Интервью министра обороны России Сергея Иванова Вопрос о том, в состоянии ли Россия оказать влияние на Иран, вызвал во время обсуждения на Международной конференции по безопасности в Мюнхене споры. Об иранской атомной программе, российском газе и о Белоруссии российский министр обороны Сергей Иванов говорил в Мюнхене с Маркусом Венером.
– Вопрос об иранской атомной программе обостряется, а зависит он, не в последнюю очередь, от позиции России.
– Россия проголосовала в Совете управляющих как большинство, как все другие члены Совета Безопасности. Этот консенсус – сигнал. Но Россия была против вывода вопроса об иранском ядерном досье из компетенции Международного агентства по ядерной энергии (МАГАТЭ) и полной передачи его Совету Безопасности. В результате мы добились, что Совет Безопасности пока будет только проинформирован. Мы хотим использовать абсолютно все возможности мирного решения этой щепетильной проблемы.
– Ваше предложение обогащать иранский уран в мирных целях в России Тегеран холодно отклонил. Вы ещё верите, что он пойдёт на уступки?
– Я всё ещё надеюсь на благоразумный компромисс, на который Иран пойдёт, исходя из своих собственных интересов. Мы сделали хорошее предложение. Иранское руководство должно вскоре принять решение.
– Если Иран не согласится, то поддержит ли тогда Россия в Совете Безопасности введение санкций?
– Для нас время пока не пришло. Присутствие инспекторов МАГАТЭ в Иране имеет большое значение. Если они когда-то не смогут там работать, то это будет контрпродуктивный шаг.
– Федеральный канцлер Меркель (Merkel) сказала, что стратегическое партнёрство между Германией и Россией должно доказать себя также в иранском вопросе.
– Во время недавнего голосования мы уже это доказали. Но представление, будто Россия играет решающую роль, не отвечает действительности. У нас с Ираном хорошие отношения. Но мы не можем исходить из того, что Тегеран будет следовать всем советам Москвы.
– Американский министр обороны Рамсфелд (Rumsfeld) сказал, что Иран самый большой пособник терроризма.
– Об этом можно спорить. Во всяком случае, террористические акты в Америке 11 сентября 2001 года совершили не иранские граждане. Иран не поддерживает террористическую деятельность и в Чечне, когда другие государства Ближнего и Среднего Востока это делают.
Москву обвиняют в том, что она использует газ в качестве политического оружия, например, против Украины и Грузии.
– Россия живёт сегодня по рыночным принципам. И мы хотим, чтобы так поступали и другие признанные ЕС странами с рыночной экономикой. Почему мы должны каждый год субсидировать Украину в размере $ 4,6 млрд США? Мы повысили цены также для Грузии, Армении и Молдавии. Но Армения не поднимает крика о том, что это будто бы ужасный неоимпериализм. Когда две недели назад был подорван газопровод на юге России, Армения тоже осталась без газа. Но в отличие от Грузии нас никто не обвинял во всех смертных грехах.
– Белоруссия получает газ по значительно меньшей цене.
– Что касается Белоруссии, то тут есть разница. Россия является собственником транспортной системы в Белоруссии. Мы неоднократно предлагали Украине создать консорциум с участием Германии. Не удалось. В отличие от советских времён, теперь при поставках нашего газа на Запад есть транзитные государства.
– На Северном Кавказе речь идёт не только о Чечне. Ситуация нестабильна в соседних республиках. Как вы собираетесь брать ситуацию под контроль?
– В Чечне существует ещё много проблем. Но это экономические и социальные проблемы – в меньшей мере проблемы терроризма. Бандитов, которые ещё есть, мы преследуем и уничтожаем. Впрочем, ситуацию в других регионах Северного Кавказа, например, в Дагестане, спокойной не назовёшь. Она нас беспокоит больше, чем Чечня. Наряду с социальными и экономическими проблемами всходы теперь даёт то, что было посеяно после распада Советского Союза, когда молодых людей посылали в Пакистан, Саудовскую Аравию и в другие страны, где исламу учат по-другому, в том числе и с использованием экстремистских лозунгов. Помимо этого у нас нет механизма для решения социальных и экономических проблем на Северном Кавказе. Уровень коррупции там значительно выше, чем в других регионах России, идёт расточительство бюджетных средств. Быстрого успеха у нас там не буд]§[