Она особенная, не такая, странная. Ее ровесницы в большинстве своем мотаются по дискачам, кафешкам, киношкам. Носят изящные туфельки на каблучках и морщат напудренные носики, переступая через лужи. А Султанат, она же — Султа, последние семь лет провела в ином режиме, причем по собственному выбору и желанию. И там элегантные наряды были совсем неуместны. Потому как оценить их некому. Вокруг только лошажьи и коровьи лица.
Мы познакомились на маевке. Разнеженная солнцем компашка разлеглась, прильнув к травинкам на учхозовской территории. И сквозь прикрытые ленивые веки наблюдала, как Султа, время от времени вытягиваясь в струнку, из-под козырька ладони глядела в сторону пасущихся животных: все ли в порядке? И, честное слово, так это было красиво и правильно. На фоне неба тоненькая девичья фигурка и от этого спокойствие и защищенность. Вера в то, что пока ты живешь своей суматошной нелепой жизнью в городе, там, на окраине его, из-под руки кто-то присматривает за тобой, готовый распутать силки и починить сломанную лапу.
— Странно: такая хрупкая, на первый взгляд, девушка работает с лошадьми. Зимой и летом ежедневные чистки коней и денников, водопои, кормежки, объездки-проездки — такая суровая ковбойская работа. Почему ты выбрала именно это?
— Еще учась в Сельхозакадемии, краем уха прослышала о зачете по верховой езде. Удивительным показалось, что в городе вообще есть лошади. Нашла эту конюшню и попросила, чтобы меня впустили в ее жизнь. Сначала, правда, была допущена только на уровень общения с навозом.
Там работала девушка, Айшат. Всю жизнь буду благодарна этому человеку, впервые посадившему меня на лошадь. Она стала со мной заниматься всерьез, мы начали работать вместе. А потом Айшат сменила место работы. На конюшне оставалось семь голов лошадей. Вот все эти семь голов мне и предложили. Я и осталась.
— А тебя не пугало, что ты там единственный работник? Такая ответственность — ни заболеть, ни проспать, ни тебе праздников, ни больничных.
— Я восприняла это как честь. Откровенно говоря, ждала, что, наконец, не будет людей, останутся только лошади и я. Сначала привыкала к одиночеству, это было первое одиночество в моей жизни. Ведь большой коллектив — это не всегда хорошо, находится кто-нибудь, кто косяк порет. А так — рассчитываешь только на себя. У меня левада (здесь — выпас, прим. авт.), внутри левады конюшня, в ней денники и комната. Представляете: мир в мире. Очень замкнутый такой мирок.
— Уютно ли тебе было, девица, в этом мирке?
— Я чувствовала себя полноценной, самодостаточной и спокойной. Наверно, это из детства. В сказках ведь не рассказывают о соседях героев, об их школе, о том, что вокруг них творится. Есть персонаж, описывается четко его мирок — такая чудо-страна. Вот эта чудо-страна у меня и была.
— Тем, кто бывали у тебя на конюшне, хорошо известен необыкновенной красоты и дурного нрава конь — ахалтекинец Алишка. Неуправляемый, яростный, с обалденно дикими глазами, к которому никто не мог подойти. Много было попыток его укротить, но безуспешно. И вдруг прошел слух, что ты готовишь его к скачкам. Что случилось?
— В мире много бед происходит от незнания. Когда-то кто-то, исключительно по неопытности, умудрился испортить коня в хлам, выбить всякое доверие к людям. И мне казалось, что злобный конь не заслуживает любви. У меня портилось настроение от каждой его попытки огрызнуться, я закрывала денник и отходила. Ему это было непонятно, он же не хотел меня обидеть. Но однажды, благодаря встрече с интересными людьми — настоящими лошадиными психологами, для меня многое прояснилось. Я попробовала относиться к Алишке иначе, посмотрела по-другому. Увидела самозащиту в его агрессии. Это и оказалось ключом к характеру животного. Он стал мне доверять. Мы начали работать. Когда Алишку продали, казалось, что уходит близкий человек, родное существо.
— Как ты считаешь, требуется ли жестокость в обращении с животными?
— Ни в коем случае. Никогда. Никак. Это что-то аномальное, больное. Жесткость — да, как в общении с людьми, так и с животными. Но не жестокость.
— Слишком красивая картинка получилась. А проблемы? А зимой — без тепла, а часто и без света, а воду ведрами черт-те откуда, а тачки с навозом неподъемные, печка вонючая, дрова из лесу? Помощников никаких. Как ты с этим справлялась? А не было желания забить на все? Да гори оно синим пламенем, устала.
— Да как бы ни было тяжело, я все равно не собиралась делиться этим моим миром с посторонним, чужим человеком. К тому же у меня были друзья, чью помощь я принимала с радостью. А усталость? Не буду врать, бывало, но редко, мало, и потом самой было противно.
— Как складывались твои отношения с людьми?
— Как с пришельцами. Временные гости, довольно редкие, я была им всегда рада, но чувствовать себя, как дома, не предлагала. Они приходили и уходили, ничего не меняя и не нарушая. И потом, часто я заинтересовывала этих людей именно тем, что я — девушка из конюшни. Если бы я жила в городе, будь я тем же самым человеком (а может, я была бы другой, будь я в городе), наверное, интерес ко мне был бы меньше. Кто-то уходил бесследно, кто-то становился другом.
— За время работы с животными, кто из них тебе больше запомнился и почему?
— Они по-своему были все родные, хотя и все разные. Я же столько с ними прожила. И моя корова, и одноглазый красавец Фарух, и Алишка, и Тимка, и Вита была — замечательно красивая кобыла, и кабардинка Премия — такая баба-танк с норовом, и Ковбой — ревнивый мерин. Помню всех, даже кроликов.
— Обстоятельства сложились так, что ты временно сменила работу. Сейчас ты работаешь в сфере обслуживания. Твоя новая работа кардинально отличается от прежней. Много людей, работа с клиентами.
— Небо и земля. Мне помогает то, что я во многом отношусь к клиентам, как к тому же своему стаду. Это и выручает. Животные научили меня любить: не ждать взаимности, вежливости, не ждать, что кто-то будет таким, каким ты хочешь его видеть. Они же на самом деле живые, честные. Они такие, какие есть. И поэтому мне сейчас проще строить отношения с людьми. Не жду, что они будут идеальными. Я уже могу прощать недостатки людям.
— О своей семье можешь рассказать?
— Очень люблю свою среднюю сестру, мы с ней сильно привязаны друг к другу. С мамой отношения… Можете себе представить, сколько ей пришлось натерпеться от дочери-конюха, это при нашем-то дагестанском менталитете? А потом моя молодецкая дурь прошла. Пришло взаимопонимание двух взрослых людей.
— Что ты больше всего ценишь в людях?
— В последнее время поняла, благодаря друзьям, что мне не очень нравится врать. Оно того не стоит. И в людях стала ценить отсутствие лживости, обманчивости, стеснительности, стыда перед собой же за самого себя и перед всеми за себя такого, какой ты и есть на самом деле. Основной критерий — естественность, и эта натуральность должна быть не сильно мне отвратительна. Идеальных-то нет.
— А как ты дальше предполагаешь строить свою жизнь? Долго работала с животными, потом поработала среди людей. Как бы ты хотела продолжать? — Думаю, с животными. Не в толпе. Я все-таки, мягко говоря, немного устала от людей. ]§[