[ «У нас коровы деградируют» ]

Вице-премьер и министр сельского хозяйства Мурат Шихсаидов, в отличие от многих наших министров – свадебных генералов, свободно владеет языком цифр. Есть люди, которые во всём видят проблему. Мурат Шихсаидов везде видит решение.

– На днях в Минсельхозе РД обсуждали стратегию развития сельского хозяйства до 2020 года. Не постигнет ли её участь многих целевых программ, о которых благополучно забывают сразу же после принятия?

– Во-первых, мы эту стратегию рассматривали с привлечением учёных, были большие разночтения. Первое, к чему мы пришли, – это то, что будем развивать те отрасли, которые участвуют в общественном разделении труда России. Необязательно ставить целью полное самообеспечение продуктами питания. Это невозможно. К примеру, зачем нам производить зерно и занимать большую часть площадей, когда мы получаем всего 10 центнеров? Не лучше ли выращивать виноград и получать 100 центнеров с гектара, когда этого винограда не хватает в Ставрополе, Краснодарском крае? Что выгоднее нам, то и нужно выращивать: плоды, виноград, овощи. Это первое. Дальше производить у нас и другие продукты – корма, производство молока, мяса. Потому что я подсчитал: до 20–30 % мяса мы вывозим за пределы республики. В большом количестве вывозятся сыры в Астрахань и Воронеж. Нужно развивать те отрасли, которые дают большую добавленную стоимость. Почему бы не возродить птицеводство, которое находится в упадке после эпидемии птичьего гриппа. Сегодня нам уже кредитная линия подписана по строительству в Шамхале птицефабрики голландского типа. Этот проект будет давать до 60 млн яиц в год и до 6 тыс. тонн птичьего мяса. Проект заработает через два года.

Перспективным для нас, ускоряющим поступательное развитие, является создание агрохолдингов. Наши перерабатывающие предприятия, к примеру Дербентский завод игристых вин, в рамках холдинга будут авансировать сельхозпроизводство. Здесь уже перерабатывающее предприятие будет диктовать и стимулировать выращивание требуемых для производства сортов. Аналогичный холдинг можно выстроить, например, вокруг Махачкалинского мясокомбината, скооперировав с откормочными предприятиями, стимулируя последних в части улучшения пород выращиваемого скота. Сельское хозяйство страдает из-за отсутствия оборотных средств. А у перерабатывающих предприятий они есть.

– В каких отраслях сельского хозяйства республики осуществляется прямо или косвенно господдержка, и намерены ли вы провести ревизию этой поддержки и менять подходы к её оказанию?

– Большая поддержка оказывается овцеводству, племенному делу, виноградарству. Сама помощь идёт по объёмным показателям, то есть отчитываются по поголовью скота или количеству посаженного винограда. Сегодня этот подход мы собираемся менять, оценивать по конечному результату.

– Какие меры будут предприняты в части мелиорации и ирригации земель?

– Если посчитать то количество денег, которое нам выделили на мелиорацию, то земли должны быть давно в идеальном состоянии, но, к сожалению, факты говорят не об улучшении, а об ухудшении положения. И вопросы мздоимства и т. п. там есть, но я сейчас о них не буду говорить, мы над этим работаем, чтобы со следующего года менять систему. Будем выделять деньги под конкретные бизнес-планы и поэтапно. Если же заявленной экономической отдачи в виде выпуска сельхозпродукции не будет, то финансирование прекратим.

У нас ведь катастрофическая ситуация с использованием земель. Более 50 тыс. гектаров пашни идёт под вторичное засоление земель. 15 тыс. гектаров мы практически выбросили. У нас сегодня идёт значительный вынос гумуса, больше, чем его приход. Для его восстановления до прежнего уровня должно пройти 80 лет! Вопросов очень много. Как раз в первом чтении в НС РД прошёл закон о сохранности и обеспечении плодородия почв. На следующей сессии он будет окончательно утверждён. Разрабатывается целевая программа по улучшению плодородия почв. На следующей же сессии мы вносим закон о развитии сельского хозяйства, через сессию будем вносить программу развития сельского хозяйства. И в основном те средства, которые будем получать из федерального бюджета, направим на создание маячных, передовых предприятий.

– В развитых странах один процент населения обеспечивает продукцией сельского хозяйства остальное население. Какой порог приемлем для нас? Понятно, что этот 1% для нас недостижим. Сколько процентов населения, по-вашему, должно быть занято в сельском хозяйстве?

