«Раскалённые тени»?
Мне понравилось!
Это случилось много лет назад, когда газету «Молодёжь Дагестана» возглавлял ещё Гаджи Абашилов. Мы часто с ним встречались по тем или иным вопросам, а порой я просто навещал старшего коллегу, так сказать, «попутно», оказавшись в стенах издательства.
Обычно мы общались с Гаджи наедине за чашкой чая или чего покрепче (я тогда ещё употреблял). Но в тот раз в кабинете находился ещё один человек – молодой невысокий паренёк.
«Знакомься! – в своём напористом раскатистом стиле объявил Гаджи Ахмедович. – Мой первый заместитель Альберт Мехтиханов».
Взглядом Абашилов дал мне понять, что секретов у него от молодого зама нет: мол, пусть остаётся, может, и посоветует чего дельного.
Я, конечно, слышал, что ещё во второй половине 1990-х годов молодой студент, проходивший практику в «Молодёжке», произвёл такое впечатление на Гаджи Ахмедовича, что редактор сразу предложил ему штатную должность корреспондента. А к данному моему визиту молодой Альберт уже стремительно вырос до первого зама...
В той беседе я просил рекомендаций Гаджи Абашилова по одному медийному проекту. И пока его отвлёк телефонный звонок, совет неожиданно для меня прозвучал из уст Альберта. Да, это был интересный ход. Я горячо поблагодарил молодого человека, но он смутился и сразу «дистанцировался» от похвалы: «Да я особо и ни при чём, мы этот приём ещё на первом курсе проходили, в «Основах журналистики»…
Вот эти качества Альберта – эмоциональную мягкость и способность быть полезным профессионалом, не вылезая, не выпячивая себя на первый план, – я запомнил уже тогда.
Мы продолжали работать в разных местах, но я с интересом читал его публикации на самые разные темы: о религии и политике, о горных районах и футболе; в жанрах интервью, репортажей и аналитических статей…
Не стала большим сюрпризом для меня новость о том, что на Альберта впоследствии вышли федеральные СМИ, предлагая ему публиковаться в московских изданиях «по дагестанским темам». В частности, это были «Известия» и «Советский спорт».
…Прошли годы. Совсем недавно он пришёл ко мне на работу и после небольшого разговора протянул флешку. Сказал, что это повесть. Художественное произведение.
Ещё Альберт добавил, что попробовал написать «дагестанский детектив». И назвал свою повесть «Раскалённые тени». Он просил меня высказать своё мнение.
Я пообещал сделать это, отложил флешку и… забыл о ней.
Вообще-то читать тексты – это часть моей работы. Ещё со школьных и вузовских лет я прочитал огромную массу книг очень широкого диапазона… Русская, дагестанская и зарубежная литература… Толстой и О’Генри, Чехов и Шекспир, Пастернак и Гамзатов… И пёстрый ряд различных литературных персонажей, самых разных: от Онегина и Дон Кихота до Швейка и «Старика».
Кроме того, я читаю много местных журналистских текстов. Одни – с удовольствием, другие – потому что, повторюсь, это моя работа…
На следующий день Альберт перезвонил, мол, ну как? Я был чем-то раздражён в тот момент, но сдержался от резкости. Не стал говорить, что «ага, вот всё сейчас брошу и буду твою повесть читать».
Но такая настойчивость коллеги меня заинтересовала, и я решил выкроить полчасика и глянуть на текст.
Начало повести я читал именно так: «по просьбе». Ну вот, попросил знакомый человек, а я пошёл ему навстречу.
Но к середине я уже втянулся. Постепенно стал понимать, что имею дело с крепкой литературной вещью. Я даже усмехнулся: человек, с которым мы встречались время от времени, попивали чаёк, трепались о погоде или футболе, вдруг выдал такую добротную прозу.
Концовку я уже добивал в опустевшей редакции, за окном стояла глубокая ночь. Я не мог оторваться от детектива Альберта и решил, что не уйду домой, не дочитав.
Добротная – на мой взгляд, это очень точная оценка повести моего коллеги.
Например, это добротность литературно-композиционная. Детектив – это ведь не просто беспорядочный пересказ сплетен. Нет, это повествование с сюжетным стержнем: завязка – нарастание напряжённых событий – кульминация – неожиданная развязка.
