Последнее слово Абубакара Ризванова

7 сентября, в Южном окружном военном суде Ростова-на-Дону, со своим последним словом выступили Кемал Тамбиев, Абдулмумин Гаджиев и Абубакар Ризванов. После их выступлений, суд удалился в совещательную комнату. Ожидалось, что приговор будет вынесен уже сегодня, 8 сентября, но, внезапно, было озвучено, что судебный акт будет озвучен 11 сентября, в понедельник…

Напомним, что Абдулмумина Гаджиева, Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова обвиняют по трём статьям УК РФ: участие в деятельности террористической организации (ч. 4 ст. 205.1 УК РФ), финансирование терроризма (ч. 2 ст. 205.5 УК РФ) и участие в деятельности экстремистской организации (ч. 2 ст. 282.2 УК РФ). Наказание по статьям предусматривает от 10 лет лишения свободы до пожизненного заключения.

Обвинение запросило для каждого из них по 19 лет лишения свободы.

Редакция «Черновика» считает данные обвинения незаконными и необоснованными, являющиеся результатом фантазии следственных органов.

Последнее слово Абубакара Ризванова

...Своё последнее слово я, пожалуй, начну с того, как появилось это обвинение и уголовное дело, которое объединило незнакомых друг другу людей в «организованную преступную группу».

Как поведал нам свидетель обвинения, оперативник Управления уголовного розыска МВД по Республике Дагестан, Ибрагимов Салман, он с 2017 года проводил  ОРМ по установлению лиц, причастных к финансированию терроризма на территории Республики Дагестан. То есть, оперативную разработку Ахмеднабиева и его сообщников.

В течении двух лет он проверял информацию о нашей причастности к финансированию терроризма, истребовал сведения о движении денежных средств по нашим банковским счетам и системам электронных платежей. Однако никаких доказательств подтверждающих какую-либо связи Ахмеднабиева или его благотворительных фондов и финансирования терроризма он не нашёл.

Тогда опытный опер Ибрагимов Салман решил использовать другой проверенный способ для реализации якобы имеющейся у него оперативной информации о преступной деятельности Ахмеднабиева и других лиц, связанных с финансированием терроризма.

Он опрашивает Саадулаеву Раисат, которая ранее проходила свидетелем вместе с Ибрагимовым Ниязом по его оперативным материалам по уголовному делу.

В ходе опроса они оба дают нужные Ибрагимову Салману показания, о якобы преступной деятельности Ахмеднабиева и других лиц по финансированию терроризма.

То есть, за два года Ибрагимов Салман собрал материал на шесть томов, в котором, кроме опросов этих лиц, нет никаких иных сведений о финансировании терроризма Ахмеднабиевым и другими лицами. И совершенно случайное совпадение, что ранее Саадулаева Раисат давала показания по материалу, собранному Ибрагимовым Салманом, по террористической статье, где она также, находясь в Турции, от своего мужа услышала информацию, подтверждающую обвинения.

В последующем, свидетель Саадулаева Раисат следователем была засекречена, чтобы скрыть это, так как журналисты опубликовали информацию о том, что Саадулаева ранее также давала свидетельские показания, угодные Ибрагимову Салману.

Странно было бы то, что она не рассказала о преступной деятельности Ахмеднабиева, когда первый раз сообщала об противоправной деятельности других лиц.

Основываясь на непроверенных объяснениях двух лиц, которые Ибрагимов Салман ранее привлекал в качестве свидетелей по другим делам, он сочиняет оперативные рапорта и справки о раскрытии им преступной группы, созданной Ахмеднабиевым аж в 2009 году, для сбора денежных средств по финансированию терроризма, где красочно расписывает роль каждого из них.

Как оказалось, сотрудники правоохранительных органов, начиная с ФСБ, Центров противодействию экстремизму по СКФО и Республике Дагестан, следователи  СК, которые пристально наблюдали за Ахмеднабиевым с самого начала его деятельности и тщательно проверяли всю оперативную информацию о  возможной связи с финансированием терроризма, как самого Ахмеднабиева, так и всех, кто с ним был связан, и не смогли установить какую-либо противоправность этой деятельности. А Ибрагимов Салман установил это простым опросом нужных лиц.

