«…тьма сгустилась над городом Ершалаимом…» точнее, над Буйнакском. и не тьма, а скорее туман, неясность в вопросе: каким образом пройдут выборы главы администрации города и кому его возглавлять после 6-го февраля… Вопрос не простой, так как выборы — это всегда интрига, а желающих возглавить какой-либо город всегда много. в этой статье дана попытка проанализировать ситуацию накануне предстоящих выборов, определить примерный (предположительный) круг кандидатов в мэры, их сильные и слабые стороны, а также выяснить, как эти самые выборы пройдут: всенародно или же решение примет местный представительный орган — городское собрание…
Кто есть ктоСреди всех кандидатов на пост главы администрации фигура нынешнего мэра абакара акаева является одной из самых значимых и реально претендующих на победу.
И хотя нас отговаривали от этого интервью, ссылаясь на печальный опыт журналиста «Новой газеты» Анны Политковской, мы все же посчитали целесообразным и для своего издания, и в целом для Дагестана и дагестанцев пообщаться вживую с самым осведомленным в политическом плане человеком на Северном Кавказе. Хочется сказать, что особенность общения с Рамзаном Кадыровым — это отсутствие закрытых тем и обращения друг к другу на «вы». Отметим также, что интервью состоялось всего за день до известных событий в Хасавюрте.
За Россию— Рамзан, в первую чеченскую войну ты так же, как и подавляющее большинство чеченцев, открыто выступал против действий федеральных сил. Во вторую войну ты уже один из ярых защитников интересов России в ЧР. Чем был обусловлен твой выбор?
— Во-первых, я никогда не выступал ни за Россию, ни против нее. Я всегда был с народом. Тогда у нас в Чечне народ был против, и народ определял, как и с кем быть. И в то время мы были с народом. Сейчас — это совсем другая война. Мы все абсолютно убеждены, что она не принесет нам пользы. И поэтому мы опять остались с народом, который теперь на другой стороне. Вообще, это неправильный вопрос. Повторяю, я никогда не был ни за, ни против России. И после референдума, когда наш народ выразил свое мнение, с кем он хочет быть, а он сказал, что хочет быть с Россией, тогда я стал защитником интересов России. И я буду и дальше защищать интересы России в Чечне, так как это воля нашего народа.
— Многие из экстремистов, продолжающих воевать против федеральных сил, в том числе и против ваших отрядов, говорят, что воюют за независимость Чечни. У тебя, наверное, тоже есть свое представление, каким должно быть будущее Чечни. Существует ли различие между «независимостью» боевиков и твоими взглядами по этому поводу?
— Они (т.е. боевики-экстремисты) имеют 3-4-х лидеров, которые служат за деньги различным иностранным спецслужбам. Основная же масса боевиков не имеет четкого представления, за что они воюют. Они даже не понимают, что такое есть «независимость». Я часто разговаривал с теми, кого называют «боевиками», сам я их называю «шайтанами». Я их всегда спрашиваю, почему вы называете себя «воинами Аллаха», «защитниками народа», но при этом убиваете мирных людей, почему убиваете директора школы, который учит наших детей. Почему убиваете глав сельских администраций, которые занимаются только раздачей пенсий, пособий, компенсаций, то есть служат народу? Почему? Какая от этих убийств польза нашему народу? Что вы хотите этим доказать? Когда этим обманутым людям нам удается объяснить все это, то они, как правило, возвращаются к мирной жизни. А так большинство из них не понимает, чего они хотят. Я разговаривал почти со всеми боевиками, кроме Басаева и Масхадова. И все они давно готовы сложить оружие, но у них существует представление, что «кадыровцы» — это какие-то рогатые уроды, наркоманы и т.д., а федеральные структуры занимаются только тем, что похищают и пытают людей. Вот это им втолковывается Басаевым и Масхадовым. В результате такого зомбирования они (простые боевики) не понимают, когда им объясняешь, что я нормальный человек, хочу, чтобы в Чечне был мир, стабильность… Порядок хочу, чтобы был… Еле-еле удается убедить их в том, что они неправы. Кто понимает, того амнистируют. Уже более тысячи бывших боевиков амнистированы. В 1995-96 годах ни один из боевиков не сдался федеральным силам. Тогда у нас в Центорое было 423 боевика. Тогда же в первую войну в нашем селе было всего две семьи против Дудаева — все остальные были «за». В эту войну у нас только один человек выступал против федеральных сил, да и тот анашист. Все остальные — за Россию. Поэтому первая и вторая война — это две большие разницы.