И всё это в повести Мехтиханова присутствовало.
Это была и добротность острого детективного сюжета: как это часто бывает в данном жанре, я тоже как читатель пробовал «угадать, кто заказчик», но, оказалось, думал совсем не в том направлении...
А ещё я бы отметил высокую точность и компетентность в изображении тех или иных деталей в сюжете. Будь это диалог с экспертом-криминалистом по вопросам огнестрельного оружия или «эффект присутствия» в морге при проведении вскрытия трупа – всё выглядит очень достоверно. И нет ощущения, что автор дилетант и «чайник» в этих вопросах.
Само действо развивается на фоне дагестанских реалий, на фоне очень убедительных и очень достоверно поданных образов наших земляков. Это министры и муниципальные главы, это силовики и бизнесмены, это преподаватели и студенты... Это люди с их желаниями и устремлениями, с их достоинствами, пороками и слабостями.
В повести есть и другие, так сказать, «герои»: автомобильные трассы и горные тропы, леса и озёра, политика и бизнес, коррупция и футбол, внедорожники и бинокли, острые конфликты и безответная любовь… И, конечно, профессиональная фотокамера главного героя и австрийский пистолет «Глок17» его основного противника.
И, когда Альберт снова позвонил за ответом, я без преувеличений сказал: «Мне понравилось».
Интервью с автором книги Альбертом Мехтихановым читайте в следующем номере «ЧК».
* * *
Из повести Альберта Мехтиханова «Раскалённые тени»
* * *
Из повести «Раскалённые сети»
Глава 58. Четвёртая жертва
Человек, который, согласно заказу, стал очередной целью киллера, жил в Махачкале, в частном доме на Маячной улице, в нескольких сотнях метров от центральной площади. Накануне он съел много мороженого, чувствовал на утро себя простуженным и предупредил коллег, что на работу не выйдет.
Впрочем, он всё равно работал: полулёжа в постели, периодически звоня по телефону и пользуясь ноутбуком. Рядом на тумбочке стоял стакан горячего чая, только что поставленный женой.
День был тёплым, а к обеду и жарким. Почувствовав себя лучше, больной решил выйти во двор, пройтись вдоль узкого ряда фруктовых деревьев, посидеть в их тени, глядя на восточный склон Тарки-Тау.
Киллер устроился неподалёку, на крыше незаконченной новостройки. Он раздражённо думал о том, что отсюда, с расстояния почти в 200 метров, он не может воспользоваться любимым «Глоком». Да, у него была бесшумная снайперская винтовка «ВВС-винторез», но убийца считал её непривычным и «неродным» для себя оружием.
Винтовка была небольшой, длиной менее метра, и имела камерный надульный глушитель. Сейчас заряженный и с оптическим прицелом «винторез» весил около 4 килограмм. Коробчатый магазин содержал в данный момент 12 патронов: остальные восемь киллер истратил, приноравливаясь к винтовке в Талгинском лесу. Выстрел из «винтореза» мог пробить стальной армейский шлем на расстоянии до 400 метров, но сейчас в этом не было необходимости.
Хозяин дома вышел во двор в тёмно-синих шортах по колено и в футболке в бело-синюю полоску с короткими рукавами. Он прошёлся по двору, а затем присел на скамеечку за ветвистой яблоней. Теперь убийца видел только его ноги.
Киллер решил выманить объект охоты из-за дерева. Он установил переводчик видов огня на винтовке в правом положении («одиночный огонь») и поймал в прицел во дворе розовую пластиковую лейку в трёх метрах от яблони. Взяв паузу и задержав дыхание, убийца нажал спусковой крючок.
16-граммовая пуля со свинцово-стальным сердечником покинула ствол «винтореза» со скоростью 290 метров в секунду. Киллер почувствовал несильную отдачу в плечо. Выстрел не был совсем бесшумным, звук напоминал одиночную стрельбу из малокалиберной винтовки. Но в центре шумного города среди бела дня он не привлекал внимания.
