Московская поездка редакции «Черновика» в начале текушей недели была насыщена множеством интересных встреч и обсуждений. Но среди многообразия выступлений мы решили дать отдельной строкой речь Максима Шевченко, покольку она целиком и полностью стала отражением нашей дагестанской реальности. Без купюр...
Мне не хотелось бы сейчас углубляться в анализ медийного пространства по интерпретации кавказских ситуаций, хотелось бы всё-таки погрузиться в Дагестан.
Не могу не отреагировать на такое туманное слово — террор, которое употребил Всеволод Леонидович Богданов. Есть общетеррористический фон, и Дагестан ещё недавнего продуцировал женщин-смертниц, которые взрывались в московских метро. К сожалению, республика сотрясается взрывами и сегодня, в том числе с участием смертников. К нам поступает информация, не знаю, достоверно это или нет, о массовых бессудных убийствах граждан, которых после смерти объявляют боевиками, показывая их трупы общественности и рассказывая нам о том, что они совершали какие-то теракты. Не слышал никогда, что подобные действия следственных органов и других силовых структур считались законными. Человека убивают без предъявления ему обвинения, а после смерти, не получив от него показаний, ни косвенных, ни прямых, рассказывают, что эти 20-летние молодые люди готовили взрывы то там, то тут.
«Черновик» для меня всегда был образцом борьбы за правду, как и ряд других газет Дагестана. Они стараются доводить до конца расследования судьбы каждого человека. Сегодня происходят бессудные убийства и казни. Представляют нам часто трупы со следами пыток на теле, а потом говорят, что они боевики. У меня есть длинный список, по моей просьбе мне его подготовили дагестанские журналисты. Находят, например, в машине людей со следами пыток. Официальная позиция силовых структур — уничтоженны боевики, а смотришь — на теле следы пыток от паяльной лампы.
Не хочу всех мазать одной краской, знаю, и среди дагестанских сотрудников МВД, как действующих, так и в отставке, немало порядочных людей, которые болеют не только за свой народ, но и в целом за нормальное, правовое государство. Знаем мы и сотрудников ФСБ из Дагестана, которые хорошо знают ситуацию. Не тех, которые приезжают туда заработать звёздочек на погонах, каких-нибудь лычек на мундирах за уничтожение какой-нибудь банды. Я это называю бессудными убийствами. Даже если у человека имеется оружие, это не повод для того, чтобы его можно убить без суда и следствия. Я знаю ситуации, когда даже вступали в контакты с так называемых боевиками, и максимум в чём их можно было, по большому счёту, обвинить — за незаконно хранящееся автоматическое оружие, и из которого ещё не известно, стреляли или нет. И, наоборот, мы видим громкие убийства Гаруна Курбанова, Хаджимурада Камалова, адвоката Омара Саидмагомедова и его родственника Расула Курбанова, которых убили возле ресторана при свидетелях и с контрольными выстрелами в головы. Расстрел вёлся из люка автомашины УАЗ серого цвета без номеров людьми в масках. И с тех пор нет официальной версии произошедшего. Вот и вопрос к господину Саврулину, препятствующему сегодня деятельности комиссии по адаптации бывших боевиков. Он просто открыто препятствует сотрудничеству и с президентом Дагестана Магомедсаламом Магомедовым, и с председателем Комиссии Ризваном Курбановым. Сегодня, как я понимаю, действие силовых структур направлено не на консолидацию дагестанского общества как части российского общества. Не на то что бы следствие, адвокатура, прокуратура действовали в соответствии с законом, а на препятствование конструктивным действиям президента Дагестана, тем здоровым силам в обществе, которые хотели бы с ним взаимодействовать, журналистам. Между тем ни одно громкое убийство не расследуется. А там где эти расследования есть, показывают трупы и говорят, что вот эти боевики готовили какое-то преступление и что они кого-то убили. Но мы и верим.
