[ Не для этого мы вас наняли ]

Во многом это было обусловлено атрофированностью правоохранительной системы. Да и сама страна находилась под угрозой существования. Тем, что конкретно происходит в регионе, в Москве интересовались постольку поскольку. С республики хватало признания территориальной целостности Российской Федерации и невмешательства в чеченскую войну на стороне повстанцев. А организованного вооружённого выступления против российского строя удалось избежать самым проверенным методом – деньгами. С той особенностью, что плевать, кому они достанутся, главное – результат: лояльность. Борьба за право проявить её, как это и было задумано, оттеснила на второй план (правда, временно) сепаратистские настроения с религиозным оттенком. Тогда же начался естественный отбор, одними из первых жертв которого стали народный депутат Магомед Сулейманов, министр торговли Багаудин Гаджиев и министр финансов Гамид Гамидов. В течение более полутора десятка лет дагестанцы с огромным усердием расстреливали и взрывали друг друга, постепенно сужая круг тех, кому в дополнение к федеральным дотациям доставался полный контроль над республикой. Своей кульминации эта борьба достигла после майского захвата здания Госсовета и правительства в 1998 году. Дагестан оказался на пороге гражданской войны, и тогда центр, наконец, вмешался. Наведение порядка свелось к тому, что Кремль укрепил Магомедали Магомедова и его окружение. Магомед и Надыр Хачилаевы, Шарапудин Мусаев, Эсенбулат Магомедов и многие другие оппоненты Деда оказались вне закона. Началась кампания Колесникова, когда всех сначала пересажали, а потом отпустили на свободу, позволив за это время усилиться правящей партии и тем, кто успел с ней поторговаться.

 

Новая милиция   

В конце 90-х и начале XXI века в России происходят преобразования, которые не могут не отразиться на Дагестане. Уходит в отставку Борис Ельцин, и вся страна с ликованием встречает жёсткого и энергичного Владимира Путина. Популярность нового лидера укрепилась на волне борьбы с терроризмом после взрывов в Москве, Буйнакске и Волгодонске, а также после вторжения боевиков в Дагестан в 1999 году. Параллельно усиливалась выстраиваемая новым президентом вертикаль власти, которая предполагала постепенное ограничение самостоятельности субъектов с попутным усилением роли исполнительного аппарата принуждения, особенно в кипящих кавказских регионах. На дагестанской арене появился новый министр ВД Адильгерей Магомедтагиров, которому за короткий срок удалось мобилизовать милицию, количественно укрепить её личный состав и поднять утраченный авторитет правоохранителей, в первую очередь в их собственных глазах. 25 июля 2002 года принимается Федеральный закон № 114 «О противодействии экстремистской деятельности», который наделяет МВД дополнительными полномочиями. Уже тогда львиную долю освободившихся ниш в контроле над теневой экономикой стали занимать люди в погонах. Уже тогда началась волна продаж вакансий в правоохранительных органах республики, которые скупали  родители полуграмотных студентов, многие из которых не то чтобы законов, а даже русского языка толком не знали. Тогда же работа милиционера из постыдной в молодёжной среде превратилась в престижную (подробнее мы писали об этом в № 27 от 04.07.2008 г., в статье «Роботы в погонах»).

 

Переквалификация

К 2003–2004 году в Дагестане завершается активная фаза борьбы за власть и устанавливается относительное равновесие, иногда прерываемое автоматными очередями или взрывами. К этому времени вчерашние рэкетиры переходят к более или менее легальным формам деятельности. Один становится главой района, другой – главой города,  третий – управляющим банком, четвёртый возглавляет территориальное отделение федерального органа исполнительной власти и так далее. Каждый из них занимается, в принципе, одним: пилит бюджетные деньги и крышует местный бизнес. Но от откровенного бандитизма многие уже отошли. Проще сидеть в тёплом месте и отстёгивать время от времени кому нужно за право оставаться там и дальше – с каждым годом растут объёмы дотаций, формируются целевые программы, начинается реализация дорогостоящих нацпроектов. Ориентируясь больше на бюджет, они постепенно отходят от рэкета, фальшивомонетничества, героинового бизнеса и торговли оружием. Свято место пусто не бывает, и контроль над откровенно преступными промыслами медленно, но верно переходит к «работникам». «Крупная рыба» предпочитает не связываться с тёмным бизнесом, а мелкой сошке не остаётся ничего, кроме как сесть в тюрьму или работать на новую крышу. Транзит и торговля оружием и наркотиками приобретают более структурированный, жёстко организованный и отлаженный характер. Значительно растут и обороты.    

