СМИ влияют на сознание людей, формируют общественное мнение, побуждают к действию. Поэтому велик соблазн их узурпировать. Но… только свободные СМИ представляют реальную ценность для власти и общества: они объективно отражают действительность, формируют повестку дня и на перспективу, приводят к согласию в обществе через публичную дискуссию.
Таким образом, государственная власть, вернее лица, наделённые ею в данный конкретный момент времени, обязательно оказываются перед выбором совести: узурпировать СМИ и, не обременяя себя сопротивлением в виде инакомыслия, навязать обществу свою позицию, либо же, будучи убеждёнными в правильности своего курса, допустить и приветствовать плюрализм и конкуренцию мнений. В первом случае эффект будет потрясающий, но кратковременный, рассчитанный на продление власти одного или группы лиц. А последствия от такого сиюминутного потребительского отношения к СМИ ощутят на себе те же самые лица (или в крайнем случае их дети), но уже позднее – когда они перестанут быть властью. Во втором случае СМИ становятся институтом реализации демократии и закладывают фундамент стабильности на стратегическую перспективу. А плюс в ближайшем и среднесрочном плане состоит в том, что обоснованный политический курс, отстаиваемый в открытой полемике, только выигрывает в сравнении и расширяет круг сторонников.
Взаимность
Выстраиваемое нынешним руководством Дагестана информационное поле в равной мере может обернуться как сиюминутно-конъюнктурным образованием (тогда оно будет в точности соответствовать закону журналистики по Михаилу Задорнову: «У журналистов профессия такая: постоянно менять своё мнение согласно последним постановлениям»), так и устойчивой конструкцией, балансирующей и амортизирующей полярные взгляды.
Реальность такова, что государственный аппарат в Дагестане (да и по всей России) обладает мощным информационным потенциалом, казалось бы способным перекрыть влияние независимой прессы (независимого частного телевидения как информационного ресурса в Дагестане не существует). В экономической науке есть понятие «предельная эффективность», по достижении которой дальнейший рост расходов не будет вести к увеличению доходности с приращением. Наоборот, каждый новый вложенный рубль будет приносить всё меньше прибыли. Непрерывный рост издержек в перспективе ведёт к отрицательному результату, то есть к убыточности. Наши государственные СМИ (они являются таковыми в силу того, что финансируются из госбюджета, а не в силу особо важного предназначения и выполняемых функций) не то чтобы перешагнули за предельную эффективность и оттого стали убыточными, а банально задуманы как убыточные. Сам принцип бюджетного дотирования: мы вам даём деньги, а вы уж там сами разберитесь, что с ними делать, – порочен по отношению к организации, которая способна зарабатывать (и зарабатывает!) деньги. Вот и приходишь к выводу, что непонятный статус наших «национальных» газет, юридически неоднозначно оформленные отношения с телевизионными компаниями выгодны представителям обеих сторон: СМИ и власти, их «кормящей». Особо предприимчивые телевизионщики «стригут купоны», нещадно эксплуатируя TV-ресурс, а возможность им работать исключительно на самих себя гарантирует госаппарат: он же вкладывает в телевидение, так как зависим от «экрана».
Для госаппарата отсутствие чётких правил взаимодействия – способ шантажа СМИ. Это ограниченный во времени ресурс влияния – влияет тот, кто во власти здесь и сейчас. Нет, как известно, ничего более постоянного, чем временное.
Главное – засветиться
Ясно одно: в распоряжении действующего руководства республики есть неоднородная масса СМИ. И вся эта масса, включающая телевидение с потенциалом зрительской аудитории никак не меньше полутора миллионов граждан Дагестана и прессу с совокупным тиражом более 70000 экземпляров в неделю (реальным или искусственным – другой вопрос), по степени влияния на наиболее активную, движущую часть общества проигрывает независимой прессе в лице всего-то двух печатных изданий: газет «Черновик» и «Новое дело» с совокупным тиражом 40000 экземпляров в неделю. Кстати, как ни странно, на содержание гораздо более действенного телевидения республика тратит в общем почти в три раза меньше, чем на газеты (если к расходам на содержание газет отнести ещё и расходы на Республиканский газетно-журнальный комплекс и т. п. смежные расходы).
Что касается телевидения, то с назначением Муху Алиева поменялись ориентиры. Телевидение стало более концептуальным. Появилось требование к министрам обязательно выходить с экранов в народ, разъяснять, отчитываться, комментировать. Эффективность государственной службы чиновника стали ставить в прямую зависимость от частоты появления в «СМИ вообще», подразумевая под этой аббревиатурой, конечно же, телевидение. Чиновники идут на ТВ с большей охотой: здесь не остаётся «отпечатков непрофессиональности», да и «заговорить» тему гораздо легче, чем в печатных изданиях, требующих фактологии. То есть телевидение становится социально значимым.
