Сравнение – дело неблагодарное. Тем более когда приходится сравнивать не двух спортсменов, в очном споре которых выявляется сильнейший, а двух политиков, двух руководителей одного и того же субъекта…
Чтобы оценивать что-либо или кого-либо, нужно быть специалистом в рассматриваемой области. Но когда дело касается сравнительной оценки предыдущего и нынешнего глав Дагестана, то здесь у каждого жителя республики найдётся своя пара-тройка критериев, которые для него (жителя) станут определяющими в вынесении конечного «вердикта».
О деятельности Магомедали Магомедова и Муху Алиева дагестанец может судить по известным только ему меркам. Кто-то при Муху Алиеве получил кредит, которого не мог добиться при Магомедали Магомедове. У кого-то при Алиеве в судебном порядке отобрали бизнес, чего при Магомедове с этим человеком произойти не могло. Иной обыватель уже за то может благодарить одного из этих двоих, что перед его домом постелили асфальт.
Более чёткие критерии оценки двух лидеров могут дать действующие чиновники всевозможных министерств, управлений и комитетов, которые успели поработать при председателе Госсовета. Они изнутри чувствуют изменения в подходе к управлению главой республики, хотя бы на уровне «сейчас работать стало тяжелее» или «а вот раньше такое не могли себе позволить».
Мы решили разработать несколько критериев, согласно которым можно было бы сделать некоторые выводы о степени эффективности управления республикой и появления в ней определённых процессов и тенденций во времена управления Магомедали Магомедовича и Муху Гимбатовича.
Оценивать двух этих деятелей ещё будут историки, которые страдают излишним патриотизмом и часто склонны выдавать желаемое за действительное. Поэтому человеку, который через двадцать лет возьмёт в руки эту статью, мы хотели бы сказать, что при её написании, впрочем, как и при написании всех остальных статей в газете, мы руководствовались лишь личным опытом, доступной нам информацией, здравым смыслом и желанием сделать жизнь в нашей республике лучше.
Восхождение
Хотя способы и политическая подоплёка прихода к власти этих двух людей была разная, в одном всё же и Магомедов, и Алиев схожи: их напрямую не выбирал народ. Председателя Госсовета избирало и переутверждало Конституционное собрание Дагестана, а президента РД с представления президента РФ Владимира Путина утвердило Народное Собрание РД. Хотя проводись по этим кандидатурам всенародные выборы, результат был бы тем же. Пожалуй, на этом сходство двух политиков заканчивается. Хотя есть ещё некоторые строчки из их биографий, по которым можно провести параллели: оба начинали карьеру директорами школ, оба награждены орденами «За заслуги перед Отечеством» III степени и «Знаком Почёта».
Однако Магомедов в свои молодые годы проработал в родном Левашинском районе, а первые ступеньки карьерной лестницы Алиева были уже в Махачкале. И в этом плане ему (Алиеву) было легче, ведь в столице ты на виду у партийного руководства, ты можешь отличиться, проявить себя – и коммунистическая система непременно потянет тебя вверх. Магомедову сначала пришлось доказывать свою состоятельность в районе, а затем выходить на большую политическую сцену в Махачкалу. Первую свою должность в Махачкале Магомедов получил в 45 лет, Алиев – в 29. Но к своим 45 годам Муху Гимбатович достиг того же, чего и Магомедали Магомедович в этом же возрасте: оба они в год своего сорокапятилетия стали заведующими отделами Дагестанского обкома КПСС.
Эпоха, во времена которой республику возглавил Магомедали Магомедов, была тяжёлой и непонятной для всей страны. Одной из основополагающих целей тогда было недопущение сепаратистских настроений. Ведь ДАССР, как и УзССР, УкрССР или какая-нибудь другая ССР, могла захотеть отделиться от некогда могучего государства. Затем наступили времена, когда Борис Ельцин давал субъектам РФ «столько суверенитета, сколько они смогут взять», и Дагестан при Магомедове, естественно, с учётом «многонациональности и самобытности» республики выхватил себе изрядную долю этого самого суверенитета, которого хватило на несколько лет вперёд.
