сам себе доказал Магомед.

Конец августа. Педсовет. Ровно пять лет прошло с тех пор, как Саният ушла из школы. Директор представил нового русоведа с университетским дипломом. Это была Саният. «Молодым дорога – старикам почёт», – подчеркнул он.

Магомед всю ночь не спал. Узловые моменты совсем не простой жизни, как кинокадры, промелькнули в его памяти. Вспомнил Анну Фёдоровну, превратившую когда-то родную школу в храм духа и разума, сумевшую вовлечь его в мир литературы и творчества. Вспомнил ушедших из жизни любимых родителей, одноклассников, сумевших влиться в интеллектуальную элиту республики, однокурсников по МГУ, не нашедших достойного места под солнцем в силу своей порядочности...

Магомеду до слёз было обидно, что ворвавшаяся в жизнь частная собственность при всех своих плюсах превратила систему образования в оголтелый бизнес, что она, тяжело осознать, предпочитает деньги человеку.

В результате логического анализа общественных явлений Магомед пришёл к выводу, что без сильной и конструктивной оппозиции нет прогрессивного развития. А в данный час воевать с системой в одиночку означало идти с рогаткой против танка. Зарождалось общество нового типа на основе «прихватизации» общенародной собственности, где налицо героизация бандитов и обожествление новой власти.

Раннее утро. Петухи ещё не перестали голосить. С трудом завёл Магомед свою дряхлую «копейку» и поехал в столицу. Купил букет красных роз, возложил к памятнику русским учительницам и, сняв потёртую ушанку, долго стоял молча у памятника. И горячие капли слёз, покидая грустные глаза, покатились по его морщинистому лицу.

Пешочком подошёл к Каспию, лазурный берег которого почему-то потерял для него обаяние. Подобно дарам моря, выброшенным на берег, Магомед чувствовал себя выброшенным на обочину жизни и в глубинных слоях своей души переживал горе от невостребованного ума. В этот же день Магомед вернулся в Ашук, написал заявление об уходе с работы и положил его на стол чиновника.

Хотя Магомед знал, что великие дела не заканчиваются, а лишь прерываются, он ушёл из школы навсегда, ради которой честно жил и самоотверженно трудился.