 

Удобный экстремизм

Параллельно с этим идёт активная информационная война против ваххабизма. Становится модным сваливать на ваххабитов все политические заказные убийства. Стоит кому-то подорваться на мине или попасть под обстрел из-за борьбы за должность или за деньги, как на следующий же день он объявляется непримиримым борцом за светлые идеалы единства, согласия и примирения, перешедшим дорогу религиозным экстремистам и фанатикам, которые спят и видят, как бы ввергнуть Дагестан в кровавую пучину переворотов. Людей пугали страшным словом «шариат», и до сути происходящих событий в основном предпочитали не докапываться: появился враг, которого можно обвинить во всём, тем более что сказать в свою защиту он ничего не сможет. Мёртвые молчат. Вовлечение в эту борьбу ДУМД вылилось в странную и губительную форму взаимодействия, когда правоохранители преследовали по признаку: «не признаёшь шейха, не суфий – значит, враг, экстремист, террорист» всех, кто молился не так или был неугоден. В итоге началась ответная волна актов мести в отношении офицеров управлений, в стенах которых практиковались знаменитые допросы с пристрастием. Однако убийства и теракты, направленные против представителей правоохранительных органов (порой инициированные совсем не экстремистами), только укрепляли власть и могущество руководства МВД. «Достижения» в борьбе с подпольем, подкреплённые статистикой, стали непременным атрибутом отчётов перед Москвой. Они говорили о срочной необходимости увеличить объём поступающих дотаций да добавлении штатных единиц и полномочий людям в погонах. 6 марта 2006 года принимается Федеральный закон «О противодействии терроризму в РФ», который во многом развязывает им руки. Теперь в любой квартире можно провести спецоперацию безо всякой на то санкции прокурора или постановления на обыск.   

 

Очковтирательство   

С назначением «равноудалённого» президента, у которого просто не оказалось необходимых рычагов воздействия и контроля, под негласный контроль МВД попадает всё больше отраслей экономики. Отказ центра Муху Алиеву в просьбе о снятии министра с поста ещё более усилил его (министра), убедившегося в своей полной неподконтрольности и независимости. Сегодня не спадающая террористическая активность и волны спецопераций позволяют не отвлекать внимание общества на такие мелочи, как экономические преступления. А если о них и упоминается, то тезисы из выступлений милицейских начальников бывают просто смешными. Так, 14 января на заседании рабочей группы «Экономическая безопасность» Общественного совета при МВД по РД заместитель министра ВД по РД Магомедкарим Абдулкеримов отмечал не ситуацию с нефтеврезками, игровыми автоматами или акцизами на алкогольную продукцию, а высокий уровень коррупции… в вузах республики. Может быть, 22 тысячи человек неспособны изобличить настоящих преступников и вывести на свет их деятельность? Скорее, наоборот. Влияние и могущество МВД на сегодняшний день достигло такого уровня, когда тягаться с ним в контроле над теневой экономикой не может никто.

 

