Вопрос о структуре здравоохранения, о том, каким оно должно быть – платным или бесплатным, частным или государственным, остаётся сегодня больным, в прямом смысле этого слова. Журналистов часто обвиняют в некомпетентности разбираемых вопросов, и мы решили побеседовать об этом Гамидом Аскерхановым. Кто, как не он, заслуженный врач и по совместительству генеральный директор акционерного медицинского центра? может ответить на эти вопросы.
Об оценках
– Нам кажется, в той системе оценки социальной сферы, которой сейчас все руководствуются, кроется большая проблема. Вот в Послании президента тоже всё измеряется количеством построенных больниц и школ. Вам не кажется, что необходимо вообще переосмыслить понимание и подход к этой проблеме, искать новые решения? Почему, например, в контексте социальной сферы не рассматривается частное предпринимательство?
– Система ещё советских времён, по критериям которой и сегодня оценивается вклад руководителей в медицину, совершенно неправильная. Вы задумайтесь: по сей день критериями оценки являются количество коек в новой больнице, количество самих больниц, количество новых учебных заведений и т. д. Здравоохранение нельзя оценивать по койко-дням и поликлиникам, которые могут принимать по 100 пациентов в день. Его нужно оценивать, во-первых, по новым технологиям, которые были внедрены; во-вторых, по количеству обратившихся больных и количеству выздоровевших или сколько больных было отправлено на лечение в Москву по сравнению с прошлым годом. Ведь не секрет, что огромное количество наших больных ездят на лечение в Москву, хотя многие заболевания вполне успешно можно лечить здесь, в Махачкале. Сегодня около 25 миллионов рублей уходит из бюджета республики в Москву. А если эти деньги вложить в новые технологии, кадры, закупку оборудования, то, естественно, те же технологии, которые практикуются там, можно внедрить здесь. Вообще, одного отношения руководителей к здравоохранению недостаточно. Абсолютно никто из них не удосуживается понять эту систему, абсолютно никто! Ведь у нас, в принципе, есть неплохие врачи, есть ребята, которые могут и хотят стать медиками, но для них не создаются условия. И не при чём здесь количество коек. И считать открытие в Карабудахкентском или другом районе больницы на столько-то коек показателем работы Министерства здравоохранения – это абсурд. Вот, например, у меня в медицинском центре всего 20 коек, а я лечу на этих койках столько же больных, сколько в любой государственной больнице, и результаты на порядок выше. Мне абсолютно не важно, сколько коек в нашем республиканском здравоохранении, мне важно, чтобы на них оказывали квалифицированную медицинскую помощь и чтобы результаты были хорошие. А у нас что получается? Одного больного лечат по десять врачей сначала в районе, потом в городе, и, представляете, сколько таким образом уходит денег. Участковый врач где-то в районе не разобрался и отправляет больного в районную больницу. Там тоже не могут разобраться, и так пациент доходит до республиканской больницы. То есть на всех этапах неквалифицированные врачи, дилетанты. И ведь каждому из них платятся государственные деньги, ФОМС оплачивает всю эту цепочку.
– Вот непонятно, почему больной должен пройти всю эту цепочку, только потому, что врачи неквалифицированные?
– Во-первых, кто придёт работать в район за мизерную зарплату? Это либо выпускник, либо пенсионер, который возвращается в село. Естественно, и возможности у участковых и даже районных больниц низкие. Да, сегодня они более оснащены, где-то есть УЗИ-аппарат. Опять-таки, кто на нём работает? Неквалифицированный врач. Он даже не может чётко определить болезнь – и в итоге все эти больные текут в республиканские медицинские учреждения, а может быть, и ещё дальше.
В республике нет чётких приоритетов. Вот Минздрав должен определить, что он сделает в этом году. Что он освоит: кардиохирургию, нейрохирургию, какие-то новые операции?
Про Минздрав
– Для чего нужен Минздрав? Для управления больницами или для концептуального видения перспектив медицины?
– Министерство здравоохранения должно определять стратегию развития здравоохранения, основные приоритеты развития, оно должно собирать информацию, делать какие-то аналитические заключения, направлять финансирование на те участки, где слабое звено, обучать свои кадры. Фактически же по плану финансирования оно принимает участие там, где нужно построить больницу, где нужно приобрести медицинское оборудование, а текущее финансирование оно не производит, им занимается ФОМС (он даёт зарплату врачам, закупает лекарства, покупает простыни и т. д.). Напрямую больницами министерство не руководит, но в то же время кадровая политика, которая должна решаться на местах, решается в Минздраве, – и это абсолютно неправильно, это то же самое, если Министерство промышленности будет заниматься приёмом на работу рабочих на завод «Дагдизель».
