[ Клянусь Аллахом… ]

…я никогда не был в Бороздиновской, и мои бойцы не делали там никаких зачисток В прошлом номере нашей газеты нами был дан материал о зачистке в Бороздиновской, в котором на основе показаний свидетелей говорилось о проведении этой зачистки батальоном ГРУ «Восток» под командованием Сулима Ямадаева. Позже к нам через третьих лиц обратился сам Ямадаев. Исходя из принципов нашей газеты, мы посчитали нашим долгом дать ему возможность опровергнуть обвинения в свой адрес. Выехав в Гудермес, мы встретились с ним. В Гудермесе командир батальона «Восток» и уже герой России дал помещённое ниже интервью специально для «ЧК», в котором он отрицает свою причастность к проведению этой зачистки.

– Сулим, давай начнём с истории твоего объединения с покойным Ахмад-хаджи Кадыровым и взятия под контроль Гудермеса, чтобы лучше понять твою позицию в чеченском кризисе 1990-х годов.

– Когда в 1996 году закончилась война, начались ваххабитские движения, арабы всякие стали приезжать, нами командовать, мы встали вместе с Ахмад-хаджи. Ваххабиты тогда начали серьёзно укрепляться и захватывать все позиции, в том числе и на духовном фронте. В 1998 году в Гудермесе у них было 2 «шариатских» института, где обучалось 2 800 человек.

Между нами начались серьёзные столкновения, которые закончились 4-дневным боем. В результате сражений мы, потеряв 2 убитыми и около 150 ранеными, вытеснили из города этих «шайтанов», которые потеряли до 250 человек. Нам тогда помог лишь Всевышний, поскольку ваххабитов было намного больше нас.

– Сулим, а какова была ваша роль в событиях, происходивших во время нападения на Дагестан в 1999 году?

– Шамиль Басаев в 1999 году написал нам, чтобы мы освободили город Гудермес и трассу для его людей. Мой брат Руслан (Халид) же ответил ему в своём письме: «Шамиль, Аллах видит, мы с тобой не хотели войны, но раз ты хочешь этого, ты её получишь». Были потом столкновения, но в итоге он не получил Гудермес. А через два месяца Басаев с союзниками зашли в Ботлих, а потом и в Новолак, но не через Гудермесский район. Это доказывает, что Гудермес им нужен был как плацдарм для нападения на Дагестан, а благодаря нам он его не получил.

– А во время взятия под свой контроль Гудермеса и Чечни федеральными силами?

– В 1999 году, когда федералы зашли в Чечню, мы вместе с братьями и нашими людьми добровольно сдали Гудермес. Наши силы вошли в состав федеральных сил, и мы боролись с людьми Басаева. Тогда в боях вокруг Гудермеса я вышел из города с 96 бойцами, а вернулся с 47. Были очень ожесточённые бои, в результате которых нам удалось сломить противника, после чего его сопротивление намного ослабло.

– Теперь уже хотелось бы коснуться событий именно начала июня и того дня, когда в Бороздиновской прошла зачистка.

– В предыдущий день в 2 часа ночи мне позвонили мои ребята и сказали, что убили отца нашего бойца. Они поехали, забрали тело отца, чтобы похоронить его в родном селе, и сразу же вернулись, так как, согласно исламским традициям, человека нужно хоронить как можно быстрее в тот же день.

А информация была, что в ту ночь боевики напали на главу администрации Бороздиновской, убили лесника и по дороге ещё одного милиционера в 2 км от Шелковской. Мой командир разведки Хамзат сидел тогда у Шелковской в засаде. Там же у нас была работа у Старогладовской и Воскресенского. Мои ребята сидели тогда в засаде у Воскресенского в лесу недалеко от Терека. Там они поджидали «шайтанов», которые, по нашей информации, переходили реку Терек. После 40-минутного боя, потеряв двоих убитых, тем удалось уйти от преследования. Там среди вещей боевиков были обнаружены документы того самого милиционера Шелковского РОВД, который был убит в 2 км от райцентра. Думаю, что и убийство лесника – их работа.

– А ты сам вообще был по ходу ситуации в Бороздиновской? Как ты думаешь, кто вообще должен отвечать за то, что там произошло?

– Клянусь Аллахом, я никогда в Бороздиновской не был. Не было там и моих братьев. Там вообще страшные вещи произошли, которые мне сложно представить. Я сам никогда в жизни ни одного безвинного человека и тем более мусульманина не убивал. Кроме того, за убийство старика мы теоретически могли ну максимум убить того, кто это сделал. А там всё село пострадало. В Ведено в 2003 году моего брата Джабраила убили, но мы ведь домов не сжигали и мирных людей не убивали. Там был ликвидирован Барон Арабханов, который убил моего брата.

