[ Единобожие в экономической практике ]

Размышления большинства современных экономистов о природе кризиса грешат отсутствием осмысленной конкретики, а рецепты по выходу из него апеллируют к инструментам времён мирового кризиса 1929 – 1933 гг. Надо, говорят одни, стимулировать спрос, и тогда за ним последует рост производства. Чтобы стимулировать спрос, надо выдавать дешёвые кредиты населению, предприятиям… Стоп! Не дешёвые ли кредиты стали причиной кризиса? Надо накачать банки средствами, чтобы … Стоп! Не банки ли выдавали рисковые кредиты, приведшие к кризисам ликвидности и неплатежей? Не банки ли из кровеносной системы экономики деградировали в биржевых игроков и посредников? Надо снизить налоги на производство… Стоп! А из каких тогда средств финансировать социалку? Увлечённые большими проектами, вожди наций предлагают ввести мировую валюту (тоже несвежие идеи, кстати)… Стоп! Есть только одна крепкая мировая валюта – золото.    

Даже те из экономистов, которые признают, что нужны совершенно новые модели мировых финансов, экономики, ограничены лишь констатацией факта. Тупик экономической научной мысли. Естественный, если обратиться к истокам самой науки, призванной снабжать теорией экономическую практику.  

Принято считать, что методологией светскую науку снабжает философия. Это, так сказать, пранаука. Тысячи трудов в философии, в частности в философии науки, посвящены вопросам истины: что есть истина, абсолютная она или относительная? Пространный ответ, который она даёт на второй вопрос (на первый она его, в принципе, не даёт), заключается в том, что истина бывает абсолютной до тех пор, пока её не опровергнет новое научное знание, теория. Такое представление об истине приводит к своеобразному делению наук на естественные и гуманитарные. В приоритете оказываются естественные, так как в них есть некоторая устойчивость в виде «абсолютной» истины. Абсолютной до тех пор, пока ей на смену не придёт новая «истина». А гуманитарные науки обречены на «экзистенциализм» как метод. Разъясню на примере «науки» психологии: Зигмунд Фрейд объяснял человека через его либидо, Густав Юнг–через типологию личности и т. п. В гуманитарных дисциплинах является обычным делом наличие академических школ, по-своему трактующих одни и те же явления. В подавляющем большинстве случаев эти теории рождаются постфактум, объясняя свершившееся, но не в состоянии спрогнозировать будущее, дать дельные рекомендации (ярчайший пример – марксизм). Более того, они нередко обслуживают конъюнктурные интересы властной элиты.

Без ясного представления об истине здание светской науки лишено фундамента.

В исламе абсолютная истина – Аллах, Вечный, Сущий, Создатель Вселенной и Господь миров, и всё в мире происходит по Его воле, способность постичь которую у человека ограничена. Из единобожия проистекает вся методология исламского научного познания, его универсальные принципы и ценностные установки.Познание в исламе начинается с веры в сокровенное, сокрытое (Гъайб): человеку не дано познать всю полноту мудрости Всевышнего, и потому он должен верить в ниспосланное ему и опираться на Коран и Сунну как универсальное руководство.

Таким образом, исламская наука объективна, а не пребывает слугой у субъективного. Она не «гонится» за человеком, человеческими страстями, адаптируясь к его тёмным и непредсказуемым сторонам. Большинство так называемых гуманитарных дисциплин как раз этим грешат: социология, политология, менеджмент – отсюда сомнительный, ненаучный и частный характер их методологии в виде различного рода опросов, экспертных оценок, попыток обобщить бесконечное множество индивидуальных предпочтений и пристрастий.

От методологии единобожия перейдём к практике. В данном случае – экономической.

Сферы экономической жизни общества: социальное обеспечение, финансово-кредитная сфера, налогообложение, госуправление и госбюджет, бизнес – устроены как система сообщающихся сосудов. Если мы смоделируем их устройство на основе единобожия и шариата как его проявления, то получим духовно и социально гармоничное общество.

