[ Сексот в большом городе… ]

 

Без газа, но…

Частое проведение штурмов во время спецопераций, в ходе которых не только убивают членов НВФ, но и разрушают дома мирных жителей, порождает множество слухов и недоумений. «Почему их не берут тихо и живыми?» – наиболее распространённый вопрос. Среди других – версии о том, что силовики за один час проведения спецоперации получают 18 тыс. рублей. Источники в УФСБ РФ по РД заявляют: «Насчёт денег – это слухи. Нет смысла специально затягивать спецоперацию и причинять разрушения домостроениям. Затягиваются спецоперации из-за переговоров, которые ведутся с засевшими в домах боевиками». На вопрос, почему в ходе штурмов не применяются другие, менее разрушительные методы, а боевиков не берут живыми, источники комментируют так: «Члены НВФ всегда ходят с оружием, и без потерь их взять невозможно. А поскольку они заблокированы в квартире или доме, без штурма их нейтрализовать невозможно. Применение газа тоже невозможно. Он испаряется, если открыть окна. Другие газы (более мощные) запрещены международными конвенциями».  

Можно отметить, что с приходом нового начальника УФСБ РФ по РД Вячеслава Шаньшина МВД по РД постепенно, но твёрдо отодвигается от борьбы с экстремистским подпольем на задний план. Редко какой штурм квартиры или дома, где укрываются боевики, обходится без участия спецназа ФСБ. За силами МВД (да и то совместно с ВВ, Минобороны и пр.) оставляют только участие в масштабных спецоперациях. К примеру, обеспечение режима КТО в Унцукульском районе (подробней о режиме КТО читайте на 25 стр. «ЧК». – Прим. ред.), прочёсывание лесисто-гористой местности…

Вообще здесь можно проследить закономерность. Начиная с 1999 г. и вплоть до прихода начальником УФСБ РФ по РД Николая Грязнова борьба с НВФ (несмотря на то, что это компетенция ФСБ) велась силами МВД РД. При Грязнове спецназ ФСБ отметился в паре-тройке операций, а затем работа с политической преступностью (терроризм и экстремизм) вновь легла на МВД по РД. Отметим, что УФСБ РФ по РД в этот период (с 2005 по 2007 гг.) вело работу «чужими руками»: взяв на себя техническую сторону проведения спецопераций (ПТП, предоставление информации), «силовую» (проведение спецопераций) отдало милиции. Этот период был временем перемен в республике. Различные политические кланы боролись за власть. Поменялось руководство РД. Сам Грязнов налаживал работу управления: проведя поверхностную чистку рядов (к примеру, был снят с должности начальник отдела кадров), он занялся обустройством рабочих мест и быта своих сотрудников (строительство жилья, спеццентра подготовки и т. д.). Лично сам начальник УФСБ наводил мосты к мэру Махачкалы Саиду Амирову.

Отметим, что с приходом Грязнова многие наблюдатели связывают такое явление, как похищение людей неизвестными в камуфляжной форме. Не исключено, что это была попытка быстро и грубо создать агентуру в среде сторонников и сочувствующих членам НВФ, а также салафитов (ваххабитов).

 

Для того чтобы понять, зачем, предлагаем… 
…немного теории

Непосредственным поиском лиц, совершивших преступления (будь то вор-карманник, террорист или лидер экстремистского подполья), занимаются розыскные подразделения правоохранительных органов (далее ОРО. – Прим. ред.). В основном МВД (через УБОП, УБЭиУТ и пр.) и УФСБ. Разыскивая кого-либо или же занимаясь раскрытием преступлений, силовики опираются на ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ФЗ «Об ОРД»), а также группу межведомственных и внутриведомственных секретных приказов, регламентирующих порядок проведения розыскных мероприятий.

Перечисленные в ФЗ «Об ОРД» розыскные мероприятия, помимо общей цели – «защиты прав и свобод человека и гражданина, личности, общества и государства» от преступных посягательств, – направлены на достижение одной цели: быстрое и своевременное получение информации о готовящихся, совершённых либо совершаемых преступлениях. Несмотря на широкую палитру розыскных мероприятий, основной поток информации, которую получают силовики, идёт не от них, а от доверительных помощников (агентуры) и населения.