В то же время того, кто лесника убил, мы тоже не оставим, но такие страшные вещи мы никогда не творили. У меня в батальоне жёсткая дисциплина. До зачисления в мой отряд бойцы проходят проверку от 3 до 6 месяцев. Как в другие службы, амнистированных боевиков и «шайтанов» я не принимаю, потому случайных людей у меня не оказывается. Никакой самодеятельности они не позволяют и не могут позволить. В свободное время они сидят у меня в казармах. Каждое моё действие санкционируется и протоколируется. Кроме того, я по роду своей деятельности работаю в горных и лесных массивах, а не в населённых пунктах, по которым я вообще не работаю. Даже когда мы заходим в сёла, у меня уже бывают чёткие адреса и краткое досье тех людей, которых я собираюсь задерживать. Проводить массовые зачистки я даже по закону не имею права. Это работа сотрудников Минюста, МВД и внутренних сил.

А отвечать за то, что происходит там, конечно, должен, прежде всего, начальник Шелковского РОВД. Какой же он начальник РОВД, если не знает, кто это сделал, и не отвечает за то, что происходит на его территории. Кроме того – МВД и прочие силовые структуры, в чьём ведении находится эта территория. Я же за эту территорию не отвечаю, так как она находится вне зоны моих действий.

– У тебя есть какая-то информация о судьбе похищенных 11 дагестанцев?

– Сейчас я сам пытаюсь выяснить, где они находятся, но пока безуспешно.

– Кто, на твой взгляд, совершил это преступление в Бороздиновской? Ведь часть свидетелей говорят, что это сделали твои ребята.

– Ну, они говорят, что у проводивших зачистку людей были нашивки с надписью «батальон «Восток». Вот моя форма, ты видел и моих бойцов, у них ведь ни у одного нет таких нашивок. Ещё были слухи, что мой начальник разведки Хамзат был там. Он якобы поставил ногу на спину одной старой женщине и сказал: «У вас там, в Дагестане, мужчины хоть остались?» Хамзат хороший воин, но очень скромный человек, когда дело касается слов, а не боя. Если бы даже он там был, я не могу себе представить, что он что-то подобное скажет. Хамзат в тот день был в райцентре Шелковского района и оттуда звонил. Он хотел поехать в Бороздиновскую, но я дал команду «отбой», и они туда не поехали. Говорили, что и сын этого убитого лесника там был, а он уже больше месяца в тяжёлом состоянии лежит в Ростовском госпитале после операции. Он даже не знает, что его отца убили.

Думаю, всё это – запланированная акция, чтобы очернить меня и сделать врагом дагестанцев. А к дагестанцам я хорошо отношусь – у меня много друзей среди них, у нас в Гудермесе работает много дагестанцев строителей. Кроме того, у меня в отряде даже есть дагестанцы, и мне постоянно приходится с ними работать. Эта акция направлена на стравливание двух братских народов. Мы не должны допустить этого.

– Кто всё-таки мог это сделать?

– В Чечне есть люди, которым, видимо, я очень мешаю проворачивать свои дела и хозяйничать здесь. Я единственный человек здесь, который реально по этим шайтанам-боевикам работает и по горам и лесам бегает, а не по телевизорам выступает и комментарии раздаёт. Может, ещё и поэтому мой батальон «Восток» кто-то хотел бы расформировать. Так что это преднамеренная провокация людей или какого-то одного влиятельного человека, которому я очень мешаю. Понимаешь, я Аллаха боюсь, а не какого-то человека. Для меня главное – остаться чистым перед ним, потому что когда я предстану перед ним, мне придётся отвечать за каждый содеянный мною грех. Меня 16 раз взрывали, когда-нибудь они сделают удачный подрыв. Я мог бы отсюда уехать и спокойно жить в Москве, где у меня для этого есть все условия. Но если я всё это брошу, я не смогу, прежде всего, смотреть в глаза моим бойцам, которые всё это время были со мной. А тем более я предам память моих друзей, погибших за это дело. В 1997-1999 годах в боях с шайтанами-ваххабитами погибло 184 человека. А всего с 1999 года мы потеряли от 300 до 400 бойцов. В том числе за последние 1,5 года погибло 102 человека. У меня безногих только около 60-70 человек. И семьи всех погибших и ставших инвалидами я содержу за свой счёт. ]§[