Притоны, самовары, Несретдин

В городе «работники» крышуют буквально всё: сауны с девушками лёгкого поведения, притоны, другие злачные места. Крышуют наркоторговлю. За последние два с половиной года Махачкалу буквально наводнил иранский гашиш, который привозят, продают и перевозят через территорию республики, в том числе под покровительством сотрудников милиции и УФСКН. Подпольные казино, с которыми вроде бы борются, работают достаточно свободно в оживлённых местах города с позволения тех, кому они платят по пять тысяч рублей в месяц с каждого автомата (по тысяче сотрудникам  УБЭП, УНП, ОБППРиИАЗ (отдел по борьбе с правонарушениями на потребительском рынке и в административном законодательстве), УВД и местного РОВД). Те, в свою очередь, часть собранных денег отсылают наверх, вышестоящему начальству. Иногда устраиваются показательные рейды с изъятием автоматов, но через неделю они снова стоят на своих местах и не потому, что хозяева обратились в официальные органы и оплатили штраф, а потому, что они просто полежали несколько дней на даче у заместителя начальника департамента, пока за них не отстегнули сколько положено. Подробно об этом «ЧК» уже писал (№ 12 от 21.03.2008). Есть информация, что недавно милиционеры «отжали» на два млн рублей казино «Империя». Если не под полным контролем, то, по крайней мере, при непосредственном участии «работников» осуществляется нелегальный нефтебизнес с врезками в магистральный нефтепровод, откачкой сырья и его реализацией нефтеперерабатывающим заводам – «самоварам», которые тоже принадлежат далеко не последним людям. Годовой оборот этого бизнеса сопоставим с официальной годовой добычей в Дагестане  – порядка 200 тысяч тонн, а по прошлогодним ценам на нефть это составляет 5 млрд рублей. Интересно, что вызволять из плена задержанные машины, заполненные ворованной нефтью, приезжают сотрудники милиции, близкие к очень высоким милицейским кабинетам (см. материал Х. Камалова «Почти как наркобизнес, чуть меньше, чем оружие», «ЧК» № 32 от 8.08.2008). Таким же примерно макаром люди в погонах «имеют» и с предпринимателей.

    Мелкий, вроде бы, но красноречивый пример.В Дербенте некий участковый уполномоченный Несретдин крышует около тысячи торговых точек в городе, которые налоговики никак не могут легализовать и поставить на учёт. Этот Несретдин ссылается на то, что деньги с точек он якобы передаёт прямо (указывает пальцем наверх) первому лицу (подразумевая министра МВД), и поэтому ему и его «подопечным» налоговый закон неписан.

 

Перебили крышу

Лет семь-восемь назад, когда дагестанская милиция только начинала перерождаться, её влияние не было таким безусловным. Тогда предприятия, крупные бизнесмены и даже магазины в основном уже имели своих покровителей. Каждая отрасль и территория находились под влиянием конкретных людей. Добыча нефти – прерогатива Магомедсалама Магомедова или Гаджи Махачева, Махачкала – территория Саида Амирова и т. д. по такому же принципу. Ментам платили постольку поскольку, и плата носила, скорее, характер подачки, «чтобы не беспокоили». А если возникали проблемы, их можно было решить звонком. Однако с ростом влияния МВД росли и его аппетиты. Теперь экспансия распространяется на тех, кто ещё вчера был неприкасаемым, и сегодня в той же Махачкале самые крупные объекты бизнеса платят милиции не подачки, а уже дань. Это называется «перебили крышу».

 

ОАО «Самурэнерго»

Назовём так условное предприятие гидрогенерации в Дагестане, существующее согласно современным реалиям. На описанном ниже примере вам всё быстро станет ясно.

На крупное предприятие кладёт глаз начальник У...Па Самурского района. «А почему бы и нет? Лесные братья наезжают? Наезжают! Наедем и мы в таком случае, только нужно будет отстегнуть туда, повыше», – так примерно рассуждает он и заинтересовывает в этом прокурора района. Тому, для того чтобы засесть на предприятии с полномасштабной проверкой бухгалтерии, нужно основание. Ну хотя бы анонимка, написанная левой рукой племянника. Вполне реальное «основание». Итак, прокурор просит тот же У...П выделить ему нескольких толковых специалистов, чтобы начать проверку бухгалтерской отчётности предприятия. Начало такой проверки – это сигнал для директора. Тот сразу понимает, что отделаться можно, только заплатив. Причём фактически обнаруженное нарушение может быть несопоставимым с той суммой, которую он заплатит. Он знает, что эти ребята жутко настойчивы и терпеливы – могут засесть с проверкой очень надолго, заблокировав работу всевозможными выемками и изъятиями, а возможно, обнаружат такие нарушения, откупаться от которых будет совсем дорого. Он помнит, что перед тем, как затапливать дно водохранилища, он не провёл необходимых инженерных работ и изы-сканий, сэкономив на этом сотни миллионов рублей. Не очистил берега, как того требуют нормы безопасности, не убрал верхний слой земли. Не перенёс оттуда старое кладбище на 500 человек (останки потом видели плавающими в питьевой воде), не сделал верхний и нижний бьеф. Наконец, не укрепил границы (из-за чего потом в воду провалились и утонули дети). Вот почему территория плотины так быстро затопляется. Помня все эти списанные деньги и не проведённые работы, он без лишних разговоров заплатит 300–500 тысяч долларов (пусть вас не смущает эта сумма, она вполне реальная). Прокурор получит тысяч 50, остальное его партнёр разделит между собой и теми, кто повыше.