Однако в управлении главным телеканалом (ГТРК «Дагестан») есть явные огрехи, проистекающие от самой власти. Формально ГТРК – филиал ВГТРК «Россия» (вторая кнопка – «РТР»). На деле – оно управляемо одновременно и из Москвы, и из Махачкалы. Одной «рукой» республиканская власть повелевает ГТРК осуществлять «идеологическую работу», которая в свою очередь «по жанру» требует средоточия высококлассных журналистов. Это, по логике, предполагает последовательное обновление кадров. Но тут же другая «рука» республиканской власти восстанавливает «социальную справедливость», препятствуя разумному сокращению персонала, что противоречит установкам руководства ВГТРК «Россия», настаивающего на эффективном менеджменте и самофинансировании филиала.
Ещё один аспект: с одной стороны республиканская власть помогает телевидению из республиканского бюджета (хотя это филиал федерального канала), с другой – при невмешательстве той же власти из телевидения «утекают» собственные доходы от рекламы в том же объёме, что и бюджетная подпитка.
Не понятна роль РГВК «Дагестан» на медийном пространстве. Нет, с пониманием концепции всё ясно – хорошее информационно-тематическое СМИ. Не ясно другое: какая у РГВК организационно-правовая форма? Если это республиканское госучреждение, то возникает вопрос: какую социальную функцию оно несёт? Если же это ГУП, то почему это коммерческое (созданное для получения прибыли) предприятие глубоко дотационно (порядка 20–25 миллионов руб./год)?
Ещё хочу!
Если исходить из задачи оптимизации информационного ресурса, то здесь важно чётко разграничить сферу ответственности Министерства по нацполитике, информации и внешним связям и Информационно-аналитического управления президента РД.
Республиканские СМИ подведомственны министерству, оно же опосредует софинансирование ГТРК «Дагестан». Соответственно, вопросы оптимизации расходов бюджета на СМИ, обеспечения оптимального информационного присутствия интересов руководства республики в них, популяризации идеологических установок посредством СМИ лежат на министерстве.
Информационно-аналитическое управление должно занимать особое положение в структуре администрации президента. Аналитическое обеспечение деятельности президента складывается из текущего наблюдения, мониторинга общественных явлений, обнаружения намечающихся тенденций их развития. Для ИАУ главное – увидеть за частным общее, за отдельными событиями – процесс. Обобщение повторяющихся явлений и выявление тенденций позволяет прогнозировать и предупреждать обострения ситуаций и конфликтов, принимать аргументированные управленческие решения, оперативно их корректировать в процессе реализации.
На практике, несмотря на, казалось бы, функциональное разграничение, ИАУ дублирует аналитический отдел Министерства по нацполитике. И их деятельность точнее было бы назвать не информационно-аналитической, а скорее «обзорно-аналитической», поскольку анализируют они, собственно, не информацию (конкретные события и процессы в обществе), а лишь выпуски СМИ. В условиях, когда государственные СМИ количественно доминируют и их аналитический обзор лишён смысла, так как многолетняя цензура и самоцензура выхолостили из них всякие зачатки критического, журналистского восприятия действительности, деятельность аналитиков сводится к анализу содержания негосударственных СМИ. В первую очередь с точки зрения наличия в ней критики в адрес госвласти. И это, надо заметить, хорошо: власть реагирует на критику. Но…
Следуя медленно, но верно по пути постепенного и последовательного сгущения красок при «анализировании» из газет каких-то процессов (которые практически всегда интересны лично руководителю аналитического ведомства), они воссоздают далёкую от действительности картину и добиваются в конце концов реакции главы республики. По влиянию, которое «аналитики» оказывают на высшее руководство республики, их следовало бы признать даже самым действенным звеном. «Мастера интерпретаций» – обобщённое название тех, кого наша власть по недоразумению наделила такими специфическими полномочиями. Эти мастера, делая то, что единственно умеют делать – тщательно «анализировать» (точнее, интерпретировать в меру собственного понимания) публикации в прессе, придавая им несколько взаимоисключающих смыслов, стремятся к доминированию над теми же СМИ. Не будучи способными объективно принять критику, оценить её, враждебно настроенные по отношению к её субъекту, они действуют механистически: стремятся всячески препятствовать критике в подконтрольных СМИ. В конце концов, сами того не замечая, задуманные как аналитики, они становятся банальными цензорами. Таким образом, «аналитики» девальвируют государственные СМИ. Те теряют авторитет в глазах населения, рейтинг доверия к этим СМИ падает. Как СМИ, одной из ключевых функций которых является трансляция палитры настроений в обществе, тревожных сигналов о социальных процессах и явлениях, они теряют ценность и для самой власти. Она начинает обращаться к независимым СМИ как к источнику объективной информации, в которой всё же нуждается. ]§[
- 1 просмотр