В четверг, 2 декабря, в Ростове-на-Дону продолжился суд по делу Абдулмумина Гаджиева, Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова. Военные судьи, выйдя из отпуска, допросили двух секретных свидетелей, участвующих в процессе под псевдонимами Марат Джалилов и Владимир Сергеев.
Первым допросили Марата Джалилова. Прокурор Айдинбек Гюльмагомедов спросил его: «Вам знаком такой человек, как Ахмеднабиев? Что вам о нём известно? Вы были лично знакомы?».
– Не знаком, – ответил свидетель.
– Может, он вам известен под именем Абу-Умар Саитлинский?
– Да.
Свидетель рассказал, что посещал мечеть по улице Котрова в Махачкале, где и узнал Саситлинского, которые в то время читал там проповеди. «Его публикаций тоже много было», – добавил он.
По словам Джалилова, Саситлинский говорил в своих выступлениях про свой фонд, но название фонда он не помнит. Помнит, что предназначался фонд «для помощи мусульманам-муджахидам в Сирии». О школе хафизов в селении Новосаситли он знает только то, что её строил Саситлинский, там обучали Корану, но кого именно и на чьи средства свидетель не знает.
По его словам, он видел в мечети, что проповедник разговаривал с Абдулмумином Гаджиевым. Он сказал, что знаком лично с Каримом Алиевым, Абубакаром Ризвановым и Гаджиевым, но отказался озвучивать обстоятельства их знакомства, пояснив это тем, что «опасается».
На вопрос о деятельности Гаджиева свидетель ответил, что Абдулмумин рассказывал про религию ислам и о том, «как хорошо было бы жить в шариате».
– Расскажите о направлении деятельности этих лиц, к чему они агитировали, к чему призывали… – задал наводящий вопрос прокурор, но спешно добавил: – Если такое было.
– Я уже точно не помню. Но помню, что он (Абдулмумин) говорил, чтобы всё было бы хорошо, если бы жили в исламе. Говорили надо помогать мусульманам на пути Аллаха.
– Что вам вообще известно по делу, – спросил гособвинитель.
–Уже не помню, были фонды, делали сборы…
Прокурор задал следующий вопрос: «Расскажите о роли Ризванова, Гаджиева, Алиева в деятельности фонда…»
– Который вы не помните, – снова предостерёг председательствующий судья прокурора (свидетель ранее ответил, что не помнит названия фонда, о котором идёт речь – «ЧК»).
– Можете сказать: активно принимали они участие, не принимали, или призывали, сами лично вносили деньги? – снова задал гособвинитель явно наводящий вопрос.
– Уже не помню, – ответил свидетель. Допрос продолжился.
– Вам известно, чтобы прихожане мечети или другие лица носили деньги в фонд Ахмеднабиева? Какие-то лица носили средства?
– Да
– Были со стороны указанных лиц, в том числе Ахмеднабиева, призывы к участию в фондах, в том числе агитирование поехать туда, в Сирию, для участия в их деятельности? Или со стороны со стороны Ризванова, Алиева, Гаджиева?
– Какого Алиева? Тамбиева, наверное? Там есть ещё Алиев в деле, – вмешался судья Роман Сапрунов.
– Тамбиев, Тамбиева, – пояснил прокурор.
– Вы какой раз уже Алиева указываете…
Прокурор повторил тот же вопрос в третий раз: «Были призывы участия в деятельности сил, которые против правительственных войск воют в Сирии? Посылки туда людей? Для организации, агитации?».
–Я не помню. Вы не могли бы зачитать мои показания? – сам предложил свидетель. Судья сказал, что сначала стороны должны задать вопросы.
– Что вам известно о деятельности подсудимого Абдулмумина Гаджиева в политическом еженедельнике «Черновик»? Читали ли вы его публикации? О чём там рассказывалось, писалось, призывалось? – продолжил прокурор.
– Особо не помню. Помню, что писал, вот так бы мы жили в шариате, о том, какое положение у нас, туда-сюда. К этому призывал, что братья мусульмане плохо живут на той стороне.
Далее к допросу приступила стороны защиты, а именно Анна Сердюкова, адвокат Абдулмумина Гаджиева:
– Можете ли вы перечислить статьи, которые были опубликованы Гаджиевым? В каком источнике, когда?
– Я не помню.
– Ну, вы читали вообще статьи в «Черновике»?
– Читал, давно ещё…
– Как давно?
– Я не читал, а так, смотрел. Особо не помню уже. Лет пять назад было.
– Можете назвать название рубрики, в которой статьи Гаджиева публиковались?
– Не помню
– Вы приобретали когда-то эту газету?
– Нет.
– А других авторов можете назвать в этой газете?
– Не помню, нет.
–Какие-то цитаты, которые вам запомнились?
– Об исламе шла речь постоянно. Что хорошо было бы жить в исламе, в шариате, по законам ислама.
Адвокат спросил, как познакомился с Гаджиевым, он ответил, что в мечети было общение
– Кто ещё присутствовал во время ваших встреч?
– Не помню.
– Обвинителю, на его вопрос о причастности Гаджиева к деятельности каких-то организаций нетрадиционного ислама вы сказали, что были какие-то сборы в фонды. Можете подсказать, имеет ли он отношение к этим фондам, если да, то какое?
–Я не помню уже, забыл.
– Название можете сказать этих фондов?
–Я забыл.
– Вам известны люди, которые читая статьи в этой газете, под их влиянием изменили отношение к традиционному исламу?
– Нет.
– Обсуждали ли в мечети статьи Гаджиева?
