У Дагестана есть только один «столп» промышленности – это электроэнергетика. Только в этой отрасли есть очерченные перспективы и потенциальные инвесторы. Оттого, возможно, Гамзату Гамзатову свойственен идеализм: он проповедует философию успеха. Гамзатов даже конкурс среди журналистов объявлял за лучший материал о Дагестане. Полномочный представитель РАО «ЕЭС России» в Дагестане знает, как общаться с прессой. Наша встреча пришлась как раз на время обеда. Вместо обеденного перерыва Гамзатов в течение 2 часов рассказывал нам о планах отраслевых предприятий, инвесторах для малых ГЭС, потенциале рек Дагестана.
– Гамзат Магомедович, Дагестан обладает известным гидроэнергетическим потенциалом, а цена за газ неуклонно растёт. Тепло, полученное за счёт использования электроэнергии, существенно дешевле газового отопления. Не рациональнее было бы максимально заместить газ электричеством?
– Гидроресурс – это ещё не электроэнергия, это просто текущая вода. Но для того чтобы доставить газ населению, надо проложить трубу, а чтобы река начала давать электроэнергию, надо затратить не меньше, а может быть, и кратно больше инвестиций. Вот поэтому надо сравнивать, что экономически целесообразнее: тратиться на доставку газа или создавать генерирующие мощности.
Есть и третий случай: генерирующие мощности можно не создавать, а покупать эту электроэнергию за пределами Дагестана. Но тогда электроэнергия станет стоить дороже, поскольку покупка электроэнергии на оптовом рынке обходится дороже, чем производство на своей территории. При сравнении всех этих компонентов можно делать какие-то объективно обусловленные выводы. При этом надо понимать, что эти выводы важны для всего народнохозяйственного комплекса. Если мы вложили соизмеримое количество денег и построили электростанцию у себя, это означает, что мы вложились в разработку собственных ресурсов. А если мы просто проложили трубу для сургутского газа, мы лишь получили возможность транспортировать газ, поставляемый извне, но развивающего объекта, в котором проявились бы признаки использования собственных природных ресурсов, не создали. Из этих соображений мы считаем, что у нас есть районы, особенно высокогорные безлесные районы, где мы должны проводить в жизнь идеологию доступности электроэнергии для всего многообразия целей её потребления в быту. Этим мы сейчас и занимаемся. В прошлом году в 7 высокогорных негазифицированных районах мы расширили пропускную способность электрических сетей для сплошной установки их жителями электрокухонных плит. Приготовление пищи – это наиболее энергоёмкий процесс в сельском доме, на который приходится почти 50% бытового энергопотребления. Мы вытесняем, таким образом, традиционные виды топлива: дрова, уголь, а затраты уменьшаются примерно на 60–70% плюс избавление от хлопот. – А в теплообеспечении может ли быть реализована идея замещения газа электричеством?
– Нет, потому что нигде в мире население не греется за счёт электроэнергии: это дорого. – Но нигде в мире нет рек Дагестана с их гидропотенциалом?
– Наоборот, есть. И с гораздо большим потенциалом. Но никакой потенциал не может обеспечить такое замещение. Это легко посчитать. В Дагестане примерно 500 тысяч семей. Представим, что каждая семья установит электрокухонную плиту, а это 7 киловатт единовременной мощности, то есть всего потребуется 3 500 мегаватт. Иначе говоря, нужно построить только для этой цели 2,5 Чиркейских ГЭС. Теперь представьте, что эти 500 тысяч семей поставили электрокотлы. Мощность самого маленького – 10 кВатт, в итоге выходит 5 000 мВатт, то есть надо построить ещё 5 Чиркейских ГЭС.
Ресурс у нас такой: хоть 10 станций построй, хоть 15, мы должны понимать, у нас есть 5 куб. км годового стока воды на Сулаке и 3,5 куб. км на Самуре. Общий перепад от истоков до Чирюрта 1,5–2,5 км. Высота стока – вот всё, что мы можем использовать. Умножив эти кубокилометры на высоту, мы получим потенциальную мощность. Она составляет порядка 5–6 тысяч мВатт, то есть мы можем обеспечить сплошную установку электроплит. Ещё у нас останется мощность для электрокотлов, но сделать и то и другое в каждой семье не сможем. При этом я даже не принял в расчёт освещение, телевизоры, работу парикмахерских, кинотеатров, производство и т. д. Потери 1 к 1
– Каковы потери электроэнергии при её доставке?– Все потери подразделяются на технические (нормативные и сверхнормативные), нерациональное использование и хищения. Есть также часть электроэнергии, которая попросту не оплачивается, но самые главные у нас – это сверхнормативные технические потери, которые возникают от перегруза сетей. А перегруз возникает при росте потребления, потому что расширять пропуск сетей за бурным ростом потребления не везде успевают. У нас в городах и районах, в Махачкале особенно, катастрофическая ситуация в зимний период. – А можно сказать, насколько перегружена сеть, скажем, в Махачкале?