Начнём с системы социального обеспечения. В западных странах расходы на него достигают 30 % ВВП. Такой «социализм» скользит по ржавым рельсам тупика индивидуализма, отводя государству роль всеобщего донора. Известно, к примеру, что пенсионная система переживает глубокий кризис. Научная мысль, ограниченная мировоззренческими установками индивидуализма и гендерного равноправия, не в состоянии найти выход из фундаментального противоречия: количество пенсионеров растёт, а поступления в пенсионные фонды уменьшаются ввиду сокращения доли населения трудоспособного возраста. Дискуссии ведутся вокруг преимуществ распределительной и накопительной систем пенсионного страхования. В первом случае пенсии выплачиваются за счёт отчислений из фонда оплаты труда работающих. Во втором – работник сам копит на старость. Понятно, что старение населения в развитых странах привело к кризису распределительной системы, так как единственный выход здесь – увеличивать и без того высокие налоги на работающее население. Но переход к накопительной системе требует огромных расходов: государство должно взять на себя обеспечение пенсией людей в возрасте от 45 до 60–65 лет, которые уже не успеют отложить денег на достойную пенсию. Распределительная система себя исчерпала, а накопительная только усугубит индивидуализм, кризис семьи и проблему низкой рождаемости.

Найдутся среди читателей этих строк оппоненты, которые приведут довод о выборах в демократических государствах, в ходе которых социалистов разных мастей сменяют либералы. Дескать, либералы тут же урезают расходы на соцобеспечение, и это даёт эффект в виде роста экономики. Да, даёт эффект – в ограниченных масштабах, так как речь не идёт о жизни в рамках системы ценностей и институтов, гарантирующих гармоничное развитие общества и индивида. Та же безработица адептами экономикс считается полезным явлением. В пределах «нормы» она расценивается как резерв для расширения производства в условиях роста спроса и цены на продукцию. Здесь во главу угла поставлены интересы производства, а не человека (гражданина): как только улучшатся условия производства, людям станет легче. Хотя со временем эффект от роста спроса и цены приводит как раз-таки к откату: перегреву экономики, падению производства, выбросу на биржу труда партий безработных и т. п.

Недаром практически во всех странах либералов во власти сменяют социал-демократы и наоборот. То есть, по западной научной мысли, интересы развития производства несовместимы с интересами развития человека.

В исламе труд и разрешённые виды заработка есть одна из форм поклонения Аллаху (с.т.), то, что приносит довольство Аллаха в этом мире и награду в мире вечном. Коранических свидетельств тому множество: «Питайтесь тем, чем он наделил вас из благого», «Скажи, о мой Пророк, кто запретил украшения этой жизни?..», «Питайтесь дозволенными и разрешёнными благами». Пророк (с.а.с.) сказал: «Каждый из вас пастух, и каждый ответственный за свою паству: муж ответственный за свою жену, семью (предводитель – за население). Аманат есть то, что Всевышний вверил мусульманину и за что ему придётся отвечать в Час Суда. В категорию «аманат» входят: семья, жена, дети, родители, имущество, а для правителя это население его государства.

Ответственность за социальное обеспечение лежит на членах уммы. Так, глава семьи несёт ответственность за всех её членов: жену, детей, стариков, сирот – детей ближайших родственников и т. д. Мусульманин становится заинтересованным в многодетной семье как гарантии обеспеченной старости. Необходимость приводит его к высокой социальной и предпринимательской активности, невозможной без личной свободы и независимости его и членов его семьи. Обратите внимание, как этот принцип самостийности мусульманина гармонирует с природным инстинктом самосохранения и размножения. Без каких-либо программ стимулирования рождаемости и материнских капиталов.

Государство же берёт на себя гарантии обеспечения только социально незащищённой части населения (сирот, одиноких, нищих и т. п.) из средств общественной казны – байтуль-мал. И даже в этом случае ответственность за наличие нищих и голодных с уммы в целом не снимается. Так, передают со слов Ахмада ибн Ханбала, что Пророк (с.а.с.) сказал: «Если среди жителей какого-либо селения человек остаётся целую ночь голодным, то они будут лишены покровительства Всевышнего Аллаха».

В другом хадисе сообщается, что Пророк (с.а.с) мужчине, обратившемуся к нему в поисках заработка, дал топор и указал, чтобы тот рубил дрова и продавал их. Глубокий смысл хадиса заключается в том, что государство не должно предоставлять работу – оно должно создавать условия для того, чтобы люди имели возможность заработать.

Теперь о государстве. В демократиях государство – это госаппарат, слуга народа, существующий за счёт отчислений налогоплательщиков. Идеальное государство для либералов – маленькое государство. Для точности относительно исламской модели мы будем употреблять не термин «государство», а конкретно – «госаппарат».

