В среду, 9 сентября, судья Верховного суда Дагестана Закир Исрафилов продлил арест до 13 декабря Абдулмумину Гаджиеву, Абубакару Ризванову и Кемалу Тамбиеву. К этому времени сторона защиты должна полностью ознакомиться с 39 томами уголовного дела, а следствие – направить материалы и обвинительное заключение в Военный окружной суд Ростова-на-Дону…
Закир Исрафилов рассматривал ходатайство о продлении срока содержания под стражей с 8 по 9 сентября. Один день ему понадобился, чтобы подумать над тем, разрешить фото- и видеосъёмку выступлений обвиняемых по заявлению Абдулмумина Гаджиева или нет.
9 сентября судья отказал в этом ходатайстве, сославшись на доводы прокурора Магомеда Ибрагимова, которого не было ни в первый, ни во второй день. На предыдущих заседаниях он заявлял, что сторонами постоянно нарушается законодательство по поводу запрета трансляции фото и видео, несмотря на многократное предупреждение.
Правда, судья успел устно исправить ошибку в фамилии, заменив её на Сиражудина Зиявудинова, присутствующего в зале, но он совершенно по-другому аргументировал своё возражение. Прокурор 8 сентября посчитал, что раз ведётся аудиозапись, то принцип гласности не нарушается.
На вопрос судьи, имеются ли у обвиняемых награды, журналист «Черновика» заявил, что у него есть награда за вклад в борьбу с терроризмом. Но судья её не принял, так как она не государственная.
Следователь третьего отдела по особо важным делам СУ СКР по РД Надир Телевов ходатайствовал о продлении ареста до 13 декабря, так как не все защитники ознакомились с 39 томами, а также Ризванов. Нужно время для подготовки обвинительного заключения, утверждения прокурором и направления дела в Военный окружной суд Ростова-на-Дону.
«Следственные действия завершены, а процесс ознакомления не имеет отношения к тому, чтобы держать под стражей. Тяжесть статьи может быть основанием на ранних сроках следствия, но не сейчас, когда прошло больше года согласно Пленуму ВС РФ. Следствие считает, что мы окажем влияние на свидетелей, но этого мало, нужно представить конкретные доказательства. Но никаких доказательств, отвечающих УПК, нет. Кроме тяжести статьи, ничего нет», – сказал Абдулмумин Гаджиев.
Ризванов напомнил, что следствие должно проверить и установить данные о возможном оказании давления на свидетелей. «В течение года ничего не выявлено, значит, никакого давления не оказывалось на свидетелей. А вероятность того, что мы может скрыться, можно предупредить техническими средствами, которые используются при назначении домашнего ареста», – отметил он.
Тамбиев отметил, что для его задержания, обыска в квартире, избиения на глазах у детей, ареста имущества родственников и продления ареста нет и не было никаких оснований, кроме тяжести статьи 205 УК РФ. «Эту статью можно вменить легко и просто с засекреченными свидетелями, которые скажут, что вас видели и слышали, и это будет являться достаточным доказательством для того, чтобы держать под стражей. По-хорошему можно было нас отправить под домашний арест», – сказал Тамбиев.
Адвокат Рафидин Курбанов добавил, что, в основном, свидетели засекреченные, или представители правоохранительных органов и их подзащитные никак не могут на них оказать давление. После этого следователь Телевов ходатайствовал о приобщении протоколов допроса засекреченных свидетелей Магомеда Магомедова и Сайфулы Махачева.
Адвокат Шамиль Магомедов возражал, так как защита просила не доказательства вины, а доказательства того, что они могут скрыться, а в этих протоколах нет таких сведений.
Почерк Телевова
После того как прокурор Зиявудинов огласил два тома представленных документов, Абдулмумин Гаджиев заявил, что ему нужно ещё ознакомиться с протоколом допроса Ризванова, но в более читабельной форме, так как у следователя непонятный почерк. Судья решил сам ознакомиться с этим протоколом, но споткнулся на первом же предложении.
«Раньше вас могли бы не аттестовать с таким почерком, на это специально обращали внимание. Не создавайте неудобства, сделайте так, чтобы Гаджиев смог ознакомиться с этим документом. Если узнаю, что вы это не устранили, в следующий раз не пущу вас в зал по другим делам», – возмутился судья.
Телевов пообещал исправить ситуацию на встрече с Гаджиевым в четверг, 10 сентября, а также исправить почерк. Ризванов сделал несколько замечаний к оглашённым документам. Так, он отметил, что участковый, который дал отрицательную характеристику, первый раз его увидел при задержании, к тому же он является уже два года фигурантом уголовного дела за фальсификацию, поэтому больше беспокоился за свою участь. Кроме того, у него не было приводов в отдел полиции.
