[ «Война за Кавказ ещё впереди» ]

– Со мной вообще-то никто и не советовался. Когда узнал про назначение, то сказал, что это хорошее назначение. По личным качествам он справится. Как там дальше будет, трудно сказать. У главы республики много таких вопросов, которые нужно решать не как военному, поэтому Евкурову надо состояться как президенту.

– Совершенно правильное решение. Этот человек был не на месте. Мне вообще было непонятно, как его назначили на этот пост. Медов никакой не оперативник, при мне он служил в республиканском управлении ГАИ, в подразделении, которое занималось регистрацией автомобилей. У Медова даже соответствующего образования нет – у него, насколько мне известно, диплом ветеринара.

– Не думаю, что Медова ждёт повышение. Столько милиционеров при нём в Ингушетии погибло! В последнее время ингушская милиция совершенно не контролировала ситуацию в республике. Разве за это не несёт ответственность министр? Думаю, что с деятельностью Медова на посту главы МВД нужно серьёзно разбираться.

– Ну взять просто вайнахский дом. Если в нём хозяева все, кроме отца, в доме не будет порядка. Так и в Ингушетии сложилось – Зязиков не был хозяином.

– Думаешь, чиновника на Рублёво-Успенском шоссе волнует ситуация в глуши какой-нибудь? Абсолютно не волнует. Он говорит: как эти горцы надоели! Как эти Чечня, Ингушетия, Дагестан надоели! Да пошли они куда подальше!

– А вот в соседней Чечне всё президенту республики отдали.

– Это кто и как умеет брать. Кадыров взял.

– Зязикову надо было быть президентом. Президент всегда берёт, никогда ничего не отдаёт.

– Потому что я знал, что меня не назначат. Мои взгляды на политику на Кавказе и взгляды Кремля – это разные вещи. Человека со своим мнением на Кавказ не пошлют.

– В национальной политике я всегда выступал и выступаю за то, чтобы президентов республик выбирали, а не так вот – непонятно, назначили или избрали. И ещё. Нужно больше полномочий дать республикам и главам, для того чтобы можно было проводить результативную социально-экономическую политику.

– Моя позиция совпадает с интересами Ингушетии. Не надо путать страну и центр. У федерального центра есть свои интересы, там вертикаль и т. д. Вспомни, как я пытался провести референдум по переподчинению республиканских силовых структур или адаптировать законы к местным обычаям. Говорят, нет. Это элемент сепаратизма.

– С Путиным мы нормально работали, я критиковал действия на Кавказе, ну и я в 2002 году ушёл. Самостоятельно ушёл. И для Путина, и для всей федеральной власти это была неожиданность.

– Не Кремлю. Мне Шойгу позвонил, попросил выехать и оказать помощь.

– Нет. Они просили Дзасохова и Зязикова. Те отказались, и ситуация была тупиковая. Я прилетел туда.

– Зашёл, и о чём вы говорили?

– Я спросил, чего они хотят. Мне дали написанные на листочке требования. Главарь террористов возмущался: почему о 300 заложниках говорят, когда их 1200? Потом пришла директор школы. Она говорит: здесь тысяча с чем-то.

– Ты вывел больше 20 человек...

– 26. 11 женщин и 15 детей.

– Тебя за это наградили?

– Как?

– Может, грамоту какую дали?

– Какая грамота, зачем она мне? Я слышал, что кто-то даже говорил: почему он зашёл, да он связан с террористами...

– Я и в первую, и во вторую чеченские войны говорил, что здесь не всё так, как видится из Москвы. Ситуация на Кавказе, она такая, что внешне смотрится спокойно, а внутри идёт процесс. Поэтому я действовал по-своему, приходилось даже поперёк мнения федерального центра поступать. Разговаривал с разными людьми.

– И с боевиками?

– С ними тоже.

– Я поддерживал отношения с чеченцами, с моим братским народом. Поддерживал, поддерживаю и собираюсь поддерживать, пока живой. Когда мне говорят, что там были только боевики, это не совсем так. У меня были беженцы. В первую войну было 120 тысяч, во вторую доходило до 250 тысяч. Среди них, может быть, были те, которых называют боевиками. Скажи мне, те, которые сейчас на Кавказе, в Южной Осетии и Абхазии ходят с оружием, они кто? Правильно, ополченцы. А в Чечне как было? Человека, который не согласен с тем, что к нему приехали на танках и прилетели на боевых самолётах, называли бандитом. Я говорил, что надо быть осторожным в определениях, не называть всех подряд бандитами. Ко всем, независимо от национальности, должен быть один подход – объективный.

– То есть ты считаешь, что в Чечне воевали не бандиты?

– Ещё раз повторяю: не надо всех чохом называть бандитами. Там были разные. Кто-то потерял семью, мать, отца, брата и взялся по этой причине за оружие. Кто-то ещё по какой-то причине. Были, наверное, и откровенные бандиты. Хорошо сидеть в больших кабинетах и рассуждать, бандит или боевик. А надо прийти и на месте разобраться, попытаться поставить себя на место того, кто потерял семью. Грозный в первую и вторую войны бомбили беспощадно, как вражеский город. И после этого мы удивляемся, что кто-то взялся за оружие!