О «работе»— Ты часто говоришь, что твой отряд специально «работает» именно по Басаеву и Масхадову. У тебя есть какие-то представления, когда они могут быть пойманы и где хотя бы приблизительно находятся в настоящее время?
— Если бы я был ясновидящим, то я, наверно, знал бы, когда они будут пойманы. Мы днем и ночью работаем, и у нас одна задача: либо посадить, либо уничтожить их. Когда мы были в Беное на спецоперации, мы окружили дом Магомеда Ханбиева (бывший министр обороны в правительстве Аслана Масхадова. — прим. ред.), но он ушел от нас. Тогда я сказал: «Слава Аллаху! Если бы мы убили его, то он бы стал героем». Лучше, когда они сами приходят к нам с повинной и признают, что были неправы. Это приносит нам больше пользы, потому что мы хотим закончить эту войну…
Сейчас, когда Ханбиев сказал, что он был обманут, и поэтому сдался, то его примеру будут следовать многие из молодых ребят, взявших из-за романтики или из-за денег в руки оружие. Вот так мы и работаем. Масхадова мы давно могли бы убить. У нас другая задача — взять его живым, чтобы он признался, на кого он работал, какое задание у него было. Он везде прикрывается исламом, хотя у меня есть видеокассета двухлетней давности с записью самого Масхадова, где последний признается, что не знает даже, как правильно молиться. И теперь этот человек преподносится как лидер исламского сопротивления или президент исламской республики. Даже не знаю. Нам нужно поймать Масхадова, чтобы признался, что он актер и всегда играл по чужому сценарию. Мы его поймаем, и он еще даст такие показания.
— А что касается Шамиля Басаева?
— Басаев — он, как и Сталин, который заболел в свое время, тоже больной человек. У него на уме одно — убить, убить, взорвать… Другого у него нет. Басаева надо просто закопать, чтобы эта зараза от него не распространялась дальше. И это, Дал мукъвагь (в переводе с чеченского — к весне дома будем. — прим. авт.), мы сделаем тоже.
— А кто стоит первым в списке: Масхадов или Басаев?
— Масхадов — это бедолага. Он — никто. А Басаев — это действительно опытный бандит, хороший стратег. Он очень много убил моих товарищей, братьев, поэтому для нас, в первую очередь, важен Басаев.
— Сколько людей на сегодняшний день насчитывает твой отряд?
— Этого я не скажу. Это военная тайна.
— Ну, тысяча, десять тысяч или еще больше?
— Сколько нам нужно, столько и есть.
— Вас больше, чем боевиков?
— Боевиков нет вообще.
— А как называется ваш отряд?
— У меня несколько отрядов, которые имеют разные названия.
— Но есть же какое-то общее название?
— Есть. (Смеется) Но тоже секрет. Не скажу.
«Кадыровцы»— Очень часто твоих людей обвиняют в излишней жестокости, правда, говоря при этом и об эффективности их действий. С чем это связано?
— А кто это обвиняет? Нас обвиняют те люди, которые занимаются удуговской и масхадовской пропагандой. А большинство народа… Приезжай в Чечню и спроси у них, они сами скажут, что мы за люди, чего хотим и что у нас получается. Пусть сам народ скажет.
— В одном из своих интервью ты говорил, что твой отряд имеет право действовать (то есть — воевать) на территории всего Северного Кавказа. Так ли это?
— Любое подразделение МВД, если оно имеет боевое распоряжение и его действия согласованы с министром внутренних дел или начальником ФСБ России, имеет право выехать куда-либо и работать совместно со спецслужбами.
— Твой отряд имеет такое право?
— Конечно, имеет. Он же состоит из сотрудников МВД, ФСБ, других силовых ведомств. При наличии согласованности мои люди имеют право участвовать в каких-то совместных мероприятиях по всей России.
— Твои подразделения осуществляли какие-либо операции на территории Дагестана?
— Нет. Я в Дагестане не работаю. В Дагестане есть своя милиция и свои милиционеры, которые там и работают.
— Ходят слухи, что сотрудники вашего отряда причастны к последним похищениям людей в Хасавюртовском районе?
— Клянусь, что мои ребята никогда ни одного человека не забрали из Дагестана. В прошлом году летом мы работали в Хасавюрте, где убили троих бандитов. Это были люди из отрядов Хаттаба и Абу-Умара. Нас было семь человек, я тоже участвовал в этой операции, мы убили их, отдали трупы и оружие и ушли. Ни одного человека мы просто так не забираем. Тех, кого забираем, мы тут же отдаем в местный райотдел.
