Что касается объектов, то они по-хозяйски располагались в «Первой галерее», организовав вокруг себя собственное прост- ранство. А субъекты (то есть публика) пугливо жались у стен, пытаясь как-то разобраться в происходящем. Происходила же персональная выставка члена СХ России, художника и дизайнера Тагира Гапурова под названием «Трансформация», а следовательно, растерянность была совершенно понятна. Потому что объекты, представленные на выставке, можно условно отнести к жанру абстракции.
Рассматривать любую художественную и нехудожественную форму как предмет искусства было предложено еще в начале XX века. Но даже через столетие такой взгляд кажется нашим землякам излишне радикальным.
Абстракция в Дагестане, где большинство тяготеет к соцреализму, не очень востребована. Многие помнят, сколько возмущенных откликов и насмешек вызывала скульптура Алигаджи Сайгидова «Мать и дитя». Непривычные формы и символика оказались для общественного вкуса пощечиной. И общественность, конечно, не стерпела такого. Скульптура была убрана с глаз долой.
На таком фоне «Трансформация» выглядит провокативно. Если объект Гапурова «Журавли», выставленный к гамзатовскому юбилею около Русского театра, был принят благодушно, то с теми, которые были на выставке, все обстояло сложнее. Разглядывая странные разлапистые конструкции, не поддающиеся рациональному осмыслению и классификации, неподготовленный зритель застывает. Все попытки считать информацию, обнаружить код и расшифровать фразу терпят крах.
Попытайся разберись с конусом земляного цвета, с зависшей над ним сквозной металлической проекцией! Тем более, что безжалостный Гапуров не дает ни единой подсказки, хотя бы в виде названия. Из 9-и объектов только один обозначен понятным и близким зрителю словом «Курага».
К слову, именно эта инсталляция несколько выбивается из общего цветового и фактурного режима выставки. Теплые янтарные тона, разморенные солнцем плоды и знаки, которые могут трактоваться произвольно и как цифры 8, и как символ бесконечности, и как разъятые абрикосы. «Дань малой родине, — говорит об этом сам Тагир Гапуров. — Меня восхищает размеренность и цикличность традиционной сельской жизни».
Его восхищение проявляется и в выборе материала. Это преимущественно дерево с намеренно грубоватыми насечками, сделанными топором. Трудно не поддаться соблазну и удержаться от заключения «о возвращении к истокам». Трудно, но можно, тем более, все без исключения художники чувствуют прелесть и теплоту дерева, камня, земли. И все же — «тенденция, однако!».
На открытии выставки произносились положенные речи. Фактически все они сводились к попыткам бросить зрителям спасательный круг, дать хотя бы одну смысловую зацепку. Трансформация, если понимать ее как изменение, происходила непрерывно. Каждый из ораторов совершал эту работу с собой самим и тащил за собой слушателей в круг превращений. Джамиля Дагирова, хозяйка «Первой», размышляла о привязке выставленных объектов к городской среде, о правильности такого подхода. Скульптор Сабир Гейбатов говорил об отмене привычной знаковой системы как о способе постижения нового, а академик Российской академии космоса Шамиль Алиев не на шутку испугал творческий народ. По его утверждению, уже лет 15-20 представители точной науки буквально охотятся за художниками, поскольку те, используя неведомые механизмы, совершают прорывы и выходят «за пределы себя».
Одним словом, все и вся менялось и манило этой изменчивостью. Единственное, что казалось постоянным, — это сам Тагир Гапуров, уставший, с лицом аскета, и его объекты. Статичные и раскачивающиеся в воздухе, похожие на взрыв и спокойные, сосредоточенные, погруженные в глубокую растительную дрему. ]§[
- 14 просмотров