Алиеву тоже пришлось нелегко. Задачи перед руководителем субъекта поменялись. Теперь уже недостаточно за финансовые транши из Москвы обеспечивать спокойствие в регионе. Президент РФ от президента РД требует реальных дел. В активе у Алиева был карт-бланш от граждан республики и полная безучастность и даже некоторая абстрагированность от тех теневых государственных процессов, которые проходили в бытность его председателем Народного Собрания. Похоже, именно эта его незаинтересованность в полулегальных, а иногда и преступных схемах сыграет с ним в дальнейшем злую шутку, когда он мало что сможет им противопоставить…
Национальный вопрос
После того, как Советский Союз рухнул и дагестанец не мог более рассчитывать на поддержку партии, единственным, на кого он мог положиться, был его родной джамаат. Именно он стал важнейшей ячейкой дагестанского общества в тот период. Пустующее место направляющей и консолидирующей коммунистической идеи заняли настроения национального единения и стремление к превосходству своего джамаата над другими. В этот период управлять республикой мог лишь тот, кто сам был окружён достаточно сильным сообществом родственников и земляков.
Пожалуй, у Магомедали Магомедова (естественно, не без вмешательства административного ресурса, когда, чтобы усилить родственника, нужно было обеспечить ему какую-либо должность) это сообщество было самым мощным. Национальными лидерами в тот момент становились фактически те, кто успел урвать свой кусок во время перераспределения советской собственности. Ведь для этого нужно было обладать недюжинной проворностью, сообразительностью и определённой смелостью. Поэтому нельзя сказать, что лидеры этносов были сплошь тупыми рэкетирами. Хотя попадались и такие. В тот период даже дети, знакомясь друг с другом в школах, первым делом задавали вопрос: «А кто ты по нации?»
Национальные лидеры выступали своего рода крёстными отцами своего народа, удерживали его от волнений и направляли в «правильное» русло. Под нужды «нации» создавались национальные движения или фронты, как их принято было называть в то время. Для молодых парней считалось особым шиком вступить в ряды движений типа «Садвал» или «Тенглик». Это означало, что за твоей спиной стоит не менее сотни готовых вступиться за тебя мужчин. Магомедали Магомедов не препятствовал и не мог препятствовать таким собраниям, хотя, скорей всего, понимал всю их опасность. Сам он выступал неким третейским судьёй в конфликтах между наиболее влиятельными группировками. Некоторые политики того времени вообще называли Магомедова силой, сдерживающей от войны всех против всех. А долгая нерешительность Кремля в вопросе смены руководителя республики подтверждает это мнение. Оппозиции как таковой у Магомедова не было. Можно вспомнить лишь группу, захватившую Дом правительства в 99-м, и «Северный альянс», устраивавший массовые акции протеста против власти Магомедова уже на закате его политической карьеры.
И ко времени прихода к власти Муху Алиева мало кто вспоминал братьев Хачилаевых и Карачаевых, Эсенбулата Магомедова, Шарапутдина Мусаева и других одиозных деятелей девяностых. Кого-то из них уже не было к тому времени в живых, другие из политики ушли в бизнес, третьи угомонились, получив должности.
Но тем не менее национальный вопрос всё так же витает в воздухе, и первым его, как ни странно, поднимает сам президент, неоднократно делая оговорки, что при выборе кандидата на ту или иную должность учитывается и национальный фактор. Можно также вспомнить формирование партийных списков перед выборами в Народное собрание. И тогда одним из важнейших критериев будущего парламентария, помимо всего прочего, была национальность.
Стремление обеспечить национальное представительство зачастую приводит к тому, что для назначения на ту или иную «национальную» должность приходится искать в среде кумыков или даргинцев подходящую кандидатуру, даже если среди аварцев или лезгинов будет ряд более достойных специалистов. Национальное квотирование как пережиток эпохи Магомедали Магомедова всё ещё не искоренено и зачастую является препятствующим фактором для карьерного роста перспективных политиков.
Экономика и Бизнес
Говоря об экономике, хочется сначала задать читателю такой вопрос: вы знаете, как зовут министра экономики РД? Половина ответит отрицательно, а вторая – ошибочно назовёт имя министра по инвестициям Максима Щепакина.