То, что одно предприятие одновременно доят и «лесные», и «работники», – тайна за семью печатями (кстати, незадолго до ментов «Империю» на 800 тысяч долларов «отжали» «джамаатовские»). Для того чтобы она не всплыла наружу, а также для того, чтобы не показывать московскому начальству свою несостоятельность, дагестанские эфэсбэшники даже придумали историю о том, что «бандподполье республики финансируется и спонсируется из-за рубежа, «Аль-Каедой» и другими международными террористическими организациями». Правда, предъявить нам платёжки, ведомости, раскрытые каналы финансирования и перехваченные сумки с долларами они не спешат.

И вообще, если кто-то действительно собирается перекрывать каналы финансирования дагестанского подполья, то ему придётся арестовать в качестве пособников и спонсоров президента, всех членов правительства, и даже чиновников федерального уровня. При их попустительстве, содействии или участии воруются деньги бюджета, которые потом идут на строительство особняков, открытие дорогих магазинов и ресторанов. А такая вольготная жизнь на казённые деньги любящих попонтоваться дагестанцев в свою очередь становится сигналом для «джамаата», представители которого и приходят потом за своим куском. Получается, что Россия печатает деньги, которые потом идут в помощь тем, кто с оружием в руках пытается свергнуть её власть.

 

Непочатый край работы

Занятие войной для отвода глаз и теневой экономикой для ожирения не оставляет МВД ни желания, ни времени заниматься бюджетной коррупцией и принуждением распоясавшихся чиновников к закону. Деловое пространство республики заполонили тошнотворные ГУПы, МУПы и прочие уроды, которые живут на казённых харчах и провоцируют недобросовестную конкуренцию. Неделю назад на совещании президент говорил вице-премьеру Мурату Шихсаидову о том, что пора отходить от неэффективного подхода к сельскому хозяйству и переходить к современным формам (для справки: около 56 % населения Дагестана занято в сфере сельского хозяйства, и при этом мы не в состоянии обеспечить даже свои внутренние потребности!). Но слова президента так и останутся пустым звуком, если он и дальше будет плясать под дудку противодействия «религиозно-политическому экстремизму», вместо того чтобы заниматься примирением своих земляков как настоящий лидер, и не перестанет смотреть в рот силовикам, которые провоцируют уничтожение нашего народа, вместо того чтобы заниматься своими обязанностями. А работы для них много.

4,5 года на территории военного городка в Ботлихе осваивались 11 млрд рублей. Это время все грузы проезжали через Леваши и Гергебиль, так как Гимринский тоннель был закрыт на ремонт. Официально. На самом деле всё это время строители проезжали через него, провозя строительные материалы, технику и т. д. и списывая деньги на якобы возросшие транспортные расходы («объездная» дорога через Леваши, Гергебиль и Унцукуль длиннее примерно на 60–80 километров). Сколько таким путём было списано денег по фиктивным путевым листам, остаётся загадкой (как загадкой остаётся и то, зачем тратить два млрд рублей на ремонт туннеля, когда строительство альтернативной чиркатинской дороги обходится миллионов в 600).

Эта «занятость» тех, кому мы доверили свою безопасность и порядок – одна большая проблема всех дагестанцев, и в ней корень многих социальных болячек. Вы заметили, кто у нас занимается более или менее крупным бизнесом? Люди с современным мышлением, которые имеют предпринимательскую жилку и умеют эффективно и цивилизованно зарабатывать? Молодые, умные, целеустремлённые и энергичные дагестанцы, привыкшие самостоятельно пробиваться наверх и добиваться успеха? Нет, конечно. В большинстве своём это те, кому просто нужно вложить украденные деньги. Поэтому бизнес по-дагестански – это высотки с пустыми квартирами, бесконечные рынки и сауны, а ещё рестораны с гостиницами, в которых почему-то московские цены, но при этом неадекватный персонал и советский сервис. У тех, кто обладает деловыми качествами и яркими способностями, нет возможности их реализовывать. Для них в этой республике с каждым днём неумолимо сокращается жизненное пространство.