После этого следователь Телевов возбуждает уголовное дело в отношении меня, за организацию финансирования и участие в деятельности организации «Исламское государство», запрещённого на территории Российской Федерации с начала 2015 года.

Хотя, свидетель под псевдонимом Магомедов М., в своих показаниях сообщал следователю о событиях, которые происходили в 2013 и начале 2014 года, т. е. задолго до появления такой организации, как «Исламское государство» и её запрета по решению суда на территории Российской Федерации.

У следователя на момент возбуждения уголовного дела не было никаких сведений о том, что я участвовал в деятельности организации «Исламское государство» или же в организации её финансирования после 13 февраля 2015 года, а, следовательно, не было законных оснований для возбуждения уголовного дела по этим статьям.

А про то, что не было никаких сведений о преступной деятельности Ахмеднабиева, который ещё в начале 2014 года покинул территорию республики Дагестан, я вообще промолчу. Ведь именно следователь Телевов, начиная с 2014 года, расследовал уголовное дело в отношении Ахмеднабиева и досконально проверял всю оперативную информацию о возможной преступной деятельности Ахмеднабиева, но никаких сведений об организации им финансирования терроризма и участия  в игил им не было установлено.

В постановлении о возбуждении уголовного дела от 13 июня 2019 года вообще не содержится сведений о совершенных мною действиях, которые следствие расценивает как моё участие в организации финансирование терроризма, и в запрещённой организации ИГИЛ.

Точно так же, как в постановлении о возбуждении уголовного дела от апреля 2020 года нет каких-либо сведений о совершённых мною противоправных действиях, которые следствие считает участием в запрещённых террористических организациях «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана» и «Высший военный маджлисуль Шура объединенных сил моджахедов Кавказа».

Следствие с первого дня велось с обвинительным уклоном, так как на первом же заседании с следователи следственной группы заявили о том, что наша вина полностью доказана.

Хотя, кроме как ничем не подтверждённых показаний двух засекреченных свидетелей о событиях 2013 г., у них не было доказательств. После таких громких заявлений, следователи делали всё возможное, чтобы не упасть в грязь лицом, доказать нашу виновность.

Мои подробные показания об обстоятельствах дела, который я давал следователю Телевову, ему вообще не были интересны. В ходе допросов он не задал мне ни одного вопоса, и не проверил мои доводы.

У него, как выяснилось, были свои счёты с редакцией газеты «Черновик». 6 апреля 2012 г., в газете «Черновик», была опубликовано статья «Оперативный эксперимент», где была озвучена версия Мустафаевой Юлдуз о вымогательстве денег начальником местного УБЭП Бадюром Телевовым, являющимся отцом следователя Надира Телевова.

За отказ в даче денег, по ее словам, сотрудники УБЭП устроили провокацию взятки с подкидыванием денег. Сам же Телевов неоднократно мне говорил, что придёт время и он закроет эту газету «Черновик», что это лишь вопрос времени.

Также его очень сильно раздражало то, что редакция газеты придавала большой резонанс уголовному делу в отношении Гаджиева, подробно освещая процессы и привлекая к этому внимание общественности.

Никакой речи объективности расследования уголовного дела не могло быть, так как с первого дня нашего задержания у следователей была позиция, что мы виновны и наша вина полностью доказана.

Конечно же, нам больше ничего не оставалось, кроме как озвучивать свою версию и свои доводы через СМИ, так как следователям, уверенным в нашей виновности, не было интересно слушать мои доводы и проверять наши показания, что также вызвало их недовольство.

В ходе многочисленных судебных процессов по продлению меры пресечения, которые часто отменялись и направлялись на новое рассмотрение, даже судьи Советского районного суда Махачкалы прониклись к нам симпатией и лояльностью. Ведь они, имея большой судейский опыт, могли с большой точностью определить, что перед ними находятся люди, далекие от терроризма и радикальных идей.

Я был рад  тому, что несколько судей Советского районного суда Махачкалы, после рассмотрения моих жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ по ВКС, перед этапированием нас в Ростов, обратившись ко мне по имени, сказали с сочувствием: «Абубакар, желаю вам удачи в вашем деле!», ведь они никогда не пожелали бы такого, имея хоть малейшее сомнение в нашей невиновности.