В экономической системе республики при Магомедали Магомедове и Муху Алиеве в первую очередь стоит отметить уровень дотационности дагестанского бюджета. При первом этот уровень достигал более 80 %, при втором – около 75 %. В цивилизованном понимании этого слова экономики в Дагестане не было ни при прежнем, нет и при нынешнем руководителе. Если и были в Дагестане какие-либо производственные комплексы, то они принадлежали всё тем же представителям национально-политических элит и использовались, мягко говоря, не эффективно (под рынки, многоэтажки и т. д.).
Главным движителем развития так называемой экономики виделось получение бюджетных дотаций из центра и расхищение их. Затем «освоенная» денежная масса выплёскивалась на ограниченный потребительский рынок (вор-бюджетник попросту покупал земельные участки, автомобили, драгметаллы), стимулируя инфляцию. Торговцы аккумулировали у себя денежную массу, источником которой являлись, в основном, дотации федерального бюджета, и... направляли этот денежный поток обратно в Москву на приобретение товаров, произведённых в столице.
Даже ситуация с рынками, коих в Дагестане насчитывается великое множество, до сих пор не везде урегулирована. Торговцы многих базаров, подобно временам Госсовета, делают отчисления не в государственную или муниципальную казну, а лично тому или иному покровителю. Надо отдать должное Муху Алиеву, так как с приходом на свой пост он обратил внимание на эту проблему и, преследуя цель снизить дотационность региона, начал издавать директивы, которые хоть как-то упорядочивали хаос в экономической сфере. Политика Алиева, направленная на повышение налоговых сборов, оправдана, но непонятна. Её заложниками оказались мелкие предприниматели, для которых повысилась арендная плата за землю из-за завышения её кадастровой стоимости. Затем всё внимание первого президента РД было направлено в сторону привлечения инвесторов и повышения инвестпривлекательности республики. И тут был сделан революционный, на наш взгляд, шаг, когда в созданный Мининвест был приглашён специалист из другого региона. Заметьте: президент не стал искать, какой из национальностей не хватает должности, – он просто сделал ставку на результат. Но почему же в случае с другими ведомствами нельзя поступить подобным образом? Ведь дагестанский народ нужно непременно обучить эффективному управлению.
Кадровая политика
Что касается кадров во времена Магомедали Магомедова, то о них, в принципе, мы сказали в той части, в которой рассматривали национальный вопрос. Ярче всего кадровую политику того времени может проиллюстрировать отрывок из Послания председателя Госсовета Народному Собранию за 1999 год: «Очень важно, чтобы состав руководящих кадров отражал национальную структуру населения республики, обеспечивая тем самым интернациональный характер кадрового корпуса. При этом, в первую очередь, должны учитываться компетентность, профессиональные и деловые качества. К сожалению, перекосы в этом деле ещё не преодолены».
В те годы среди народа то и дело гуляла информация о том, сколько стоит та или иная министерская должность или место главы района. Каждый из высокопоставленных чиновников был и автономен, так как мог выжимать из своего ведомства все возможные соки, и в то же время подневолен, так как не мог выступить против каких-либо инициатив или указаний председателя Госсовета. В традицию была возведена практика платного приёма человека на должность. Заплативший за своё рабочее место человек, таким образом, становился обязанным самому себе окупить его (см. материал на 8, 25 стр.). И тут речи не могло быть о какой-либо плодотворной работе на благо общества. «Что я, деньги давал, чтобы людям помогать, что ли?» – примерно такое понимание было у дагестанца, купившего себе должность. Министры окупали должность на всём: от взяток за приём на работу до продажи разрешительной или запрещающей документации. Но вступительный взнос за свою должность не закреплял её за конкретным человеком надолго. Хочешь занимать своё кресло – плати ежегодную дань, не хочешь платить – выстроится с десяток кандидатов, готовых «работать» на таких условиях.
Принципиальным отличием кадровой политики Муху Алиева стало БЕСПЛАТНОЕ назначение на ответственные должности людей, действительно дееспособных, однако начинавших свою работу в магомедалиевский период и поэтому в немалой степени подверженных коррупционному вирусу.