– Гамид Рашидович, проблема отставания в сфере социальных услуг в Дагестане традиционно решается наращиванием темпов госфинансирования строительства больниц, школ и т. д. Ведь такая политика только увеличивает разрыв от среднероссийских показателей! Всё совершенствуется, технологичность медицины растёт, а мы? У нас отставание на 20 лет по кардиохирургии, и пока будем наращивать, отстанем ещё на 60. Как вы думаете, есть перспектива для развития здесь рыночных услуг?
– Безусловно, перспектива есть. И речь тут идёт не только о людях с деньгами, но и малоимущих. Для них нужно создавать условия в государственных больницах, чтобы они могли нормально проходить лечение. Чтобы был нормальный туалет, простыня была не жёлтая, а белая, а тем людям, которые могут мало-мальски зарабатывать, нужно создать условия для лечения в негосударственных клиниках.
Вот смотрите, чем отличается частная клиника от государственной. Я на лекарствах не экономлю, потому что лекарства оплачивает сам больной. Я ему создаю нормальные условия для лечения – это отношение врача к больному, общая обстановка, где никто не кричит, птички поют, цветы, в коридорах тихо. Нет неприятных запахов и хорошее питание. Всё это очень важно.
У себя в клинике я заинтересован больного вылечить за самый короткий срок. Если я вместо недели буду лечить его три дня, он заплатит меньше, поэтому я стараюсь перевести его из стационара на амбулаторное лечение. Мне выгодно его выпустить и на это место положить другого. А в государственных клиниках никто не считает то, что каждый день обходится в 1000 рублей. Вы правильно сказали, что нынешнее понимание финансирования медицины – это нагрузка на бюджет, и государство просто не сможет тянуть современную высокотехнологичную медицину, оно просто лопнет. И ещё: у нас все центры сосредоточены в Москве, там вся квалифицированная, высокотехнологичная помощь. В Италии, например, нет такого, чтобы в Риме всё было сосредоточено. Если взять порегионально, то можно было бы в Кабардино-Балкарии поставить кардиохирургию на высоком уровне, в Дагестане – сосудистую хирургию, в Осетии – нейрохирургию и т. д.
Открытие частной клиники – непростое дело, это не просто открыть линию по переработке. Мы проработали 6 лет, прошли большой путь, чтобы люди в нас поверили. Поверили, что деньги, которые они нам платят, мы отрабатываем. И нам не стыдно смотреть им в глаза. А теперь представьте какого-нибудь двоечника в частной клинике: результат будет ужасен. Я хочу сказать, что двоечник не сможет открыть клинику. У нас ведь даже в центральные больницы идут на имя, а имя – это дорогое удовольствие, и каждый должен получать за свой труд.
Вот говорят «коррупция». А как врач, получающий 3 500 рублей, будет развиваться, если у него что пять больных, что десять – зарплата одна и та же?
Что государство?
– Скажите, что нужно людям, чтобы начать частный бизнес, и чем может помочь государство?
– В первую очередь, должны помочь банки, потому что нужно закупать оборудование, а без кредитов это сложно. Вот мы всё оборудование берём в кредит под залог уже имеющегося. Что государство? Оно сегодня погашает частично процентную ставку по кредиту – из 16 % государство оплачивает 11,5 %. Я хочу поблагодарить наше правительство. Например, из 25 миллионов, которых мне дал Сбербанк на покупку магнитнорезонансного томографа, 5 оплатило Минэкономики.
– За государственное медицинское учреждение и налоги, и зарплату, и покупку оборудования оплачивает бюджет, и это делает неконкурентоспособным частный бизнес в социальной сфере.
– В прошлом году я выплатил 5 миллионов
рублей налогами, а в этом году, в связи с увеличением земельного налога, я выплачу около 6 миллионов. Это сопоставимо с бюджетом Кулинского района, а у меня работают сто сотрудников.
– Экономисты считают оптимальным соотношение между выручкой и той суммой, которую предприниматель отдаёт в виде налогов, на уровне до 30–35 %. Бывает, она равна 30 % от выручки, бывает – больше. Каково это соотношение у вас?