Функции госаппарата в исламе оговорены рамками шариата. Помимо нормативного регулирования сдерживают расширение госаппарата и фиксированные шариатом величины ставок по налогам и сборам. В светских налоговых системах норма – 20 и более процентов, в то время как в исламе основной вид сборов – закат – 2,5 %, а самый высокий сбор – отчисление от военных трофеев – составляет пятую часть добычи. Сам факт отказа от нагрузки на госбюджет в виде массово доступного социального обеспечения предполагает гораздо меньшую налоговую нагрузку на население.

Налогообложение в исламе преследует цель справедливого распределения богатства в обществе. Всё имущество на земле принадлежит Аллаху, и богатство людей образуется по Его воле. Богатый человек несёт ответственность перед Всевышним за то, как он использовал вверенное ему имущество (аманат). Таким образом, основной налогоплательщик в исламе – состоятельный человек. Байтуль-мал формируется за счёт его отчислений. А сами расходы из средств байтуль-мал не могут облагаться налогами, так как есть расходы на общественно значимые нужды.

От идеальной модели обратимся к существующей. В Дагестане 45 % налоговых поступлений республиканского бюджета приходится на налог на доходы физических лиц, главным образом учителей и врачей, госслужащих. Согласно нормам шариата налоги (закат) должен платить человек, чистый годовой доход которого (за минусом расходов на удовлетворение минимальных жизненных потребностей) превышает стоимость 85 г золота (нисаб). Более того, учителя и ученики – те, кто даёт знания, и те, кто их получает, – пребывают на пути Аллаха, а следовательно, входят в категорию тех, на которых расходуются средства заката и которые не являются его плательщиками. К тому же деятельность социальных учреждений как богоугодных заведений, независимо от формы собственности, вообще не облагается налогом. Разве что доход собственника частного учреждения, но только в случае достижения установленного минимума (нисаба). Расходы на строительство дорог, школ, больниц по канонам ислама также не облагаются налогами. В противном случае выходит, что деньги общественной казны – байтуль-мал, – сборы по сути своей, вторично облагаются налогами.

Обратимся к эффекту принципов шариата в финансово-банковской сфере.

Ростовщическая банковская система и распространение процентных операций ведут к тому, что банки, помимо государства, становятся центрами эмиссии денег, их деятельность приводит к выбросу в экономику различного рода платёжных средств, а наводнение ими экономического оборота приводит к инфляции, превращению, как ни странно, денег в товар, дорогой и дефицитный.

Кредитование с использованием процента ведёт к удорожанию стоимости товаров, обеднению населения и перманентным переделам собственности. Приобретая тот или иной товар в кредит, человек платит за него цену, в которой сидит плата за кредит, взятый его производителем, и плата за кредит, заимствованный самим потребителем.

Запрет на ростовщичество (риба), партнёрское, а не процентное участие банка в бизнесе нивелируют банковскую эмиссию денег и инфляцию, так как привязывают увеличение денег в экономике к росту объёмов производимой продукции.

В исламе предусмотрено чёткое разграничение функций кредитования и эмиссии денег. Эмиссию может осуществлять только государство. А запрет процентных финансовых операций в исламе закрывает каналы избыточной эмиссии денег на финансовом рынке в виде облигаций, займов, кредитов, прочих платёжных средств. Иначе банки, банковский капитал подменяют собой государство.

Одно из следствий применения ростовщического банкинга – передел собственности. Мы являемся свидетелями того, как промышленные активы крупнейших российских компаний из-за долгового бремени их владельцев переходят к крупнейшим банкам: Сбербанку, Внешэкономбанку, ВТБ. Повторимся: партнёрские отношения в исламском банкинге исключали бы такой сценарий: убытки несли бы солидарно и банк, и компания, без предъявления исковых претензий, раскручивания спирали неплатежей, кризиса ликвидности и вытягивания средств госбюджета на решение интересов частных предприятий. А чем же, как не перекладыванием ответственности на налогоплательщиков за мошенничество менеджеров компаний-банкротов, являются антикризисные программы России, США и других западных стран? Вообще, ТНК во всём мире легко манипулируют налоговой оптимизацией и к тому же лоббируют для себя госконтракты. Так для кого же существует государство? Для налогоплательщиков? Или и вправду за их счёт?