Пустая лейка дёрнулась и опрокинулась на бок прямо на глазах у хозяина. Тот нахмурился, быстро встал и взял предмет в руки. Не задерживаясь, киллер произвёл второй выстрел. Менее через секунду пуля пробила голову сбоку в направлении «сверху вниз – справа налево», пронзила мозговое вещество, разбила левую стенку черепа и угодила в каменистую поверхность двора.
Убитый хозяин при падении выронил лейку, которая отлетела в сторону на несколько метров и замерла у пустой собачьей конуры…
* * *
Дагестанская детективная повесть «Раскалённые тени» ориентировочно появится на книжных полках в конце февраля.
Из повести «Раскалённые тени»
Глава 41. «Ещё раз про любовь…»
– Пать, ты чего? Чё стало? Дядя Амир что ли обидел?
Как бы ни был 14-летний Мурад увлечён пиццей (именно такой заказ он сделал в предгорном кафе, отказавшись от свежей баранины), перемена в настроении юной тёти-студентки незамеченной им не осталась.
Патя сидела, сгорбившись, грустно ковыряя вилкой в салате.
– Ничего… Ты кушай, Мурад, кушай, нам ещё дальше в горы подниматься.
«Да, не хватало ещё и расплакаться. И даже Мурик заметил. А он? Интересно, он заметит? И вот, значит, как это бывает. Ещё вчера чувствовала, а сейчас точно поняла. Влюбилась… Вот оно как…»
* * *
«Основы сексуального поведения» Патя получала даже не от мамы, а от старшей сестры. Прежде всего та внушила Пате, что парни такой народец, от которого держаться следует подальше. И ничего хорошего не ждать от подавляющего их большинства. А напротив, быть настороже и беречься их сладких речей и жадных рук.
Старшая сестра не прибегала к религиозной аргументации, не напоминала, что добрачный секс греховен и категорически недопустим. Доводы носили мирской характер, мол, все эти охи, вздохи, ответная или безответная романтика, слёзы в подушку, стрессы, депрессии, надежды, разочарования – всё это тебе сейчас не нужно.
Ты толковая девушка, сосредоточься на учёбе! Окончи на отлично школу, поступи в вуз, получи хорошую специальность, крепко встань на ноги – а там уже вокруг окажутся не похотливые голодные юнцы, а мужчины совсем другого уровня. В том числе и неженатые. Или разведённые. Тогда уже спокойно, без «лишних соплей», как выражалась старшая, выберешь себе достойного спутника жизни.
Советы сестры Патя слушала внимательно, кивала головой, хотя далеко не всё понимала, а за полгода до окончания школы «втюрилась» в старосту класса. Он к 17 годам восхищал окружающих девчонок обаятельным баритоном, умел круто танцевать, получил грант на художественную самодеятельность и вообще был главной звездой школы.
Памятуя о предостережениях старшей сестры («Даже если где-то не уследишь за собой, влюбишься – не вздумай бегать за мальчиками и вешаться им на шею, ясно?!»), Патя не бегала и не вешалась. Она любила старосту издалека, на дистанции, ни словом не обмолвившись ему о своих чувствах. Она даже двум близким подружкам ничего не сообщила о происходящем – стеснялась. А вот подушка – да, подушка кое-что знала о том, как больно красавчик ранил её юное сердце.
Школьная пора осталась позади, староста уехал поступать куда-то в город на берегах Невы, и Патя вскоре забыла о нём в своих абитуриентских хлопотах. В местном вузе она не то чтобы на все сто процентов отдалась учёбе, но от романтических историй держалась подальше. И так прошло ещё три года.
А потом на автозаправке по дороге в Хасавюрт за неё вступился крепкий и плечистый попутчик из маршрутки, который ещё через несколько часов объявился в доме её старшего зятя, главы района. И девушка поплыла так, что сделала невиданное для себя: напросилась к малознакомому человеку в спутницы в его фото-путешествии по району. И поначалу напоровшись на холодный отказ, почувствовала, что отступать не собирается. Это был словно азарт гонки, но до конца Патя ещё не понимала...
А что с ней происходит и как это называется у людей, она толком осознала лишь здесь, в этом сельском кафе, с тяжёлыми дубовыми столами и с видом на лесистые склоны Кавказских гор.
- 87 просмотров