А что мы можем делать? Мы на самом деле верим, потому что эти люди, может, и принимали в чём-то участие, но нам показывают только мёртвых. И «храбрых» рапортующих генералов. Например, Нургалиев и Бортников докладывают президенту, что по всему Северному Кавказу убито 400 боевиков. В основном это примерно 20-летние парни. 5 лет назад тоже были такие же рапорты, и эти ребята были ещё школьниками. Они заканчивали 9-й класс и хотели строить свою жизнь. Почему они туда попали? Почему они оказались там? Почему они погибли под пулями? Почему они звонят матерям и говорят, что умрут и не боятся смерти? Это поколение потерянное. Речь надо вести о потерянном поколении. Там, где власть пытается создать для них какие-то нормальные, человеческие условия, мешают силовые структуры. Они заинтересованы в бесконечном продуцировании террористической деятельности и бесконечной войне на территории Дагестана. Посмотрите, какими потоками ненависти поливают Чечню. А что случилось? Давайте посмотрим на примере вице-президента Чеченской республики Магомеда Даудова. До 2004 года находился в федеральном розыске. Он выносил раненого Шамиля Басаева из пылающего Грозного. Если бы Даудов тогда попал в руки ФСБ, его бы убили на месте. А сегодня этот человек — Герой России, вице-премьер, слава богу, живёт, у него семеро детей и это достойнейший человек. Что было бы, если Рамзан Кадыров не поручился за него лично и сдал силовикам, как те того требовали? Мы потеряли бы гражданина, мы потеряли бы офицера, мы потеряли бы достойного человека, мусульманина, который живёт по шариату. Это показатель того, что любое здоровое начинание в кавказских республиках, которое идёт от местных лидеров, интеллигенции, ислама, встречает сопротивление в России. Кто эти люди, которые так сопротивляются? Почему они это делают? Есть версия, что они испытывают принципиальную ненависть к кавказцам. Я в это не верю. Уверен, что террористическая деятельность в разных регионах продуцируется при поддержке так называемой местной этнокриминальной элиты. А журналистов, которые их не боятся, убивают. И Хаджимурада Камалова убили, я думаю, именно потому, что он не боялся их.
Мне кажется, Москва просто не понимает, что происходит на Кавказе. Александра Геннадьевича Хлопонина сознательно изолируют от возможности влиять и понимать то, что происходит в некоторых республиках Кавказа. Мне кажется, федеральные структуры становятся заложниками отдельных, так называемых экспертных центров, которые опираются в том числе на некоторые регионы, являющиеся так называемым христианским оплотом РФ на Кавказе.
Мне представляется, что, как ситуацию в Дагестане, наиболее болезненную на Кавказе, как и ситуацию в целом можно решить двумя способами:
Для этого необходима консолидация журналистского и гражданского общества. Я очень рад, что наконец-то дагестанцы создали эту площадку в Москве. Надеюсь, что в Доме журналистов или в другом месте будет постоянно действующий орган, где будут обсуждаться проблемы Дагестана. Что такое московские митинги на фоне бессудных убийств, которые в Дагестане?
Никто из них — Удальцовых и других — даже не упоминает, не говорит о происходящем на Кавказе. Мы не видели на этих митингах никаких приглашённых дагестанцев. У меня просто не хватает слов на фоне Нальчикского процесса, где подавляющее число подсудимых говорят о применявшихся к ним пытках, кстати, господином Саврулиным, который руководил следственным комитетом КБР в ходе следственных мероприятий, на это не реагируют ни прокуратура РФ, ни законодательное собрание.Такое ощущение, что кроме журналистов и правозащитников вообще нет другого инструмента донесения голоса страдающего и мучаемого Кавказа до российского общества.
Мы должны требовать, чтобы полномочному представителю президента РФ и главам регионов были даны особые полномочия, если не надзора над силовыми структурами, то хотя бы в рамках какого-то консультативного совета по контролю за действием силовиков. Произвол со стороны силовиков является сегодня главной причиной продуцирования террора не только в Дагестане, но и на Кавказе, и по всей России.
Максим Шевченко
От редакции: Безусловно, московское мероприятие удалось. Хотя бы потому, что впервые на таком уровне была озвучена и обсуждена, пожалуй, самая острая проблема современного Дагестана, да и Северного Кавказа в целом. Удалось, на наш взгляд, ещё и потому, что появилась надежда. Надежда на старт попыток релаксации социального напряжения. Они (попытки) приведут не только к снижению всеобщего хаоса, но и должной оценке действий обособленных органов правоохранительных структур. Не могут не привести...