– Выручка за месяц у меня 4 миллиона, из них 500 тыс. налоги, 1,5 миллиона – зарплата, около миллиона уходит на закупку медикаментов, остаётся у меня 500–600 тыс. в среднем на закупку нового оборудования либо его ремонт.
– Строительство, наверно, вы тоже производите в кредит?
– Частично в кредит, частично сам. У меня есть строительная организация, есть свои строители. Вот такая вот система. Что касается государственных больниц, то не нужно их строить. Нужно те больницы, которые есть, привести в нормальное состояние, закупить оборудование и т. д.
– Знакомый врач из РКБ рассказывал о том, как из-за жалоб населения в Минздрав им пришлось убрать прейскурант на платные услуги.
– Вообще, я считаю, что государственные медицинские учреждения должны заниматься бесплатным лечением. Нужно определить, какую бесплатную медицинскую помощь должно оказывать государство, а в остальном пусть будет платная медицина. Например, ожоговый центр и инфекционные болезни нужно оставить государству. В федеральном бюджете есть деньги на высокотехнологичную медицинскую помощь в виде квот на лечение. Все эти квоты распределяет Минздрав. Если бы в Дагестане Минздрав создал такие высокотехнологичные центры, то сюда шли бы деньги. И очень напрасно, что этого никто не делает. Деньги тратятся на строительство в районах больниц, которые потом пустуют.
– Каково состояние научной базы медицины в Дагестане, в чём-то же мы преуспели?
– Все федеральные медицинские научные центры, институты сосредоточены в Москве, по регионам в основном функционируют филиалы этих центров. Мой покойный отец мечтал о создании филиала института хирургии им. Вишневского. К сожалению, из-за вмешательства наших местных властей этого сделать не удалось, хотя Москва была готова. В Дагестане был медицинский научный центр, и то его закрыли – финансировали же его не из Москвы, а отсюда. Сегодня вся медицинская наука сосредоточена в Медакадемии. Нет научных лечебных учреждений, нет ни одного филиала научного центра. Поэтому вся наука у нас вузовская. При том, что институт сегодня выпускает ежегодно 700–800 врачей, самая большая проблема – нет высококвалифицированных специалистов. Я сам полгода ищу врача-эндоскописта – не могу найти.
– И какая у вас средняя зарплата врача?
– Я плачу от 50 до 100 тысяч рублей, но я не могу платить кому попало.
– Вот мы говорим о безработице, а реально некому деньги платить. Вы не можете найти, и много кто не может найти. И тем не менее у нас избыток специалистов. То есть это не безработица, это дисбаланс, структурное нарушение между спросом и предложением рабочей силы.
– Вот я в РКБ отвечаю за работу четырёх отделений. Но при этом никто не спрашивает, сколько мне нужно оборудования, какие нам нужны кадры, более того, мне не разрешают подбирать эти кадры, мне их присылают. Ежегодно в Минздрав уходит заявка на необходимое оборудование.
– А как она определяется, кто её формирует? Кто изучает спрос?
– Этим занимаются завотделениями. Но дело не в этом. Заявки уходят. А там, если и удовлетворят их на 10 %, это хорошо. Обычно даже не смотрят на то, что в заявке. Из того, что покупает Минздрав, могут что-то подбросить – и всё. То есть нет планомерной работы по закупке оборудования.
Самоконтроль...
– Почему Минздрав должен заниматься централизованно закупкой оборудования? Кто проводит конкурсы?
– Больница. Она должна давать заявку Минздраву. Он на основании заявки должен выделять средства. По идее, больница должна проводить тендер. Минздрав лишь обязан контролировать целевое расходование средств. Сегодня же Минздрав закупает оборудование.
– И контролирует самого себя?
– Да, так и есть. Более того, и лицензирование теперь у Минздрава. У Росздравнадзора остались только муниципальные учреждения, по остальным полномочия переданы министерству. То есть Минздрав, который занимается предоставлением медицинской помощи, заинтересован в лицензировании своих учреждений.
– Ещё один фактор, ограничивающий частную инициативу.
– Да, частники – это же бельмо в глазах Минздрава, им нельзя было передавать такие полномочия.
– А кому передавать тогда лицензирование, как вы считаете? Росздравнадзору?
– Да, только независимым учреждениям. Росздравнадзор нас тоже устраивает.
