[Out off!] Элайджа его зовут. Это уже ни на что не похоже, и сам он ни на кого не похож. Сопротивлялась, сопротивлялась, считала фэнтэзи надуманным жанром, аутизмом чистой воды, но на «Властелина колец. Возвращение короля» пошла. Там же Элайджа. У него такие влажные голубые глаза. Сначала путала его с Гарри Поттером (дура), а потом узнала, что он — Фродо. Что он — хоббит. Что у него большие волосатые ступни, он живет в Шире… Завязла во всех этих деталях. Попала. Глупо попала.
А может, и не глупо. Не может быть, чтобы все были дураки. Хотя все свободно могут оказаться сумасшедшими. Ведь весь мир которое десятилетие сходит с ума по Толкиену. Новые приступы аутизма (от англ. оut — вне. То есть оut off наша действительность) и любви к эльфам, хоббитам, а также Горлуму начались с экранизацией этого бестселлера. И даже я (ДАЖЕ потому, что я даже «Трех мушкетеров» не считаю литературой и не люблю ни д’Артаньяна, ни Боярского) уже три раза смотрела про «Властелинов». Книгу читать не буду. Сдержусь. Но по Фродо я пока позволила себе сойти с ума. А почему бы и нет, если к тому есть достойный повод? И пусть мое сумасшествие — чей-то продуманный ход. Но если кто-то все так хорошо продумал, что ведешься и получаешь от этого удовольствие, то спасибо ему за хорошую работу. Она позволила мне забыть о том, как все на самом деле. Сказка — да, но какая!
Во «Властелине» все четко разделено на черное и белое. И все ясно знают, с кем и за что воевать. (А тут объявишь войну — обязательно окажется, что не тому, что он — человек положительный, отец троих детей, а вот она — не скотина последняя, а просто заблудшая овечка, несчастная, отстреливаться даже не умеет.) Весь их мир так хорошо придуман, продуман. В нем все так гармонично увязано. Все так ярко, осмысленно. Волшебство так практично и реально. Все мелкие детали значат так много, все ниточки к чему-то ведут. (Вне кинотеатра детали — это просто детали, а жизненные сюжетные ниточки часто опущены в стакан с водой.) В кино, которые хорошие — все очень красивые, мужественные, верные. Верные. Которые плохие — отвратительные, тупые, еще и вонючие. Вокруг эльфов неявное сияние — о, Леголас! — вокруг орков — подвальная сырость и темень. (У нас-то тут красивые часто бывают козлами, впрочем, и некрасивые тоже, а реально вонючие оказываются добрыми людьми, но это не утешает.)
Окунуться в Толкиена — это как увидеть свой старый страшный сон, в котором ты всегда в лучшем случае спасался бегством, и в первый раз остановиться, оглянуться, а потом всех там победить. Это — как объявить войну главному страху своей жизни, броситься в темный колодец, излучающий зло, и вынырнуть из него умытым, новым, добрым, освобожденным, утопившим все страхи. Никто и не пытается сделать вид, что это реальность. Что все как в жизни. Все как раз не как в ней. Приторного хэппиэнда нет, но зло гибнет так наглядно, отслаивается пластами вселенских масштабов. Все будто срисовано не с внешнего мира, а с внутреннего. Твоего тоже. Только тот экранный мир не так запутан и запущен, как твой внутренний. В том мире, в отличие от того, что у тебя внутри, все, что когда-то начинается, когда-то и завершается. И как! Как в сказке. ]§[