За границей туристы-россияне с лёгкой иронией воспринимают реакцию: «Водка! Матрёшка! Медведи!». Дагестанцам внутри России приелось то, что они в представлении жителей центральной части России «дикари», а для более или менее сведущих – «гостеприимные дикари». Стереотипы никак не сотрутся, почва удобряется для роста новых. По крайней мере, ещё одного...
Мы находимся на задворках России. А в дальнюю, неизведанную сторону как ездят? Ездят в экспедицию: изучить нравы, убедиться или разувериться в приписываемых им традициях, особенностях, отыскать проблему, чтобы в дальнейшем поделиться своими умозаключениями.
«Изобилие случаев...»
В Ставрополе 12–13 ноября проходил организованный изданием «Такие дела» семинар «Материнство на Северном Кавказе», на котором побывали и корреспонденты «Черновика». Из Дагестана были ещё несколько журналисток.
Участникам семинара первым показали документальный фильм «Кавказ без матери». Он стал результатом экспедиции организаторов семинара по Северному Кавказу, включая Дагестан. Фильм должен был показать, что в этом регионе очень актуальна проблема отобрания детей у матери при разводе.
Героини проекта: жительницы Чечни, Дагестана, Ингушетии рассказывали о вынужденном расставании с собственными детьми. Рассказывали о том, что несмотря на решения судов в их пользу, мужья не дают им видеться с детьми.
К выводу о том, что в этих субъектах актуально нарушение материнских прав, организаторы семинара, в том числе один из авторов фильма журналистка Лидия Михальченко пришли, запустив проект «Кавказ без матери».
По словам журналистки, она много работала с женщинами Северного Кавказа, пострадавшими от нарушения их материнских прав.
«Изобилие этих случаев наталкивало на мысли, что эта проблема системная. Кроме того, приезжая на Северный Кавказ, я часто слышала, что кто-то не может видеть своих детей, хотя решение было принято в пользу матери, а мать всё равно не может их забрать. В разных вариациях эта проблема звучала из различных источников, даже там, куда я ходила не по журналистской надобности: в массажном кабинете, в салоне красоты. Этот объём информации постепенно накапливался, и я пришла к выводу, что, наверное, нужно это явление исследовать. Я попыталась найти статистику: сколько нарушений материнских прав, сколько неисполненных судебных решений и так далее. Но её не оказалось. Тогда было решено создать проект «Кавказ без матери», чтобы вызвать отклик у этих женщин», – рассказала Михальченко.
В рамках проекта были в том числе опрошены (прошли анкетирование) 45 женщин из Дагестана, Чечни и Ингушетии.
«Каждая ответила на 27 вопросов, поделилась размышлениями об этом явлении, которое наряду с убийствами чести, женскими обрезаниями и принудительными браками, относится к специфическим проблемам российского Северного Кавказа. По сути это ещё одна форма гендерной дискриминации, которой во многом потворствует общество, а также местная государственная и отчасти религиозные институты. За рамками 45 бесед были и другие диалоги с десятками уроженок Чечни, Ингушетии и Дагестана, которые рассказывали истории похищения или отъёма своих детей, об обстоятельствах, сопутствующих похищению, своих методах борьбы за детей, реакции инстанций, своей семьи и окружения. Говорили о том, каких результатов и какими методами им удалось добиться в ходе борьбы за своих детей. Все дальнейшие опросы, не вошедшие в базовый опросчик, подтвердили системность проблемы», – рассказала Михальченко.
В тех случаях, которые удалось исследовать, отметила она, дети становятся инструментом, рычагом воздействия на женщин: «Манипулируя детьми, женщину ущемляют, шантажируют, вымогают деньги или иные ресурсы, женщинам мстят за развод. В каждом случае что-то своё. Детьми манипулируют за отказ их матерей подчиняться, терпеть унижения, побои, мириться с изменами или параллельными женами».
В исследовании Михальченко и её коллег речь идёт о полной или почти полной разлуке, когда мамам не позволяется видеть своих детей, а детей «запретами и давлением доводят до того, что они отказываются видеть мать, либо жестоко расплачиваются за попытку с ней связаться». Женщины, которые разлучены, но могут видеться, по словам Михальченко, почти не жалуются, так как «они ценят эту возможность, понимают, что если она будет оспаривать существующее положение, то, скорее всего, может быть хуже».