— Значит, это была ваша единственная операция в нашей республике?
— Да. В Дагестане я больше не проводил никаких операций и не собираюсь. Здесь и так достаточно сил и средств.
— В последнее время дагестанскими милиционерами на территории РД все чаще задерживаются вооруженные граждане Чечни, которые предъявляют документы работников службы безопасности президента Чечни или же вашей службы безопасности, при этом они нередко оказывают вооруженное сопротивление. Замечу также, что не всегда их служебные удостоверения оказываются фальшивыми. Как ты можешь это прокомментировать?
— У тех бандитов-дагестанцев, которых мы убили в Хасавюрте, тоже были удостоверения сотрудников службы безопасности президента ЧР. Они подделывают удостоверения и МВД, и ФСБ, прокуратуры и т.д. Террористы — люди очень умные и грамотные. И если у них на руках оказываются удостоверения сотрудников службы безопасности — это не значит, что они наши люди. Это спецслужбы неправильно информируют народ Дагестана. Вообще, первый, кто извинился перед дагестанцами за вторжение Басаева в РД в 1999 году — это был мой отец. Поэтому информация такого рода плохо сказывается на наших отношениях. Мы братья дагестанцам. И всегда поможем, чем можем.
Путин и Кадыров— Рамзан, ни для кого не секрет, что ты пользуешься доверием и уважением президента России Владимира Путина, который неоднократно лично приезжал в Чечню, в том числе и после трагической гибели твоего отца Ахмада Кадырова. Кроме того, ты единственный человек в России, да и, наверное, в мире, кто запросто может приехать на встречу с президентом в спортивном костюме. Чем обусловлено такое отношение к тебе со стороны Президента России?
— Я считаю, что президент Путин уверовал в Кадырова, потому что мы никогда не подводили и не подведем его. Путин помогает чеченскому народу избавиться от заразы. Без помощи России мы не сможем никогда избавиться от этого. Раньше у нас каждый день были убийства, похищения людей и т.д. Никто не посещал Чечню, потому что это была запретная зона. Путин для нас — настоящий мужчина, он уважал моего отца, и это уважение передалось и мне. Если я не подведу его, то мы закончим эту войну.
— Как первый вице-премьер ты должен участвовать в работе Правительства ЧР. Однако, по слухам, достаточно редко покидаешь свою ставку в родном селе Центорой. Тогда как же ты встречаешься с Абрамовым, Алхановым и другими членами правительства? Правда ли, что в случае необходимости они сами приезжают к тебе?
— (Смеется) Кому-то, наверно, выгодно говорить так. Ни один день я не бываю дома. Сегодня я — в Хасавюрте. Сегодня же должен выехать в Аргун и Ачхой-Мартан. Вчера я был в Грозном, в Шали. Позавчера — в Урус-Мартановском районе. Если бы они должны были приезжать ко мне, то я был бы президентом Чечни. Мне предлагали им стать, но я отказался, так как не могу нарушить Конституцию, за которую мы слишком много отдали. У нас возраст президента должен быть не меньше 30 лет, мне же сейчас 28. Поэтому мы выдвинули Алу Алханова — человека из нашей команды, команды Ахмада Кадырова. Он умеет работать и работает, и продолжает дело моего отца. Во время выборов 23 марта наш народ также поддержал кандидатуру Алханова. Я подчиненный Алханова и соблюдаю закон. Все остальное — это сплетни.
— Какие у тебя складываются отношения с братьями Ямадаевыми, а также с Маликом Сайдулаевым и другими известными чеченцами? Как ты относишься к претензиям «московских» чеченцев на власть в республике?
— Нельзя сравнивать братьев Ямадаевых и Малика Сайдулаева — это две большие разницы. Сайдулаев никогда не был чеченцем и даже не знает, что такое чеченец. Позавчера наша милиция провела операцию в селе Алханюрт Урус-Мартановского района, и в доме Сайдулаева были изъяты 8 автоматов, находящихся в федеральном розыске, и шесть автоматов, принадлежавших ранее чеченской милиции. Сайдулаев, Доку Умаров и другие бандиты ради своих политических целей действовали против чеченского народа. А Ямадаевы — это действительно воины. У меня с ними очень хорошие отношения. Последний раз мы с ними встречались совсем недавно — 30 декабря в Москве. Мы воюем вместе, и сегодня также запланировали совместную операцию. Мои ребята и их ребята — это одна команда единомышленников. Что касается «московских» чеченцев, то среди них так же, как и везде, есть хорошие и плохие. Есть, которые помогают народу. Вот, например, Джабраиловы начали строительство школы, больницы и т.д. А есть и такие, у которых один интерес — власть в республике. Но, в конце концов, народ будет определять, кто из них хороший, а кто плохой.
