[ Про «Лекианобу» ]

Так называют грузины набеги аварцев в Закавказье, имевшие место в недалёком прошлом. Но однобокая оценка этого явления, которая встречается в трудах последователей великодержавной историографической школы, характеризуется явным стремлением оправдать Российскую экспансию Кавказа, что нередко изображалось как «борьба цивилизации с варварством», культурной миссией российского военно-феодального империализма как защитника «христианской Грузии» и Армении от «мусульманского варварства». Но так ли это на самом деле? Глубокое и основательное изучение истории проливает свет на это явление и позволяет опровергнуть муссируемое на страницах журналов и книг мнение о характере и причинах столь беспокойного поведения горцев.

Прежде чем начать разговор о «лекианобе» надо уточнить, что термин «Закавказье» необходимо признать неточным, поскольку он заставляет вспоминать о старой имперской концепции Кавказа и не является исконным названием края. Испокон веков, в частности именно аварцы, называют область от Большого Кавказа до Малого Кавказа, исконным именем Цор – этимология которой восходит к понятию «Страна огней».

В частности, область, лежащая между современным Тбилиси и горами к востоку от него, была в своё время сплошь заселена предками мааруло-вайнахов, в частности джарцами, которые и ныне продолжают жить в Закаталах. Именно эта область, по мнению Ивана Дьяконова, и является родиной хуррито-урартов, от которых ещё в IV тыс. до н. э. отделились северо-восточнокавказские народы. В исторической хронике Леонтия Мровели «Жизнь картлийских царей» (XI век) в связи с событиями, происходившими в III веке до н. э., джарские аварцы упоминаются как чартальцы – уроженцы Кавказа, а область их расселения как Чартал. По мнению академика Георгия Меликишвили, «первоначально Чартал являлся более широким понятием и включал в себя всю Кахетию» (Меликишвили Г. А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959). Как утверждает Георгий Цулая в комментариях к хронике Мровели, уже к XI-XII веку, в результате ассимиляции местного населения, а именно – чартальцев грузинскими племенами, удельный вес дагестаноязычного элемента здесь был значительно сокращён.

Передвижение в Цор древнегрузинских, древнеармянских и тюркских племён, а вместе с тем и сильные южные инновации, нарушили традиционный культурно-исторический облик региона. Произошла инфильтрация в горскую среду наступающих с юга масс и вытеснение определённой части горцев в нагорные области северо-восточного Кавказа. Этот бесспорный факт очень часто остаётся вне поля зрения глашатаев умалчивающих о том, что Цор является Священной землёй для горцев. К числу государственных образований горцев в разное время и разным образом, существовавшим на территории данной области можно отнести Хоронта, Пипан, Чартал, Кавказскую Албанию (Авария), Лпин, Эрети, Гъолода, Джарский союз, Закатальский округ. Именно в III – II вв. до н. э. произошло событие, которое, по мнению исследователей этой проблемы, легло в основу последующих противоречий между горцами и Грузией, а также породило «лекианобу» – аварскую интифаду. Тогда предки мааруло-вайнахов в лице джарцев и дурдзуков захотели воспрепятствовать вступлению на картлийский престол Мирвана I, который был проводником Иранской политики на Кавказе, и сразились на берегах Алазани, но были разбиты. Как и сегодня, так и тогда, определённая часть вайнахских предков, оторвавшись от традиционной оси, пошла на поводу политических провокаций, и стала совершать немыслимые нападения на своих же собратьев, например на горцев Западного Дагестана, в частности на Дидо. С распадом Кавказской Албании (Аварии) влияние Грузии на горцев усилилось.

Так, шаг за шагом, с III-VII вв. начинается экспансия на горские земли и таким образом, в первую очередь ими были завоёваны западные земли горцев, где было образовано Кахетинское царство, а к началу ХII века были присоединены к Грузии южная, центральная и восточная часть Древней Аварии. На присоединённых к Грузии территориях разворачивалась активная миссионерская деятельность грузинских церковников, направленная на распространение христианской религии. Это был характерный случай использования религии в политических целях, как, впрочем, делали это почти все народы мира, будь то арабы, персы, тюрки, великороссы в период перехода от идиллии первых начинателей революционных преобразований к политическому расчёту и корысти последователей.

В середине XVI века поблизости от маленького государства Джар с крепостью Закатала, существовавшего в глубине покрытого лесом и огороженного поперечными стенами ущелья, на высоте примерно 1900 метров от уровня моря, на базе джарского нагорного городища Гъолода формируется могучая и революционно настроенная община (союз) из аристократических тайпов Всея Аварии. Изначальной целью этих аристократов, не утративших духа патриотизма, было стремление, воспользовавшись удачно сложившимися политическими реалиями в крае стать во главе национально-освободительного движения джарцев, которые испытывали грузинское давление, граничащее с зависимостью. Под знамя Свободы и Независимости собираются горцы из самых разных уголков Кавказа.

Весь XVII век был периодом становления, и уже к началу XVIII века Джарский союз вольных горцев становится одним из сильнейших политических образований, играющим решающую роль не только в политических комбинациях мелких ханств Грузии, Азербайджана и Армении. Но и оба его главных соперника – Турция и Иран – стремились заручиться поддержкой Джара на Кавказе. Однако почти каждый союз, заключённый горцами с любой из чужеземных империй, в итоге сводился к корыстному расчёту союзников и не мог гарантировать окончательного мира в крае. Поиск союзников за пределами Кавказа порождал противоречия в среде горцев, и этим удачно пользовались противники единения горцев.