Другой фактор, тормозящий развитие системы государственного управления, – это безынициативность, или, скорее, осторожная молчаливость самих назначенцев. Будучи благодарными за сам факт своего назначения, они либо боятся допустить ошибку, либо просто молча исполняют волю президента. Зная характер президента, никто из них не станет настаивать на своём предложении, даже если оно уместно в конкретной ситуации.
Ведь президент может заподозрить их в личной, корыстной заинтересованности в лоббируемом предложении. Все президентские инициативы доводятся до глав исполнительных органов, а те, в свою очередь, даже понимая всю неэффективность некоторых из них, вынуждены идти на поводу у президента и подводить свою работу под его понимание дел. Никто из назначенцев никогда не позволит себе сказать фразу: «Муху Гимбатович, вы – не правы», потому что рискует услышать в ответ: «Не прав я был, когда назначил вас на эту должность!»
Главы
При Магомедали Магомедове главы районов и городов назначались по тому же принципу, что и министры. Каждый район был маленькой моделью самого Дагестана. Сверхдотационной и фактически неэффективной. Глава такого микрогосударства ощущал себя царём своей территории. Единственное, что от него требовалось, – это обеспечить спокойствие на вверенной ему территории и нужный процент голосов на различных выборах. Глава республики вмешивался в дела районов постольку-поскольку. Схема периодичной арендной платы за пребывание в должности тоже имела место.
Однако главы были настолько подвержены материальному соблазну, что на одних из выборов в Государственную Думу устроили саботаж. Кандидат по одному из округов (не поддерживаемый Магомедали Магомедовичем) использовал тогда невиданный финансовый ресурс и фактически купил всех глав этого округа вместе с их голосами. Правда, после этого случая практически все продажные главы были лишены своих постов. Но эксперимент удался и показал, что за определённую плату можно было купить голоса районов перед предстоявшими тогда выборами президента Дагестана. Это потом, когда случилась трагедия Беслана, глав субъектов начали назначать, и схема с покупкой глав оказалась недейственной. Однако эта история показала, что при Магомедове главы районов чувствовали себя автономными политическими единицами.
Муху Алиев как президент застиг активную фазу реформы местного самоуправления. Главы МО более или менее стали подгонять свои действия под нормы 131-го федерального закона. Уже в этом, 2008, году был подписан указ, определяющий критерии оценки эффективности местной власти. Да и сам Муху Алиев для более чёткой координации действий глав МО создал Территориальное управление по местному самоуправлению. Что касается личностных отношений с главами МО, то с наиболее харизматичными из них, теми, что остались ещё со времён Магомедова, Муху Алиев выдерживает некий паритет. Зная, что по закону местная власть отделена от государственной, воздействовать на таких глав он может только с помощью бюджета и личного авторитета. Главы МО, в свою очередь, зная, что основной источник доходов района (а соответственно и их доходов) – бюджет, – в случае их попадания в немилость к президенту может быть урезан, стараются по мере сил выполнять президентские указания, не проявляя тем не менее при этом особого рвения.
Кампанию по увеличению налоговых сборов Алиев распространил и на муниципальную власть, тем самым пытаясь снизить уровень дотаций в местные бюджеты. Критика в адрес глав МО очень часто сыплется из уст президента. Особенно в отношении тех из них, которые были избраны где-то вопреки воле Алиева. Хотя именно такие оказываются во многом более продуктивными для своего района, так как не боятся проявлять собственных инициатив. Ведь залогом их избрания была опора на определённую часть населения района, и, чтобы переизбраться в следующий раз, им необходимо заинтересовать электорат в своём присутствии в районе или городе.
Безопасность
Вопрос безопасности был самым больным как для Магомедова, так и для Алиева. Хотя для одного из них он был ещё и инструментом политического воздействия. В первые годы правления Магомедова, когда религиозно-политическим экстремизмом ещё и не пахло, вопрос безопасности сводился к тому, чтобы оградить простых граждан от различных разборок, устраиваемых лицами, описанными в пункте «Национальный вопрос». Тогда, во времена передела собственности, то и дело кого-то похищали, убивали, пытали. Похищение представителей известных и влиятельных в Дагестане семей с последующим требованием выкупа за них в то время стало весьма популярным бизнесом. С наступлением темноты на улицы городов было страшно выходить, если в багажнике твоего автомобиля не лежал АКМ, который, кстати, в тот период купить было проще, чем заводскую непалёную водку. Милиция мало что могла противопоставить этим процессам.