– Не помню.
– Другие газеты, затрагивающие религию, читали?
– Не помню точно…
Адвокат Анна Сердюкова: – Откуда вам известно, что какие-то люди вносили деньги в фонд?
– Я не помню
– Какие-то суммы можете назвать?
– Нет, не могу.
Вопрос задала защитник Кемала Тамбиева – адвокат Молюкова:
– Вы говорили про фонды и говорили, что их целью была помощь «братьям мусульманам» (террористическая организация, запрещена в РФ – «ЧК»). А в какой именно помощи они нуждались?
–Они воевали, в денежной.
– Вам известно, что приобреталось за эти деньги?
– Нет.
Адвокат Адмиджанова: – Вам известно, сколько в школе хафизов было детей?
– Не знаю.
– Вы когда-то читали в газете «Черновик» об этой школе?
– Не помню.
– Вы постоянно говорите про шариат, что Ахмеднабиев о нём говорил, Гаджиев. Можете сказать, они подробно объясняли о нём?
– Ну, шариат, да…
– Просто слово шариат, да?
– Да-да…
– Объясняли что-то, как он отличается от того строя, что существует в России сегодня?
– Шариат запрещён.
– Вам объясняли его отличие от сегодняшнего строя? Или просто вы слышали слово «шариат» и всё?
– Объясняли, но я уже забыл.
–В вашем присутствии кто-то передавал деньги в фонд? – спросила адвокат Ахмеджанова
– Не помню. Когда в мечеть ходил, там на проповедях общались, слышал от людей. Они о фондах рассказывали. Я не помню уже, проблемы с памятью.
– Призывали с деньгами что делать?
– В мечеть приносить, в корзину.
– На что должны были быть направлены они, людям поясняли?
– Не помню уже.
– Потом кто-то о деньгах отчитывался? Куда они были направлены?
– Не помню.
– Лично вы передавали, перечисляли деньги?
– Нет
– Вы сказали, что слышали про Кемала Тамбиева. Что именно? – спросил подсудимый Тамбиев.
–Я не буду отвечать.
– Почему?
– Опасаюсь.
– А насколько тесно вы общались с прихожанами, Саситлинским? – спросила Молюкова.
– Я приходил, слушал, многое забыл вообще.
Вопрос от подсудимого Гаджиева: «Знаком ли вам Руслан Алиев? Абдурахман Ибрагимов?»
– Нет.
– Вы постоянно говорите, что вам угрожает опасность. Вам кто-то конкретно угрожал?
– Не буду отвечать.
– Состоите ли вы на учёте в наркологии или психиатрии?
– Нет, не состою, – ответил свидетель, но добавил, что четыре года назад получил травму головы и его память «ухудшается».
– Имеется ли у вас судимость, – продолжил Гаджиев, но судья снял вопрос.
Подсудимый Ризванов спросил, в каком году свидетель начали посещать мечеть. Тот ответил, что в 2013. Ходил каждую пятничную молитву, а также на утренние намазы в месяц Рамадан.
– Лично со мной общались? – спросил Ризванов.
– Нет.
Карима Алиева он описал как человека высокого роста, «чуть плотненького», бородатого и светлого.
– Вы знаете Идриса Канаева, Магомедбасира Гасанова?
– Нет.
– Вы другие мечети посещали?
– Да.
–В них проповеди отличались от тех, что читал Саситлинский?
Судья вопрос переиначил: «Вы были в других мечетях на проповедях Саситлинского?»
– Я не это хотел спросить, – возразил адвокат, но повторить интересующий вопрос судья не дал.
Вопрос задала адвокат Сердюкова: «Вам кто-то из знакомых предлагал собрать сумму и передать эту сумму для «братьев» из Сирии?».
–Я уже не помню.
–Вы знаете человека по фамилии Абдулазизов?
– Нет.
Затем, несмотря на возражения защиты, были оглашены показания Джалилова. Там он подробно называл все фонды, имена, обстоятельства, повторяя версию обвинения.
В протоколе его допроса утверждается, что в один из дней Джалилов был свидетелем передачи некой суммы денег Абубакару Ризванову прихожанином мечети Саидом Абдулазизовым.
Ризванов якобы записал фамилию, имя и отчество мужчины в блокнот и сказал, «что он будет вознаграждён, когда будет халифат». Свидетель с оглашёнными показаниями, данными на стадии предварительного следствия, согласился.
«Полтора года назад вы даёте подробные показания о событиях, которые произошли семь лет назад. Называете имена, даты, названия фондов. Через полтора года вы ничего не помните? С чем связано это?», – спросила адвокат свидетеля.
Вместо неё ответил судья, сказав, что у Джалилова «ухудшается» память. При этом сам свидетель заявил, что документально травму головы и проблемы с памятью подтвердить не может.
Ахмеджанова: «Почему в 2020 году вы излагали свои показания очень красивым подробным и сложным языком, а сегодня вы еле-еле одну и ту же фразу сто раз повторяете?»
Судья снял вопрос, снова объяснив это травмой и ухудшением памяти.
– Вы знаете Саида Абдулазизова?
– Да.
– А почему сказали, что не знаете?
– Он отвечал на этот вопрос, что опасается, не помнит, – добавил судья.
– Он, сказал, что не знает, а не что опасается, – возразила адвокат: – Забыл, потому что наверное, память... А вы всех знакомых своих забыли за год?
– Нет.
– Только Абдулазизова?
– Да.
Следующим суд допросил секретного свидетеля под именем Владимир Сергеев.
- 23 просмотра