– Чем сегодня занять людей? Условий переселить всех в город у нас нет. Нет таких производств, чтоб всех трудоустроить. Надо все эти проблемы в комплексе решать, отдельно вопросы промышленности, сельского хозяйства рассматривать невозможно. В будущем мы можем разве что достичь соотношения 40 на 60 в пользу городского населения, но не больше.

Якобы племенной

– Сейчас проводится поэтапная административная реформа. Минсельхоз – одно из наиболее критикуемых и за сомнительные успехи подведомственной отрасли, и за раздутый штат. Каковы в связи с этим перспективы оптимизации работы министерства?

– Мы раньше в основном занимались непосредственно сельхозпредприятиями, старались решать вопросы вроде тех, когда убирать урожай, перегонять скот. Мы этим не должны заниматься. Для этого есть специалисты на местах. Они лучше нас знают обстановку и сами должны принимать решения. А мы должны управлять процессами, влияющими на качество сельхозпродукции. К примеру, следить за качеством посадочного материала, соблюдением технологии производства, изу-чать всё новое и внедрять у себя. Это первое. Второе – мы должны создать те предприятия, на основе которых сможем вытянуть отрасль, т. е. должны возродить семеноводство, селекцию, племенное дело, генетику и т. д. Если проанализировать состояние животноводства, у нас коровы деградируют. Мы не можем получить то молоко, мясо, которое хотим. Многие сейчас начали завозить якобы племенной скот. Вот по моему поручению проверяли его: выходит, что мы большую часть завезли не племенного скота, а улучшенного. И начинаем под это дело получать дотации.

Сегодня в чём беда? В том, что мы многие технологические операции перестали соблюдать, или делаем несвоевременно и некачественно по многим причинам, в том числе из-за нехватки техники.

– В самом Министерстве сельского хозяйства очень много ГУПов, вопрос об их эффективности открытый. Нужно ли их приватизировать?

– Мы совместно с Минимуществом сейчас ведём анализ всех подведомственных предприятий. Неэффективные будем приватизировать. Эффективные двигать вперёд.

– Какой вы видите оптимальную структуру министерства?

– Вот смотрите. Минсельхоз есть – раз. Есть «Дагвино» – два. Есть Комитет ветеринарии – три, Дагсельхозхимия и т. д. Если взять в совокупности численность персонала этих организаций и Минсельхоза, то она по сравнению с советским периодом уменьшилась всего на 10 %. Поэтому мы будем рассматривать их как систему, чтобы в разнобой не действовали, а работали совместно на единый показатель. В ближайшее время будем пересматривать и структуру всего агропромышленного комплекса с тем, чтобы её упорядочить, стабилизировать, исключить дублирование.

– Они по аналогии с российским правительством станут службами или агентствами при министерстве?

– Нет. Они будут в составе министерства.

– Но та же Дагсельхозхимия, тот же Дагагроснаб выполняют функции, которые можно бы передать коммерческим предприятиям.

– Возможен и такой вариант. Мы как раз сейчас прорабатываем варианты, изучаем опыт и соседних республик. И потом: семь раз отмерь и один раз отрежь.

Не буду называть район

– Вы прагматик, сразу всё переводите в цифру. С одной стороны, этого-то нам не хватает – слишком много общих разговоров в среде бюрократической элиты. С другой стороны, хотелось бы спросить о том, что лежит в основе социально-морального здоровья дагестанцев. Что нас сейчас объединяет, объединяет ли вообще?

– Когда в Дагестане приходит новый лидер, то начинает закручиваться новый виток интриг, попыток навязать собственные интересы, и на этом фоне каждый хочет заработать, решить свои проблемы. Если бы мы ставили во главу угла интересы республики, а не личные, объединялись вокруг лидера, а не противостояли ему! А так каждый, сидя в кресле, рассуждает: он это не так делает, здесь допустил ошибку. Со стороны, конечно, виднее. Но когда руководишь, когда ответственность лежит на тебе, только тогда понимаешь, насколько трудно принимать решения. Так было и при прежнем руководстве, и при нынешнем. Я тоже так думал. Со временем, когда выходишь хотя бы на средний управленческий уровень, убеждаешься, насколько мудро, правильно поступали и предыдущие руководители, и нынешний, не обостряя обстановку в республике. Где-то, может быть, можно было по-другому поступить. А если бы те, кто их окружает, старались не ради своих интересов, а ради республики, ради того, кто стоит во главе её, помогая ему, то я думаю, многие вопросы удалось бы снять. Вот это у нас очень плохая черта и, к сожалению, в отличие от других национальных республик, она нам очень вредит – расходясь по национальным квартирам, мы не видим проблем республики в целом. Если бы невзирая на это делались выводы о компетенции, профессионализме, я думаю, намного эффективнее решались бы вопросы управления.