Что же говорить об отношения к нам сотрудников СИЗО-1 города Махачкалы, которые также сочувствовали нам, прекрасно понимая, кто перед ними: человек радикальных взглядов или же противник террористических организаций.

Нет ни одного человека, который когда-нибудь слышал бы от меня, Гаджиева или Тамбиева каких-либо радикальных высказываний или призывов. Наоборот, всех троих знают, как противников террористической организация «Исламское государство», в том числе и сотрудники правоохранительных органов.

Ни один из свидетелей обвинения, кроме, конечно, засекреченных, не сказал, что мы имели радикальные взгляды или поддерживали ИГИЛ.

Наоборот, даже свидетель обвинения Надира Исаева, при всей её неприязни к Гаджиеву, сказала, что он не поддерживал эту организацию и высказывался публично против неё, за что они вынесли ему такфир, то есть объявили неверующим.

А засекреченные свидетели, голословно заявляющие о том, что мы поддерживали идеи террористических организаций, являются лицами, которые имеют к нам неприязнь и сотрудничают со следствием, сообщая недостоверные сведения, считая нас вахабистами, из-за которых, по их мнению, в Дагестане пролилось много крови.

Они нас даже не знали, иначе как объяснить то, что эти секретные свидетели даже не могли нас описать: как мы выглядим, какого роста, телосложения и так далее.  Или же все они потеряли память именно в этой части? Конечно же, нет.

Чтобы как-то связать Ахмеднабиева и нас с финансированием терроризма, следствие  попыталось связать с нами Алиева Ровшана, который, как оказалось, даже намаз не совершал до конца 2014 года, и проживал до этого времени в Москве. Получилось это у обвинения скажем не очень складно.

Развалилась в суде и версия обвинения о том, что фонд «Амана» осуществлял свою деятельность под руководством Ахмеднабиева, и он использовал собранные денежные средства для финансирования терроризма. Следствие даже не истребовало сведения о движении денежных средств по счетам фонда «Амана».

Следствие также не нашло подтверждения голословным заявлениям засекреченных свидетелей о том, что мы на собранные денежные приобретали автомобили, квартиры, дома, недвижимость и так далее. Какие основания доверять правдивости их показаний, если и в этом они пытались ввести нас в заблуждение?

Мне очень жаль этих людей, которые по каким-то причинам решили оболгать незнакомых им людей, лишив наших семьи и детей возможности быть рядом с нами. Ведь когда-нибудь у них должна проснуться совесть, а это непременно произойдёт, и с этого момента они не обретут счастья. Ни в этом мире, ни в следующем. А ведь совесть – это самый суровый судья, который не даст человеку покоя в душе.

Нет у обвинения опровержения моих доводов в том, что после закрытия благотворительного фонда «Ансар» в сентябре 2014 г., я и Алиев Карим  прекратили какую-либо совместную деятельность с Ахмеднабиевым.

Наоборот, свидетель обвинения Исаева Надира подтвердила то, что когда она начала работать с Ахмеднабиевым, то есть в конце сентября и начале октября 2014 года, у Ахмеднабиева и Алиева Карима были разногласия, и они уже не работали вместе. Это подтвердили также свидетели Денгаев Г. и Ахмеднабиев Сааду.

Следствие не обнаружило каких либо переписок Ахмеднабиева со мной после сентября 2014 г. в моих электронных устройствах, хотя были восстановлены все сообщения с 2013 года.

Перед вами находятся три человека, обвиняемые в совершении преступления в организованной группе, которые познакомились в клетке Советского районного суда города Махачкалы.

Моё ранее знакомство с Гаджиевым где-то на свадьбе, которое ограничилась лишь рукопожатием, знакомством-то можно назвать с натяжкой.

Об участии Гаджиева и Тамбиева Кемала в деятельности Ахмеднабиева мне стало известно со слов следователя.