Победу горцев в этой борьбе и начавшееся возрождение края историки великодержавной школы изображали как результат «хищнического вторжения» дагестанцев в Закавказье. Горцы изображались как «разбойники», «коварные хищники», чуть ли не исключительным занятием которых были набеги на Закавказье, но никто при этом, ни разу, не упоминал о том, что горцы боролись за освобождение страны предков.

Грузинская элита также не была однородной. Князья и царьки, которые вели постоянные междоусобные войны, для победы над своими соперниками очень часто обращались за помощью к горцам, побуждая последних совершать грабежи, брать в плен побеждённых мужчин и женщин. Чаще всего заказчик оставался в стороне и был неизвестен широкой общественности, а исполнители оказывались в роли «козлов отпущения». Особенно часто прибегали к услугам джарцев Шанше-эриставы. Но горцы, участвуя в подобных мероприятиях, не боялись быть разоблачёнными и делали это с чистой совестью, так как полагали, что промышляют на собственной земле, которая оккупирована врагами. Из поколения в поколение они считали за честь воевать на священной земле Цор, предпочитая порой смерть, бесславному возвращению к семье, ожидающей его в горах. Народ сочинял множество песен о берегах Алазани, о героях погибших в Цоре, а девушки, потерявшие юношей, прощали им разлуку и гордились тем, что их суженый погиб, как подобает истинному горцу, и сравнивали их образы не с журавлями, а с «ясными соколами» нации.

С некоторой поры «лекианоба» из национально-освободительного движения превратилась в набеги, а набеги стали обычным промыслом. В результате набегов, в руках отдельных родов и лиц (предводителей) сосредотачивалось большое количество награбленного имущества и захваченных людей. За счёт захваченного скота и имущества часть коренного населения обогащалась, а это наряду с другими причинами приводило к общественному неравенству. Организаторы, предводители и их приближённые всё более и более возвышались над населением.

С середины XVIII века, военные походы стали планомерной охотой за людьми в целях работорговли или выкупа. Захваченных невольников продавали на джарском рынке. Кавказ издавна был поставщиком живого товара не только для Ближнего Востока, но, при посредстве генуэзцев, и для некоторых стран Западной Европы (Италия). Большинство невольников поставлялось в Джар из Грузии. Вплоть до начала XIX века Джар был одним из значительных невольничьих рынков на Кавказе. Вопрос о работорговле и о роли в них джарцев, по мнению Ивана Петрушевского, «одна из серьёзных проблем историографии Кавказа». Не все невольники продавались. Некоторые из них оставлялись своими владельцами для выкупа или в качестве домашней челяди, а определённая значительная часть пленных прикреплялась к земле за продовольственную плату (кешкель), которая вносилась в казну хозяев. Те в свою очередь, отдавали часть нажитого в государственную казну Джара.

Образцом истинного отношения грузинской элиты к «лекианобе» является письмо грузинского царя Ираклия к горцам: «Нашим возлюбленным друзьям Думимо, Маху, главарям, старейшинам, молодёжи, старикам, всему джамаату «чIамали» от царя царей Грузии Ираклия. …А после: желаю вам здоровья. Мы писали вам и приглашаем Вас к себе. Вы задержались с приездом, поэтому написали это письмо и прислали к вам Абдулага и Юсупа сообщить, чтобы вы по получении этого письма как можно скорее приехали к нам. После вашего приезда между нами будут только хорошие отношения. Мы постараемся также, чтобы вы получали добычу. Приезжайте, не задерживаясь, как об этом мы ранее договаривались. Остальное вам расскажет этот посланец. О джамаат, приезжайте поскорее. Скорее, скорее, скорее» (Рукописный фонд ИИАЭ ДНЦ РАН, д. 2506).

Цари Грузии находились в определённой зависимости от организаторов «лекианобы» и старались умилостивить отдельных из них добрым отношением и подношением подарков. Цари старались заключить мир с организаторами военных походов в Цор. Так в письме к Динга Хаджи Тиндинскому, которое хранится в рукописном фонде ДНЦ РАН, грузинский царь Ираклий пишет: «Письмо это написано с целью выразить наше пожелание тебе здоровья. Мы слышали, что ты хочешь быть с нами в дружеских и братских отношениях. Раз это так, то ты с чистым сердцем должен приехать к нам с людьми, чтобы заключить мир и установить дружеские отношения. Если ты будешь жить спокойно и дружно с нами, то с нашей стороны не будет к тебе проявлено ничего, кроме только добра и братских отношений». Динга Хаджи был не только отважным воином, предводителем, но являлся также крупным феодалом, превратившимся из племенного вождя в князя. По преданию, Динга Хаджи был крупным работорговцем, владельцем больших отар овец, пастбищ и пахотных участков; он имел четырёх жен, был неограниченным властелином в Тиндинском и соседних с нею обществах.

После убийства наймитами в 1801 году нуцала Уммахана Великого (похоронен в Джаре), началась война между царизмом и закавказскими дагестанцами, которая длилась с 1801 по 1830 год. Империя жестоко обошлась в этой войне с горцами, так как старалась, подавив джарцев навсегда, пресечь постоянное желание горцев изгнать чужеземцев, вернуться в Цор, в благодатную долину Алазани. Надуманные и привратные объяснения сути «лекианобы», которые до сих пор бытуют в литературе и пресловутая теория миграции дагестанцев в Цор, призванная развить в горцах ощущение вины за прошлое и комплекс пришлости – всего лишь идеологический мотив царской российской власти в Закавказье. ]§[