Каждый оперативник обязан иметь в разрабатываемой им криминальной среде агентуру. В МВД по РД и УФСБ РФ по РД это практикуют, имея источники информации в разных сферах (экономика, организованная преступность, прочее). Кроме того, параллельный поток информации поступает от  участковых милиционеров (по статусу приравненных к оперативным сотрудникам). К ним идут жаловаться на соседей, стекается (должна стекаться) информация о том, кто где живёт, кто куда переехал, кто сдал/снял квартиру. У них на учёте состоят все ранее судимые лица, наркоманы, алкоголики, неформалы, а также «неблагонадёжные лица»… Обо всех процессах, происходящих на обслуживаемой им территории, участковый уведомляет своё начальство (и не только своё – об этом чуть ниже). (См. схему.)

Дальнейшая судьба полученной разными путями оперативной информации будет выражаться либо в незамедлительной её реализации (профилактическая беседа, штурм квартиры, засада, задержание и пр.), либо аккуратное подшивание в «литерное дело» (одно из разновидностей ДОУ – дело оперативного учёта) и пыление в сейфе до лучших времён в ожидании «воли руководства». Это то, что многие называют «компромат». Благодаря ему некоторые силовики, живущие не на зарплату, действительно неплохо живут…

 

Немного практики…

Всё вышеописанное хорошо работает, когда дело касается общеуголовных преступлений. Когда дело касается борьбы с террористическими группировками (т. н. политическая преступность), то описанная схема даёт сбой.

Дело в том, что террорист (боевик, член НВФ – можно назвать как угодно. – Прим. ред.) – это не обычный уголовник, а лицо, проводящее в жизнь какую-либо ИДЕЮ (неважно, какую) насильственным путём. Это, как правило, лица, которые не были ранее судимыми, из достаточно обеспеченных семей. Часто с хорошим высшим образованием. (К примеру, труды убитых боевиков, таких как Махач (Ясин) Расулов (аспирант кафедры религиоведения) и Абузагир Мантаев (кандидат политических наук) до сих пор представляют собой интерес для исследователей салафизма). У них нет завязок в уголовной среде, откуда и вербуется агентура сотрудниками милиции.

Естественно, что в таких условиях право-охранительные органы испытывают информационный голод, а поиск агентуры в этой среде – трудоёмкий и длительный процесс.

Вследствие этого, как бы парадоксально это ни звучало, вся тяжесть борьбы с терроризмом ложится на плечи участковых милиционеров, у которых начальство требует владеть обстановкой на участке, представлять списки подозрительных, «неблагонадёжных» лиц и прочее.

По словам источника в МВД по РД, некоторые участковые достаточно хорошо информированы о ситуации на своих участках. Порой знают, где какой член НВФ скрывается, но боятся информировать своё начальство, так как оно не может гарантировать им безопасность. По словам того же источника, УСБ, обязанное обеспечивать безопасность работников милиции, своих функций не выполняет. В результате часть участковых предпочитает быть агентами у УФСБ РФ по РД, поставляя ему необходимую оперативную информацию (см. схему), полагаясь на его защиту в случае угроз со стороны НВФ.

Учитывая новые тенденции, которые происходят сегодня в рядах НВФ (резкое омоложение членов, участие в них женщин, более чёткое распределение направлений, ролей и функций), проблемы в наработке агентуры будут только нарастать…

Говоря о тенденциях, отметим, что, по некоторым данным, в Махачкале имеется три группы «лесных братьев». Они разобщены. По составу очень молоды (от 18 до 24 лет). Каждая группа «работает» автономно, строго в одном из направлений: 1) сотрудники МВД по РД; 2) высшие чины госвласти РД; 3) официальное духовенство Дагестана.