Затем была Чечня, и республиканские власти успешно спекулировали фактом близости к войне, требуя всё больше и больше финансовых траншей якобы для удержания мира в республике и неповторения чеченского сценария. Потом был 99-й. Вторжение, ополчение, потери, слёзы. В республику пошёл очередной поток денег на компенсации пострадавшим и удержание конституционного порядка. События 99-го года послужили мощным толчком для изучения местной молодёжью идей мирового джихада.
Поэтому Муху Алиеву достался Дагестан с уже довольно развитой экстремистской сетью и большим количеством адептов религиозно-политического экстремизма. Тезис в начале срока полномочий Алиева о том, что следует бороться не с террористами, а с терроризмом, был общественностью и вовсе воспринят на ура. Однако впоследствии своё видение борьбы с этим явлением предложило МВД республики, и роль президента в этом вопросе была сведена на нет. Хотя во многом благодаря его содействию удалось устранить факты исчезновения «неблагонадёжных» молодых людей (которые, как оказалось, всё-таки не удалось искоренить (см. новость на 7 стр. – Прим. ред.)). Сегодня, как и при Магомедали Магомедове, профилактике экстремизма практически не уделяется внимание. Объектами посягательств экстремистов, как и прежде, становятся работники правоохранительных органов и видные политические деятели, выступающие против терроризма.
Саид Амиров
Роль мэра Махачкалы при бывшем и действующем главе республики была неоднозначной. Во времена Магомедали Магомедова Саид Амиров, с тех пор как он возглавил столицу, стал, пожалуй, второй по величине силой в республике. Интересы председателя Госсовета и махачкалинского градоначальника часто пересекались, поэтому, когда это было выгодно им обоим, они могли выступить единой силой. Амиров всегда имел солидное количество лояльных себе депутатов Народного собрания. Город был полностью подконтролен мэру, и в этом плане от глав районов он отличался только территорией и людской массой, на которую распространялось его влияние.
Мартовские выборы 2007 года в Народное собрание показали, что прежнее влияние Амирова на формирование парламента Муху Алиев ограничил настолько, насколько это было возможно. Под контролем мэра Махачкалы остался только электорат самого города. А позже, зимой 2007–2008 г. случилось то, что позволило Алиеву и вовсе приструнить влиятельного мэра. Если бы не было энергетического кризиса, то его нужно было бы придумать. И не факт, что его той зимой не придумали недоброжелатели мэра. Хотя во многом он придумал его себе сам. Тогда была организована жёсткая антиамировская кампания: критика лилась на градоначальника с полос газет, с экрана телевизоров, с трибуны Народного собрания. Даже тогдашний полпред Григорий Рапота обвинял мэра в сложившейся ситуации. Хотя, по словам самого Амирова, потом, разобравшись, Рапота повернулся лицом к городу. Об отставке главы Махачкалы не было и речи, хотя многие требовали её: кто из корыстных интересов, кто просто из личной неприязни к мэру.
В той ситуации президент, похоже, понял, что с проблемами в жилищно-коммунальной сфере столицы по силам справиться только тому, при ком они всплыли наружу и кто уже около 10 лет связан с ними. Таким образом, Алиев сумел-таки занять Амирова «коммуналкой» и отгородить от политики.
Отношения с Кремлём
Долгое время Магомедали Магомедову пришлось работать с Борисом Ельциным, который, как было указано выше, позволял брать столько суверенитета, сколько регион мог себе позволить. Война в Чечне показала всю пагубность этого принципа. Магомедали Магомедов, был, пожалуй, одним из немногих губернаторов, которые свободно входили в кремлёвские кабинеты. Это объяснялось и собственным авторитетом в российском политическом бомонде, и умением построить взаимовыгодные отношения со всеми вышестоящими инстанциями. Благодаря таким отношениям с работниками ельцинской администрации, там он всегда был желанным гостем. Обосновывать Кремлю необходимость своего присутствия во главе Дагестана было несложно. Как наглядный пример использовалась Чечня, а факт отсутствия войны в Дагестане был доводом в пользу того, что Магомедов ситуацию в Дагестане контролирует. С приходом Путина стало тяжелей обосновывать свою значимость. Хотя как залог относительной стабильности Магомедов в этот период Кремлём всё-таки воспринимался.