«При подготовке исследования мы беседовали не только с пострадавшими женщинами, мы также несколько месяцев ездили по городам и сёлам Северного Кавказа, где общались на тему родительской опеки над детьми, говорили с психологами, религиозными авторитетами, юристами и чиновниками. Средний возраст женщины, у которой на Кавказе отнимают детей – 35 лет. Из опрошенных 45 женщин – 21 чеченка, 10 ингушек, 8 дагестанок, 3 русские, пострадавшие от своих бывших кавказских мужей, башкирка, кабардинка и марийка. Нет никакой гарантии, что прожив с мужем какое-то серьёзное количество лет, ты точно не столкнёшься с похищением детей. У опрошенных 45 женщин на всех получается около 100 детей, которых отняли, либо отнимали, но мать вернула их вместе или по отдельности», – рассказала Михальченко об исследовании.
«В Дагестане
по-другому…»
Дагестанская часть участников мероприятия, обсуждая исследование, заметила, что серьёзный акцент в нём на Дагестане неправильный. В республике, наоборот, очень часто дети при разводе остаются с матерью. Каждый прошерстил собственный мозг, вспомнил свой родственный круг, соседей, знакомых, но не нашёл случаев связанных с тем, что матерям не дают видеться с детьми. Во всяком случае, массовым или широко распространённым подобное явление в Дагестане не назовёшь.
Одним из ярких исключений стала история Нины Церетиловой, которая с трудом вернула своих детей, несмотря на решение суда в её пользу. Наше издание не раз писало об этом, корреспондент «ЧК» лично присутствовал при моменте, когда сторона отца и сам отец отказывались выдавать детей матери, а судебные приставы при этом ничего не предпринимали.
«В Дагестане после развода мужчины не рвутся самостоятельно заниматься отцовством и оставляют детей с бывшими жёнами. Алименты чаще платят без энтузиазма, а иногда матери из различных побуждений не обращаются в суд на получение алиментов», – придерживались шесть дагестанок одного мнения.
Тема отобрания детей использовалась как один из примеров попирания прав женщин на Северном Кавказе. Но такой способ попирания женщины в Дагестане не популярен.
Создателям фильма было интересно мнение участников семинара перед его официальным показом, надеемся, что они примут это во внимание в его финальной версии.
Учитывая, что в последнее время уколы федеральных СМИ и медиаресурсов по телу Дагестана стали систематическими, давать ложный повод для разогрева публики кликабельными заголовками опасно.
«Вот в Дагестане, оказывается, принято отбирать детей у матерей. Такое жестокое общество – разве по-человечески отбирать дитя у матери?» – примерно такие суждения могут появиться в СМИ. И снова морально-нравственный облик дагестанцев окажется предметом осуждения многочисленных комментаторов, что вызовет очередную волну межнациональной неприязни.
Но создатели проекта возразили: «Проект заработал в марте этого года. Женщины с той или иной степенью откровенности пишут ежедневно. Больше всего пишут из Чечни, Ингушетии и Дагестана. За время действия проекта откликнулось примерно полтысячи женщин. Из Дагестана точно свыше ста, Чечня – лидер по обращениям. Плюс к тому около 20 женщин в поездках по Дагестану рассказали свои истории разлуки с детьми, так как мы везде говорили про наш проект и таким образом женщины получали возможность выговориться. Часто в этих семьях имело место домашнее физическое насилие».
Часто, по её словам, в проект обращаются, с просьбой дать контакты организаций для помощи, шелтеров, номера адвокатов либо ограничиваются бесплатной консультацией.
Издание попросило у создателей проекта статистику неисполнения решений судов, связанных с передачей детей матери. Нам ответили, что большинство женщин не обращаются в суды, потому что для этого нужны ресурсы, смелость, юридическая поддержка.
«Если женщины из сёл, они могут вообще законы не знать, думать, что сторона рода отца права и остаётся мириться. Очень много факторов, из-за которых женщины не идут в суд», – подчеркнули собеседники.
P. S. Издание уверено, нарушение материнских прав не является одной из специфических проблем Дагестана. Если бы данное исследование проводилось в других регионах России, думаем, тоже нашлось бы немало случаев. В таких ситуациях особый стресс испытывают дети. Поэтому если кто-либо столкнулся, неважно мать или отец (бабушка или дедушка), с нарушением права видеть собственных детей или неисполнением соответствующего решения суда, просим обратиться в редакцию. ]§[
- 145 просмотров