Когда мы были братьями— Дагестан и Чечню всегда связывала общая историческая судьба, не говоря уже о схожести менталитета, обычаев, традиций и т.д. Кроме того, нельзя забывать, что на территории РД живет более 120 тысяч граждан Дагестана — этнических чеченцев. Но сейчас создается впечатление, что, кроме исторических связей, никаких контактов между нашими республиками не происходит. По крайней мере, на уровне официального руководства. С чем это связано?
— Это очень плохая политика руководства Дагестана. Вот смотри, здесь говорят, что мы кого-то забрали незаконно, что заходим сюда незаконно и т.д. Если кто-то из Чечни приезжает в Хасавюрт на базар, и у него не оказывается командировочного удостоверения, то его тут же забирают, а затем объявляют, что задержали боевиков. Это нехорошая политика нехороших людей. Надо, чтобы Дагестан и Чечня, как и раньше, всегда жили вместе, в дружбе. Сейчас Чечня — самая спокойная республика. Дагестан, Ингушетия, Осетия, Кабардино-Балкария — если доживем, вы увидите, что будет твориться здесь. Как у нас было во время Ичкерии, так же будет и здесь. Если, конечно, наши уважаемые руководители друг другу не скажут, что мы — одна команда. Надо, чтобы они — уважаемые люди, лидеры, как мы их называем, — не использовали народ, а служили ему на благо. Вот тогда будет мир и порядок. Иначе будет, как у нас в начале 90-х, когда были и Удугов, и Масхадов, и Басаев, и Ахмадов, и Закаев. Просто тогда мы боролись, как нам представлялось, за независимость. И все мы получали из определенных кругов деньги и оружие. Например, в Дагестане есть лидеры. Если они не объединятся и не скажут, что они — одна команда и будут служить народу, я вам даю слово, в Дагестане будет большой бардак.
— В связи с этим что бы ты мог сказать дагестанцам?
— Дагестанцам я хочу пожелать всего самого хорошего, чтобы они не позволяли вводить себя в заблуждение высказываниями, что Чечня или чеченцы — это враги. Вспомните историю. Чтобы мы как жили раньше, так и продолжали жить. Чтобы, как и раньше, гуляли и веселились, ездили друг к другу в гости, и все.
— Рамзан, кого ты считаешь своим другом в Дагестане?
— (Смеется) В Дагестане у меня очень много друзей. Если скажу, что кто-то мой друг, остальные, в том числе и друзья моего отца, могут обидеться.
— Но все-таки…
— Ну… Из тех, кто работал вместе с моим отцом, могу назвать Сайгидпашу Умаханова, Гаджи Махачева, многих других… Здесь у меня дядя живет — Жамалодин Гамзатов (заместитель Сайгидпаши Умаханова — прим. ред.). Знаешь, у меня очень много друзей в Дагестане. Я здесь ни с кем не враждую. Наоборот, я хочу, чтобы они вместе здесь работали и наводили порядок в Дагестане.
Немного о себе— Кем для тебя был Ахмад Кадыров — любящий отец, наставник, президент?
— С начала боевых действий в Чечне мы как-то обсуждали с отцом, как нам быть дальше. Он тогда сказал мне: «Рамзан, если хочешь, я дам тебе деньги, уезжай отсюда или куда-нибудь в Россию, или за границу». Я тогда сказал, что не брошу свой народ, что мой народ для меня — это самое святое. Тогда я сказал, что до конца войны я не сын его, а помощник. Он был для меня всем — учителем, вождем, другом, наставником, братом, начальником.
— Чем ты будешь заниматься, когда все это — война, бесконечные спецоперации — закончится?
— Как сказал Басаев, буду пчелами заниматься. (Громко хохочет)
— Кто такой Рамзан Кадыров — воин, политик, мститель? Кем ты лично себя ощущаешь?
— (Лицо мгновенно становится серьезным) Я просто человек. Я хочу войти в историю как защитник своего народа.
— Тебе приходилось убивать?
— Нет. Я не убиваю. Я созидаю. ]§[