– В отдельных случаях в Махачкале и некоторых сельских населённых пунктах для того, чтобы на счётчик пришёл 1 кВатт активной энергии, надо 1 кВатт потерять по пути, то есть 100% при нормативе 10%. Это сверхнормативные технические потери. Мы планируем взять на свой баланс городские сети в Махачкале, и если нам это удастся, мы постараемся за лето привести сетевое хозяйство в удовлетворительный порядок, потому что оно запущено и нужно минимум 2–3 года поработать. Аналогичная ситуация и в Хасавюрте, и в Дербенте. Ведь обратите внимание: за 10 лет население Хасавюрта увеличилось в 2 раза (с 60 до 120 тысяч). А провода же никто не поменял. Но это везде по стране так. Усугубила положение революция энергоёмкости быта, потому что лет 20 назад, чтобы просто купить телевизор, нужны были, помимо денег, ещё и связи. – Аварию в подмосковном Чагино объяснили тем, что прогнозы темпов прироста энергопотребления оказались сильно заниженными. Есть ли для Дагестана аналогичный риск?
– Нет. Если вы следите за моими пресс-конференциями, то я об этом говорю уже 4–6 лет. Мы разработали и реализуем программу по увеличению пропускной способности сетей с целью снятия перегрузок. Только в прошлом году мы заменили 250 тонн проводов, или 1 200 км сетей в распредсетях. Это около 15%, если считать чисто перегруженные сети. – Из каких темпов прироста потребления вы исходите при замене проводов?
– В среднем из 7–8%. Причём в горной местности прирост доходит до 15%. В городах, где есть центральное отопление, это около 4–5%. – А эти цифры учитывают рост промышленности?
– Мы считаем и рост промышленности тоже. Но вот что касается промышленности, особого роста энергопотребления здесь пока нет. Только мелкомоторное производство, малый бизнес начал расти. Растут сфера услуг, общепит, индустрия отдыха, дискотеки, театр, эстрада. Это всё очень энергоёмкие виды деятельности. Например, один из ресторанов на берегу моря в вечернее время потребляет примерно столько же энергии по мощности, как Сепараторный завод в дневное время. – То есть вы хотите сказать, что в структуре энергопотребления преобладает доля сферы услуг, но не промышленного производства?
– Рост энергопотребления промышленности пока не достиг доперестроечного уровня. Вот железная дорога потребляла раньше около 40 млн кВатт/ч в месяц. Сегодня она потребляет 7–8 млн. Раньше в час проезжало до 15 пар поездов, сейчас 1–2. Не поспеваем за спросом
– Вы говорите о программе развития энергетики. Она для республики разработана?– Конечно. – А на какой период она рассчитана?
– До 2020 года. – Сколько, по её прогнозам, мы будем потреблять электроэнергию в 2020-м?
– Я думаю, что этот период будет характеризоваться ростом в сфере материального потребления в большей степени, чем в быту, потому что в быту мы уже достигли достаточно высокого уровня. Отныне быт будет прирастать в среднем на 2–3 % в год, а в сфере материального производства, в том числе за счёт индустрии услуг, которая интенсивно растёт, потребление будет расти на 5–7%, если не считать того, что эта программа предусматривает создание в Дагестане отдельных крупных энергоёмких производств. Например, в Кизилюрте, мне известно, планируется создание завода по переработке вторчермета. В Дербенте идёт полным ходом работа по созданию производства картона – тоже очень энергоёмкое производство.
Мы планируем построить 66 малых ГЭС. – Какова стоимость их строительства?
– От $ 500 до 800 за киловатт установленной мощности. В основном это 600 киловаттные ГЭС. Значит, стоить они будут около $ 300 000 тысяч. Срок их окупаемости 6–8 лет. – Говоря об окупаемости, из какой цены электроэнергии вы исходите?
– Из действующей, умножаемой на коэффициент из расчёта годовой инфляции 7–11%. – Могут ли малые ГЭС конкурировать с крупными Ирганайской или Чиркейской, с их преимуществами экономии на масштабах?
– Можно было бы говорить о конкуренции, если бы речь шла об изобилии электроэнергии, а нам надо предотвратить дефицит, который может наступить в ближайшие годы. 5 лет назад 30% энергии московских ЭС продавали на оптовый рынок, а сегодня в Москве дефицит. У нас то же самое происходит из-за роста населения и роста благосостояния населения. – Инвесторы уже есть?
– У нас много желающих, мы просто не успеваем подготовить необходимую проектно-сметную документацию для тех предложений, которые поступают. Мы сейчас готовим необходимую документацию по АгвалиГЭС и Ахты – 2. И там, и там есть инвестиционные меморандумы. Мы подписали меморандум с европейской компанией для Ахты – 2. Она готова участвовать и в АгвалиГЭС, но мы к этой проблеме подходим так: сначала наши инвесторы должны получить возможность участвовать, затем все остальные. Но это не означает, что мы должны очередь установить, в таком случае появляется элемент непрозрачности, потеря доверия. Мы хотим сделать открытую подписку на дополнительную эмиссию акций. – Возможно ли 100-процентное владение ГЭС одним лицом?