Вот я был недавно в одном из районов, не буду называть в каком. Идёт спор по земле: когда-то она принадлежала одним, потом в 30-х годах её передали другим, теперь ставят вопрос о её возвращении исходному хозяйству. Но если так ставить вопрос, в республике такая перетряска начнётся! Столько времени прошло. Зачем сейчас этот вопрос поднимать? Сегодня наши земли не используют. Не из-за того, что не хотят, – не могут. Даже хозяйство, которое ставит вопрос возврата, те земли, что есть, неэффективно использует. Подняли бы урожайность до уровня, который значительно превышает средний по республике, а не в сотни раз хуже, как сейчас, вот тогда можно эти вопросы ставить. И всё равно они не решатся. Если решались бы – они уже давно решились бы. В этом плане, конечно, то, что у нас много национальностей, и хорошо, а с другой стороны, мешает нам объединиться и в одном направлении работать. Если у руководства в других регионах львиная доля времени уходит на экономические проблемы, у нашего руководства – на то, чтобы регулировать взаимоотношения между районами, между национальностями и т. д. Чего только выборы депутатов стоили! Надо же было чётко отрегулировать устоявшуюся традицию, и многие даже не знали, как это сделать. Руководство нашло выход. Сколько разговоров было, но никто же предложений не давал! У нас, к великому сожалению, больше сил уходит на разрушение, противодействие, чем на объединение, консолидацию во имя реализации идеи.

– У нас любят говорить: в Дагестане созданы все условия для привлечения инвесторов. В частности, принят закон о гарантиях прав инвесторам. Как вы считаете, законодательство – достаточное основание для утверждений подобного рода? Какова роль закона в условиях инвестиционного климата?

– Когда мы говорим, что созданы все условия, мы сами себя утешаем. Не созданы. Вот сейчас мы решаем вопрос о привлечении в республику инвестиций на $ 200 млн. Инвесторы боятся, что после того, как они вложат свои деньги, их могут банально выдворить отсюда. Второе, они боятся политической обстановки в нашей республике: убийств, взрывов, терроризма. Это их больше всего беспокоит. Так что пока не наведём у себя порядок и не создадим мирные условия труда, вряд ли кто из серьёзных инвесторов придёт к нам. Сегодня я очень дорожу деловыми отношениями со швейцарской фирмой и всё делаю, чтобы её представители приехали, были произведены первые инвестиции и началась бы совместная работа. Потому что если два таких крупных проекта пойдут в Дагестане, то серьёзные инвесторы сюда придут. А пока у нас, к сожалению, только разговоры на эту тему. Думаю, в ближайшее время с мёртвой точки мы сойдём. К тому же к форуму в Сочи республика хорошо подготовилась, повезла несколько проектов, которые получили высокие оценки.

– По вашему мнению, каков оптимальный и приемлемый порог дотационности для Дагестана, при котором мы могли бы ощущать себя не республикой-иждивенцем, а полноправным субъектом Федерации?

– За полтора года президентства Муху Гимбатовича наша дотационность снизилась более чем на 20 %. За год доходы республики увеличились в 2 раза. Задача поставлена превзойти достигнутый уровень ещё в два раза. Если мы и дальше будем развиваться так же динамично и ещё 6 лет поработаем под руководством Муху Гимбатовича с его принципами и подходом к управлению, то нам удастся уменьшить дотационность до 30 %. Президент ставит задачу увеличить сбор налогов, но при одновременном сохранении объёма трансфертов из Москвы, чтобы создать базу экономического развития республики, в частности, в машиностроении, в сельском хозяйстве.

– За счёт каких факторов у нас может развиваться машиностроение? Оно ведь создавалось в условиях тотального планирования, когда вся страна представляла собой единый хозяйственный организм.

– За счёт всё той же кооперации, открытия у нас сборочных производств. Вот от Челябинского тракторного завода поступило предложение переориентировать два завода – «Дагдизель» и «Дагэлектроавтомат» – под производство двигателей для танков и тракторов. Плюс к этому они хотят разместить у нас производство мини-тракторов для виноградарства. Мы будем выходить на эти связи. Тот же челябинский завод завален заказами вплоть до февраля следующего года. Поэтому он передаёт заказы другим заводам. Надо с ними кооперироваться, выходить на рынки. Искать нужно, находить и работать. ]§[