Отношения Муху Алиева с Москвой складываются сложней даже не потому, что сейчас у Кремля другие приоритеты относительно политики на Кавказе, и не потому, что президент Медведев делает упор на экономическую составляющую в развитии регионов. Просто президент, похоже, до сих пор не избавился от соблюдения перед руководством официального протокольного поведения коммунистических времён. Когда он не смеет предлагать руководству страны альтернативное кремлёвскому видение политики в субъекте. Отношения Алиев–Медведев в точности повторяют отношения министры РД – Алиев.
Заключение
Магомедали Магомедов всегда держался одной позиции. Никогда не принимал компромиссное решение, вынесенное на основе комплексного анализа предложений двух взаимоконкурирующих групп. Всегда принимал сторону какой-либо одной группы и не сходил с неё до полной реализации задуманного. Вместе с тем при определённых ситуациях Магомедали Магомедович мог отступить на полшага назад, заново обозначить курс. Но решение об отступлении принималось им исключительно по инициативе людей из своего круга, и считать это решение компромиссом было заблуждением. Однозначным позитивом этот способ принятия решения назвать нельзя, поскольку он изничтожал одних и возвышал других. В 90-х этими «другими», как правило, оказывались физически сильные полукриминальные, бесшабашные, беспринципные стяжатели. Наиболее умные и основывающие свои решения на законодательстве (пример – Ильяс Умаханов) оказывались на обочине жизни. Но, принимая готовое решение одной из противоборствующих сторон, он приближал к себе эту сторону, делал её союзником. Это делало его сильным, а его противников очень слабыми. А в народе подтверждение силы и определённости курса (пусть даже непопулярного) всегда расценивается позитивно.
Муху Алиев всегда выслушивает все стороны. А принимает решения странным способом. Если бы он целиком следовал одной из сторон, эта сторона была бы его последовательным союзником. Он же принимает решение на основе комплексного анализа всех плюсов и минусов вариантов предложения противоборствующих сторон. Это всегда третье решение. Ни той ни другой из сторон не лоббируемое. Казалось бы, совершенно верно – целесообразный нейтралитет. Но противниками президента в этом случае становятся обе стороны. Принятие независимых решений – безусловный прогресс. Но в агрессивном окружении (хотя агрессия тщательно скрывается за маскарадными улыбками) постоянно плодить всё новых и новых врагов опасно. Нынешнее окружение есть не что иное, как мимикрировавшее наследие той ещё иерархии хаоса, которую построил Магомедали Магомедов. И этой иерархии нужно противопоставить совершенно иное строение государственной машины, архитектура которой мало того что задаётся идейными людьми, она должна задаваться людьми, идейными и преданными президенту! Муху Алиев хочет избавиться от негативного наследия, но вместо этого по совету фаворитов-временщиков избавляется не от наследия, а от... наследника. Генетического наследника, умом и сердцем представителя новой формации, единственная не вина, а беда которого состояла в том, что он был сыном прежнего руководителя, всегда вынужденного держаться любых решений отца, не выходя при этом из-под его опеки.
Сегодня нельзя однозначно сказать, кто из этих уже вписавших себя в историю руководителей Дагестана управлял республикой лучше. При всём уважении к Муху Алиеву он не смог бы совладать с теми явлениями, с которыми справлялся Магомедали Магомедов. Они (эти явления) могли поглотить Алиева; и сегодня неизвестно, кто управлял бы нашей республикой. Поэтому именно в тот период такой глава, как Магомедали Магомедович, был необходим республике. Другой вопрос: была ли необходимость настолько задерживаться у руля Дагестана? Году эдак во втором, третьем нового тысячелетия уже можно было бы уступить своё место тому же Муху Алиеву.
Сегодня Алиев выстраивает в Дагестане цивилизованные механизмы существования государства. Другое дело – насколько эффективно у него это получается и хватит ли ему на задуманное срока своих полномочий.
- 16 просмотров