– Мы не возражаем, если нет массовых предложений на покупку, но, понимаете, с точки зрения общественного мнения это не самый лучший вариант: общество всегда относится скептически, если не сказать агрессивно, к единоличному инвестору. – Будет ли по каждой ГЭС отдельная эмиссия?
– Да. – Как Дагестанская региональная генерирующая компания будет участвовать в этом процессе?
– Новые ГЭС будут «дочками» ДРГК, которая возьмёт на себя обязательства по общественной экспертизе проекта, организации эмиссии. Приобрести акции смогут все. Мы можем допустить, что это может быть и единоличный хозяин ГЭС. С точки зрения общественных интересов это не совсем правильно, а с точки зрения генерирующей компании в этом нет ничего ненормального, потому генерирующая компания сама регулирует отношения с этим инвестором и может договориться о передаче управления, способах эксплуатации. Но повторяю: для нас наиболее правильный вариант – это когда мы приглашаем участвовать всех, потому что для нас, генерирующей компании, желательно раздать каждому дагестанцу по одной акции, чтобы они получали дивиденды и относились доброжелательно к этому виду бизнеса. – С чем связано обращение ОАО «ДРГК» к президенту Муху Алиеву с просьбой лоббировать для неё относительную самостоятельность от федерального ОАО «ГидроОГК»?
– Есть стратегическая политика ОАО «ГидроОГК» свести территориальные гидрогенерирующие компании к формуле филиалов и таким образом оптимизировать управленческий процесс через снижение издержек, сокращение персонала, концентрацию управления там. Это объективно обусловлено для отдельных ГЭС, как, например, Саяно–Шушенская ГЭС, Волжская ГЭС, где нет инициатив по созданию новых мощностей, а все эксплуатационные действия сводятся к содержанию, реконструкции, техперевооружению основных фондов. Управление их деятельностью можно осуществлять из Центра. А Дагестан – это бурно развивающаяся энергосистема, обеспеченная проектами на завтрашний–послезавтрашний день, энергоресурсами на многие годы вперёд. Новое строительство требует тесных взаимоотношений с населением, местными органами власти, проведения компенсационных мероприятий по землям, восстановления нарушенного экологического равновесия. Концентрация управления приведёт к снижению оперативности, дополнительным многочисленным согласованиям. Мы, не возражая в целом по реализации этой формулы, для ОАО «ДГРК» предлагаем форму дочернего зависимого общества. – Неужели европейская «Электрисити де Франс» может прийти в Дагестан?
– Да они сначала даже разговаривать боялись, потому что пресса даёт такую информацию о Дагестане. – Меморандум на $ 85 млн! Ещё никто не приходил к нам с такими деньгами. А на что они?
– В основном на Ахтынскую ГЭС – 2. – А какова доля их участия в Ахтынской ГЭС?
– Это же меморандум. Он включает намерения не только по Ахтынской ГЭС. Они, кстати, хотят все станции строить. Вы должны понять несоизмеримость возможностей наших и зарубежных кредитных организаций. Наши банки все вместе взятые имеют такой же объём активов, как один какой-нибудь европейский. Именно за счёт масштабов деятельности их кредиты дешёвые: 3%, 5%. Вопросы–провокации
– Провокационный вопрос: разделение ОАО «Дагэнерго» на ряд других означает ли для вас понижение статуса?– Статуса Гамзатова? Наоборот, у меня статус вырос. Я теперь полномочный представитель РАО «ЕЭС России», в котором на меня возложена координация всех этих предприятий, при этом я освобождён от текущих хлопот. Реорганизация – это колоссальный шаг вперёд с точки зрения оптимизации бизнеса, повышения его прозрачности – его нельзя связывать со статусом отдельного лица. – Почему вы, обладая огромным авторитетом не только хозяйственника, но и политика, не ориентируете свои амбиции на руководящие должности в Дагестане?
– Могу вам признаться, что точно так же, как и вы, я напряжённо размышлял об этом всегда и стремился, чтобы к руководству республикой пришёл наиболее подготовленный в профессиональном отношении человек. Для достижения этого профессионализма нужно время. У Дагестана нет времени для такого рода простоев. Нам нужен был готовый руководитель, политик. Муху Гимбатович хорошо осведомлён о том, чего не хватает Дагестану, и готов с засученными рукавами работать. Ну, а я, как и вчера, тоже занят очень интересным и полезным делом, которое внесёт свою лепту в копилку общего успеха. Привносить в эту вполне определённую ситуацию какой-то плюрализм, не всегда обоснованную альтернативу совсем не полезно для Дагестана. Я вижу человека более подготовленного, чем я.
Сегодня мы должны задействовать все механизмы, которые обеспечат шаг вперёд в общественном сознании, во всех сферах жизни общества, не только в экономике. Вот говорят: экономика. Мне кажется, наш человек не в меньшей степени страдает от неоформленности правовой среды, которая продолжает оставаться товаром, доступным в зависимости от того, насколько ты приближён к власти. Вот это одна из основополагающих задач. И здесь наш президент – человек подготовленный. ]§[
- 6 просмотров