В последнее время применительно к культуре в РД все уместнее кажется цитата: «Королева Британии тяжко больна, дни и ночи ее сочтены». Наблюдатели со стороны фиксируют нездоровый цвет лица и «культурные» покашливания, но это, согласитесь, может быть вызвано легким недомоганием, а не хронической болезнью. Надеясь получить достоверную информацию о состоянии здоровья культуры, мы обратились к профессионалам. И первым из них стал главный режиссер Русского театра Скандарбек Тулпаров. Формальным поводом для беседы явилось награждение театров республики по итогам смотра-фестиваля поэтических театров Дагестана, которое состоялось в середине января.
— Насколько я поняла, Вы считаете, что против Русского театра затеяна массированная кампания.
— Именно! Несправедливое распределение премий театрам Республики наглядно это иллюстрирует. Я расцениваю его как вызов, как брошенную перчатку. Просто сравним цифры: на долю Кумыкского пришлось 10 премий, Лакского — 9, Аварского — 5, ну, а Русский получил всего 3. Если допустить, что Министерство культуры объективно и выдает премии беспристрастно, сообразно действительным заслугам, то напрашивается вывод — Русский театр безнадежно отстал и плетется в хвосте, с чем я категорически не согласен. До последнего времени предвзятое отношение к Русскому театру было не столь явным. Все происходило кулуарно, но недавние события показали, что, если мы не окажем противодействия, нам не выжить.
— Вы уверены, что все настолько серьезно?
— Никакого сомнения. Необъективность в распределении премий не вызвала бы такой реакции, если бы была разовым явлением. Но в данном случае — это просто очередной выпад в борьбе, которая тянется не первый год. Рассмотрим ситуацию объективно. Актеры нашего театра: Мещерин, Новиков и Сыченков — могут поучить владению художественным словом многих коллег. То есть, что касается именно поэтических спектаклей, они практически вне конкуренции. Полагаю, с этим никто не станет спорить. Мы представляли «Незаконченный концерт» по одноименной поэме Расула Гамзатова. На генеральной репетиции, на сдаче и на премьере меня осыпали похвалами, говорили об удачно найденной форме спектакля. Но через некоторое время от тех же самых людей я услышал диаметрально противоположные оценки. Те особенности постановки, за которые нахваливали, теперь рассматривались как недочеты и промахи. Иногда нелепость претензий была очевидна, даже без учета того, что исходили они от профессионалов. Думается, на членов комиссии было оказано определенное давление. Но вернемся к премии. В национальных театрах премировались многие актеры, образно говоря, за «Кушать подано». А на долю Русского пришлось всего три премии. Для сравнения: Театру оперы и балета досталось около 20. Был премирован практически весь состав. Мне кажется, что таким образом искусно подготавливается почва для вытеснения Русского театра в другое помещение. Если целенаправленно внедрять версию о несостоятельности театра, подкрепляя ее аргументами подобного рода, то сделать это будет совсем просто.
— И какое помещение вам предлагается?
— Уже неоднократно, эдак «по-семейному», задавался вопрос: «Куда вас деть? Может, в Малый зал Русского театра?» То есть пока с нами вроде «советуются», попутно отобрав три репетиционных зала. Чтобы отстоять хотя бы один, пришлось через голову непосредственного своего начальства обращаться к другим людям, чей статус позволяет влиять на Минкульт. Этот жест отчаяния был расценен Министерством культуры как вызов. Ни один вопрос по Русскому театру не был решен лично с Министром культуры. Все проблемы приходится решать и улаживать через правительство. За 11 лет Наида Абдурахмановна была лишь на трех наших спектаклях, да и то по долгу службы, сопровождая высоких гостей.
— Да, для министра культуры такая незаинтересованность как минимум непонятна. Особенно, учитывая нынешнюю тенденцию обращения к истории, к «корням». А ведь Русский театр, по-моему, был первым?