Тамбиев просил приобщить ответ Адвокатской палаты РД о привлечении к дисциплинарной ответственности адвоката Сулейманова, который присутствовал на первом допросе при задержании и не отразил в протоколе, что у него были телесные повреждения, подталкивая его подписать признательные показания.
39 томов доказательств невиновности
Абдулмумин Гаджиев в последнем слове по пунктам рассказал, почему в 39 томах уголовного дела нет ничего, кроме доказательств абсолютной их невиновности: «В подобных уголовных делах, которые фабрикуются по всей России, как правило, бывают хоть какие-то основания и обстоятельства, из которых эти дела высасываются. Бывает знакомая друг с другом группа людей, какие-то провокаторы, которые кого-то во что-то втянули. У нас нет абсолютно ничего. Все те фантазии оперативников были опровергнуты теми реальными следственными действиями, которые провёл следователь Надир Телевов. Оперативники утверждали, что мы сообщники. Однако анализ телефонных соединений, переписок и соцсетей показал, что мы не были знакомы до этого дела. Мы познакомились 16 июня 2019 года в клетке здания Советского районного суда. Всё дело построено на том, что мы имеем какое-то отношение к благотворительному фонду «Ансар». Оперативники заявляли, что я являлся руководителем проекта «Худа-Медиа», относился к этому фонду. Однако допросы многих свидетелей и деловая переписка работников «Ансара» и «Худа-Медиа» однозначно показывают, что я не имел никакого отношения к ним. Оперативники утверждали, что я занимался информационным обеспечением деятельности фонда «Ансар» в СМИ. Надир Телевов сделал несколько запросов в различные оперативные ведомства с целью обнаружить всю информацию, которую я за всю свою жизнь публиковал в СМИ и соцсетях о фонде. Результат очень скудный. Единственная публикация за всю мою журналистскую деятельность – это интервью 2013 года, которое я взял у работника фонда по заданию редакции. Тогда Абу Умар Саситлинский не имел никаких проблем с законом. Оперативники утверждали, что я организовывал сборы для террористов на свою банковскую карту...»
Судья прервал его, сказав, что он выходит за рамки предмета рассмотрения вопроса.
«Дайте мне воспользоваться моим правом, я скажу то, что хотел, здесь присутствуют СМИ. Дело в том, что нас незаконно держат год под стражей. У нас есть возможность высказываться только в ходе суда, дело не только в СМИ, это же связь с общественностью», – ответил Гаджиев.
«Чуть что – сразу СМИ. Вы не к СМИ апеллируйте, а ко мне, суду. Если вы будете нарушать, я вас могу приостановить. Вы оставьте свои лозунги. Вы начали свою речь с общественно-политической ситуации, общие лозунги не надо, меня это абсолютно не касается. Какое это отношение имеет к предъявленному обвинению?» – нервничал судья.
Гаджиев заметил, что следователь приобщил два допроса засекреченных свидетелей, Махачева и Магомедова, и на них строится фактически всё дело. Он продолжил: «В допросах, которые представлены вам, говорится, что мы – участники фонда «Ансар» – регулярно собирали и отправляли деньги друг другу. Но по запросу Телевова служба Росфинмониторинга провела два углубленных расследования. В нём моё имя на 30 страницах никак не упоминается, и никакой связи между нами не было. Также мы занимались благотворительным фондом для обогащения, а террористы понадобились нам в качестве крыши, чтобы защититься от назойливых плательщиков фонда, которые стали возмущаться, откуда у нас виллы и яхты, дачи. Однако Телевов в поисках всего этого имущества сделал запросы и ничего подобного не нашёл, поэтому следствие в итоге сфабриковало факт наличия у нас и у наших родственников двухэтажного дома на берегу Селигера. Эта информация опровергнута, выяснилось, что этот дом на нас не зарегистрирован. Самое интересное, что следователь знает о нашей невиновности, что дело сфабриковано, прямо нам говорит, что мы образованные взрослые люди и должны понимать, что сегодня такое следователь в России. Я не понимаю, почему УПК ему даёт огромные полномочия и возможности и при этом он решает быть каким-то винтиком системы беззакония.
Каждое судебное заседание начинается с того, что нас информируют о том, что мы должны обращаться к суду: «уважаемый суд» и «ваша честь». Верните к себе уважение – загляните в УПК РФ».
Закир Исрафилов не позволил Гаджиеву поблагодарить всех за поддержку, а также ответил ему на реплику: «Если вы считаете, что мужество судьи заключается в том, чтобы выносить угодное вам решение, вы глубоко ошибаетесь. Мужество судьи заключается в вынесении объективного решения, а не которое вам захочется или которое захочет следователь». ]§[
- 39 просмотров