– Люди, которые недовольны жизнью.

– Те, кто убивает милиционеров, тоже жизнью недовольны?

– Думаю, что в горах остались боевики с первой и со второй чеченских войн.  Среди боевиков, которые воюют на Северном Кавказе, много исламских радикалов. Они говорят: нас независимость республики не интересует, мы хотим построить на Северном Кавказе эмират. Это такие же кавказские талибы, как в Афганистане.

– Назови ключевую ошибку, которую допускает центр на Северном Кавказе.

– Нужно смотреть, кого посылают туда работать. У нас как было при царизме: на Кавказ отправляли в ссылку начальников, больших и маленьких, и до сих пор их ссылают туда. Не справился здесь – поезжай в ЮФО, не справился здесь – поезжай в оперативную группировку в Чечню, не справился здесь – поезжай в командировку в Ингушетию. Прокурор, МВД и другие, вот они приезжают туда, временщики.

– Ты поэтому скандалил с бывшим полпредом президента РФ в ЮФО Виктором Казанцевым?

– Я вообще с ним не разговаривал. Я его пару раз всего видел. Да и о чём мне с ним говорить было? Он вообще не понимал, что происходит. А на Кавказе ситуация совсем иная, чем её представляют некоторые федеральные чиновники. Там исторические мины заложены. Между Ингушетией и Осетией, например. Да и в Дагестане, Чечне, Кабардино-Балкарии и в других регионах много скрытых конфликтов. В них надо разобраться. Нельзя думать, что всюду можно силой решить. Самая главная ошибка в том, что не разбираются, что там происходит, не пытаются понять эти процессы, а чуть что – применяют силу.

– Минуточку. Я тебе приведу пример по Афганистану. Мы говорим, что американцы завязли там. Правильно. И командующий натовскими силами соглашается и объясняет: надо договариваться по возможности с теми же талибами. Надо их в орган власти ввести. Если у нас есть люди, которые не согласны с нашей политикой, то надо узнать, чего они хотят.

– А есть среди боевиков люди, с которыми можно разговаривать?

– Есть. Ведь надо понять, почему существуют эти боевики. Их поддерживает часть населения, иначе бы они не выжили. А почему население поддерживает боевиков? Потому что обозлено на власть. У населения две напасти – коррупция чиновников и беспредел силовых структур. Чтобы проблему решить, надо опереться на народ. А чтобы на народ опереться, нужно сделать так, чтобы народу жилось хорошо.

– Поставил во главу угла борьбу с коррупцией.

– Конечно не так, как хотелось. Опять же эти все коррупционеры находили поддержку в федеральном центре. Вот призову кого-то к ответу, он прокурору или в другую структуру жалуется: «А вы знаете, почему меня убирает Аушев? Только потому, что я борюсь с сепаратизмом». Республиканские структуры федерального подчинения – это отмыв денег. Пенсионный фонд возьми. У меня информация была, что, например в Ингушетии есть пять тысяч мёртвых душ. На них заполняются бумаги как на живых, получают деньги. Вот и всё.

– Это сейчас?

– Всегда этот механизм был.

– А в Москву ты сообщал об этом?

– А кто там в Москве? Зачем в Москве убирать свою «булочку», уберут одного – посадят другого.

– Конечно, правда. Там же говорят, что Южная и Северная Осетия – это форпост на Северном Кавказе. Может быть, это и так. Но мы теряем другой форпост. Надо внести справедливость. Как никто горцы любят справедливость. Никто же не говорит про особые условия. Если мой сын виноват – возьмите его, посадите его! Но так же нельзя: залететь в дом, всех перебить, потом сказать: вот он боевик! Если он виноват, привлеките его, дайте ему адвоката, решением суда его посадите, изолируйте. Но так же не бывает! Взять штурмом дом, перебить всех, женщин и детей в том числе. И объявить: это боевики! Кто сказал, что они боевики? Где? На лбу у них написано, что они боевики? Вот это и вызывает агрессию у людей.

– Я не знаю, как это скажется. С Чечней воевали из-за чего? Столько сил Чечня потратила, стремясь получить независимость. Сказали: нет и забудьте даже это слово. А почему тогда Южной Осетии можно? Очень серьёзный прецедент появился на Кавказе. Я считаю, что нужно было подвесить ситуацию – не признавать самостоятельность, а оставить так, как было. Сегодня на Кавказе другие ветра дуют. Сейчас уже не о независимости речь. Всё уже в глобальных масштабах. И я думаю, что война за Кавказ ещё впереди.

– А кто будет воевать?

– Смотри, какие интересы тут столкнулись. Президент Дмитрий Медведев в своём Послании в происшедшем на Южном Кавказе кого обвинил? США. Президент чётко сказал, что мы воевали не просто с Грузией, а с Грузией, за спиной которой стояли США.

– Ты считаешь, что ситуацию на Северном Кавказе, в частности в Ингушетии, провоцируют США?

– Нет. Я напомнил то, что сказал президент РФ. На Кавказе всегда были интересы у России, Турции, Ирана и Запада. Там есть трубопроводы – нефтяной, газовый, выходы к морям, а мы кувыркаемся под этими делянками. И бьют, и ласкают, и депортируют.