Появление в рядах НВФ женщин вполне объяснимо. В ходе спецопераций погибло много достаточно молодых ребят, у которых остались сёстры, жёны… До недавнего времени «вдовье подполье» ограничивалось пособнической ролью (снабжение продуктами питания, медикаментами, снятие квартир, укрывательство и пр.), однако прецедент вооружённого участия уже есть (среди убитых членов НВФ на ул. Танкаева в Махачкале 12 ноября 2007 г. были две девушки). Главное, чтобы он не превратился в практику!

 

Списки

Списки «неблагонадёжных» были и будут всегда. Они широко распространены в полицейской практике во всём мире и представляют собой перечень фамилий с адресами под общей «шапкой», к примеру, «ранее судимые» или же «ваххабиты».

В РД понятие «список неблагонадёжных» связан с появлением небольших ячеек сторонников ваххабизма. Перерастание ячеек в «боевые группы» заставило правоохранителей формировать списки в каждом городе и районе и ставить их фигурантов на негласный контроль.

После событий 1999 г. (вторжение в РД банд Шамиля Басаева) списки стали чуть ли не основным документом, определяющим, кто здесь «свой/чужой». В города и районы (на участковых в том числе) стали спускаться приказы, требующие «активизировать борьбу с ваххабизмом» и выявлять их в большем количестве. Погоня за высокими цифрами показателей «успешной борьбы» порой приводила к очевидным ляпам: в списки ваххабитов попадали алкоголики, а престарелая бабулька получала статус «активный член НВФ».

Неграмотный в религиозных вопросах участковый обращался за помощью к имаму мечети либо иному местному «авторитету», чтобы отличить «агнцев от козлищ» – и в список мог попасть, по сути дела, любой неугодный человек… Так или иначе, фигуранты списка начинали проходить через профилактические проверки силовиков, подвергаться задержаниям и пр. Кстати, прикомандированные в РД сотрудники МВД РФ или ФСБ России тоже руководствуются этими списками.

 

В заложниках

Те успехи силовиков, которые мы видим, – это не столько результат агентурной работы, сколько наблюдение за «родственной базой» (жёны, матери, близкие родственники). К примеру, есть сведения, что на ту же группу НВФ, уничтоженную на ул. Танкаева, вышли подобным путём.

Схема работы силовиков (оцепление района проведения штурма, блокирование адреса, переговоры с боевиками, а затем их полное уничтожение всеми средствами в случае отказа сдаться), очевидно, носит демонстрационный характер. Применение простого наблюдения за боевиками, а затем внезапное задержание их на открытой местности (вне жилых помещений) вполне реализуемо. Однако...

Можно сделать вывод, что это политика запугивания как членов НВФ, так и их пособнической базы; способ воздействия на население. В этом смысле режим КТО в с. Гимры (см. 3 стр. «ЧК». – Прим. ред.) тоже представляет собой способ психологического воздействия.

Эффективна ли «политика запугивания»? Очевидно, нет. Настроения среди мирного населения в тех же Гимрах, где уже более месяца как установлен режим КТО, показывают обратное. Последствия подобной политики, такие как озлобление населения (за КТО и уничтоженное имущество), увеличение числа симпатизирующих боевикам, дискредитация правоохранителей (на что дополнительно влияет массив нераскрытых убийств и др. преступлений) могут свести на нет потуги властей.

Здесь интересна позиция президента РД, заявляющего о полной поддержке методов борьбы с НВФ. На фоне общефедеральных тенденций власти на демократизацию и ставки на вице-премьера Дмитрия Медведева Муху Алиев проводит идеи, которые можно было бы ожидать от «ястребов» (Сергея Иванова, Николая Патрушева). Вполне вероятно, что Алиев в год выборов президента РФ пытается навести порядок. Быстро и любым способом.

Находясь в цейтноте, президент РД, не видя альтернативных путей решения проблемы, становится заложником правоохранительных органов и выстроенной им системы.Альтернатива, которую должны были предложить соответствующие министерства РД, в том числе и его администрация в лице аналитического управления, до сих пор не разработана…