— Совершенно верно, он был образован в 1925 году, и уже на его базе развивались многочисленные национальные театры. Не худо бы, говоря об уважении традиций, вспоминать об этом факте. Шатров, Байков, Седельников обучали актерскому мастерству, готовили кадры для остальных театров. И что теперь? «Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться»? Мы не претендуем ни на какие привилегии, мы просто хотели бы, чтобы нам не мешали работать.
— Так с чего все началось? Давайте разберемся. Насколько я поняла, проблема в вашем соседстве с новообразованным Театром оперы и балета. Но он находится, скажем мягко, в эмбриональном, зачаточном состоянии.
— Даже об этом рано еще говорить. Если бы я видел перспективы этого театра, профессиональных артистов, то можно было бы неудобства потерпеть. Объединить усилия, помочь молодому театру. Но у нас нет профессиональной базы — традиций национального танца недостаточно, а привлекать людей из столичных оперных студий, как я предлагал, никто не торопится.
— Да, об этом много говорили в связи с постановкой балета «Горянка». Похвальное желание, чтобы у нас были балет и опера, должно чем-то подкрепляться, какими-то конкретными действиями.
— Пока я вижу полную бесперспективность затеи. Мало того, она требует больших денежных инъекций. К примеру, на постановку спектакля Русского театра ассигнуется порядка 100 000 рублей (причем это только смета, понятно, что этих денег никто не дает). На спектакли же Театра оперы и балета — от 600 000 до 1 000 000 рублей.
— То есть гипотетическим нечистым на руку чиновникам Театр оперы и балета выгоднее. Больше шансов пополнить свой карман. А почему мальчиком для битья избран именно Русский театр? Ведь по уровню актерского мастерства, он, пожалуй, наиболее состоятельный.
— Я регулярно ищу и привлекаю к работе новых актеров, езжу на актерскую биржу, приглашаю на контрактной основе режиссеров. Одним словом, стараюсь оживить, реанимировать театр, хотя денег на это катастрофически не хватает. Но мы стараемся выкарабкаться. Наш театр регулярно выезжает на гастроли в крупные российские города. На сегодняшний день положительные отзывы о наших гастрольных спектаклях чуть ли не единственная защита, способ противостоять попыткам угробить Русский театр на основании якобы непрофессионализма и творческого бессилия. Министр культуры не одобряет наши гастроли. «Зачем, — спрашивает, — вам выезжать? Никуда не надо ехать. Ездите лучше по горам».
— Может, в этом предложении есть сермяжная правда?
— Да ездим мы по горным районам! Но почему нужно ограничивать себя рамками республики? Так можно совершенно потерять представление об общероссийских, общемировых театральном и культурном процессах. К тому же появляется возможность в порядке обмена приглашать в Дагестан труппы российских театров. Такие гастроли свидетельствуют о том, что в республике налаживается нормальная мирная жизнь.
— А нет ли возможности решить проблему миром? Ужиться с Театром оперы и балета? Ведь один репетиционный зал вам все-таки вернули.
— Печальный опыт уже есть. Нам приходилось репетировать одновременно с «Лезгинкой», и стена, которая разделяет репетиционные залы, положение не спасала. Специфика театра требует тишины и сосредоточенности от актеров. Ситуация, когда во время репетиций режиссер вынужден перекрикивать топот и музыку, абсурдна. Мы уже пытались ставить Островского под аккомпанемент барабанов и зурны. Это продолжалось пять лет. Пять лет ожидания, что вот-вот «Лезгинка» получит свое помещение, и мне не придется больше дожидаться паузы в музыке, чтобы дать указания актерам. Теперь на смену национальным инструментам пришли хор и оркестр. Очевидно, что если не произойдут кардинальные перемены в политике Министерства культуры, театру не выжить.
Итак, на сегодня мускулистая «ножка Терпсихоры» оказалась боеспособнее. Мельпомена еще обороняется, но личные пристрастия и интересы официальных лиц, столкнувших лбами два театра, могут привести к торжествующим пляскам на костях героически погибшей музы трагедии. ]§[
- 3 просмотра