– А качество лекарственного обеспечения тоже Минздрав проверяет?
– Да.
– Ведь это функции Росздравнадзора, которые он передал Минздраву… Вот вы говорите, что для государственной политики в сфере здравоохранения человека нет. Есть койка, дни, всё такое неодушевлённое. На самом-то деле человек очень важен здесь. Взять управление процессом здравоохранения. Медик, знающий специальность, профессионал, его навыки, умения – это же фундамент качественной медицины. А у него зарплата мизерная. Мы хотим спросить у вас, в какой мере медик, врач может и должен быть участником в собственности медицинского учреждения?
– Это интересный момент. Хороший специалист бесценен. А чтобы он таким стал, столько факторов должно присутствовать! Это и сам он, и его наследственность, и хорошая учёба, повышение квалификации в Москве или в другом месте, работа над собой и многое другое. Это и есть цена специалиста. Если я буду платить хорошему специалисту маленькую зарплату – он уйдёт, а я стараюсь создавать ему такие условия, чтобы он совершенствовался, работал и лечил пациентов. Здоровый пациент – конечный результат нашей работы, приоритет. А при этом нужно ещё и заработать, ведь это бизнес. Это в случае с частной медициной. А с государственной – что? Кто стоит там во главе? Менеджер от здравоохранения. То есть вся система работает не на благо пациента, а на то, как бы легче было нами управлять. Нами – это пациентами, врачами, всеми. Получается, у нас во главе угла стоит пациент, а у них его нет. В государственной больнице ему никто не улыбается, ему негде сесть, у него нет условий. Он приходит и буквально дрожит там в ожидании, что с ним сделают. Это же ненормально, так не должно быть.
– Что вас держит в государственной больнице? Это интерес в продвижении собственного бизнеса?
– Здесь много факторов. Первый – это то, что я всё-таки профессор, завкафедрой. Государство вложило в меня средства – и теперь я должен продолжить дело. Я готовлю кадры.
Комментарий «ЧК»
Минздрав решает, какое оборудование, какие медикаменты и в каких количествах нужны на весь следующий год городской больнице(!). Выделяет из всего то, что посчитает нужным. А потом проверяет, правильно ли всё сделано, не своровал ли кто-нибудь чего-нибудь. Прям как-то на сказку похоже даже. Представляете себе чиновника, который проворовался, потом сам занялся проверкой своей деятельности, сам себя поймал за руку и отвел в милицию, явку с повинной оформлять? И сам против себя ещё на суде выступил. Ах да, там ведь и главврач больницы должен дать показания. Тот самый главврач, которого этот же чиновник на работу и устроил (потому что их тоже назначает Минздрав – см. интервью). Взять, к примеру, городские поликлиники. В них главврачей назначает де-факто городской глава через городские управления здравоохранением с непонятными функциями. Кого он назначит? Профессионала? Специалиста? Человека, который имеет своё мнение и готов его отстаивать? Нет, конечно! Назначит он того, кто сможет обеспечить ему стопроцентную явку всего медперсонала на очередные выборы и их голоса за того, за кого будет нужно. И всё. Других требований к ним просто не предъявляется. Поэтому нечего жаловаться на то, что там оказываются случайные люди. Для них эти места и готовятся. И кто потом собирается требовать качественной работы медучреждений? Рыба гниёт с головы, это всем известно.
Здравоохранение, как и почти всю систему государственных социальных услуг, полезно рассматривать и под углом всё той же проблемы управляемости, затронутой нашим коллегой на стр. 4–5. Здесь и политика (голоса «немого» электората, финансовые, материальные и людские ресурсы, за которые конкурируют республика и крупные муниципалитеты), и социально-экономическое благополучие населения (здоровье населения и доступность здравоохранения как-никак). В условиях острейшего дефицита социальных услуг одними госфинансами проблему не закрыть. Надо стимулировать частный капитал. Здесь нужна реструктуризация отрасли. Для этого правильно было бы расширить полномочия Минздрава, но как раз в части именно стратегического развития отрасли. Министерство должно определить приоритеты, оптимальные пропорции и направления развития между частным и государственным здравоохранением, стимулировать высокотехнологичную передовую медицину. Здесь возможен и пересмотр подведомственности муниципальных учреждений здравоохранения в той части, в какой это способствует реструктуризации отрасли.
- 9 просмотров