Я очень рад, что следствие выбрало мне в сообщники таких замечательных людей, как Гаджиев и Тамбиев, которых я считаю достойными людьми, чтобы с них брали пример порядочности и честности

Я очень рад, что следствие выбрало мне в сообщники таких замечательных людей, как Гаджиев и Тамбиев, которых я считаю достойными людьми, чтобы с них брали пример порядочности и честности. Их жизненные принципы и моральные ценности никогда не позволят им совершить преступление или поддерживать несправедливость в отношении любого человека, вне зависимости от того, какой он религии или национальности.

Чтобы вы понимали, о чём речь, я приведу один пример, который ярко продемонстрирует это.

Перед этапом в Ростов, у одного из нас возник вопрос: «Можно ли взять с собой книгу, находящуюся на балансе СИЗО, которую не успел дочитать?». На что Гаджиев ответил, что мы не имеем права забрать с собой в другое СИЗО книгу, которая является имуществом СИЗО-1 и не является нашей собственностью.

Этот случай очень хорошо характеризует личность не только Гаджиева, который ответил на вопрос, но и Тамбиева, который задал этот вопрос, и которого волнует даже то, имеет ли он право брать книгу из одного СИЗО в другое!

Я думаю, что и судебная коллегия, имея достаточно большой опыт рассмотрения дела по террористическим статьям, сделала для себя выводы о том, какие подсудимые перед ними в этом судебном процессе, и какое отношение у нас к терроризму.

Лично мне, конечно, было приятно слышать от суда вежливое обращение по имени отчеству, о том, что в ходе процесса у нас сложились конструктивные, нормальные а взаимоотношения. Как-то даже прозвучала фраза, что жаль, что приходится встречаться в такой обстановке…

Нам от разных источников доходила информация о том, оперативники и следователи, которые расследовали данное уголовное дело на 100% уверены в том, что нас признают виновными, и суд назначит нам наказание в виде длительного срока лишение свободы.

Эта информация ими озвучивалась, в том числе и обвиняемым по террористическим статьям, которые были задержаны после нас, и приехали в Ростовское СИЗО.

Им прямо так и говорили, что в Ростове свои судьи, и у них всё там решено, и у нас нет никаких шансов. Конечно же, мы в это не верим, как и значительная часть общественности, следящей за нашим процессом…

В завершении последнего слова хочу сказать следующее:

Моего отца все знают, как очень религиозного человека. Он, в своё время, был имамом в нашем селе и даже давал пятничные проповеди в центральной мечети района. Он меня с детства учил Исламу и дал  мне религиозное воспитание.

Моя мать работает учителем в школе более 40 лет. Имеет красный диплом математика и множество наград и грамот. Была моим классным руководителем и требовала с меня в 10 раз больше, чем с других учеников.

Моя старшая сестра Зумруд закончила филологический факультет на красный диплом. Имеет множество наград и грамот в том числе «Предприниматель  2020 г.», лучший бизнес-тренер России 2021 г., диплом от Комитета поддержки программ президента РФ «Предприниматель 2022г в сфере бизнес-образования», диплом победителя форума «Сколково» во Всероссийском конкурсе технологических решений и инновационных компаний РФ на номинации «Прорыв года 2022. Инновации в образовании». На её социальной странице – миллион подписчиков.

Для чего для этого все сообщаю?

Для того, что бы сказать, что им не стыдно за меня. Им не стыдно за меня, так как они знают, что я не имею отношения тому в чем меня обвиняют. Они ходят с высоко поднятой головой.

Абсолютно все мои односельчане уверенны в моей невиновности и высказывать слова поддержки мой близким, так как знают меня самого детства. Также как они были уверены в моей невиновности предыдущий раз, когда из меня пытались сделать наркомана, и осудили за хранение наркотиков для «личного употребления».

Во время судебного процесса по первому уголовному делу, моя мать пришла за свиданием к секретарю судьи Советского районного суда Махачкалы, и судья  Абдулгапуров Камильпаша попросил её зайти в кабинет.

В ходе беседы он на аварском ей сказал, что он прекрасно понимает, что оружие и наркотики мне подбросили, но не может меня оправдать, и даст мне минимальный срок.

Он сдержал свое обещание, но я увидел глазах своей матери разочарование и боль, когда она это мне рассказывала. Разочарование в том, что мы простые люди не можем рассчитывать на справедливость и защиту в суде. Такое же разочарование к местным судам у большинства простых дагестанцев, которые не верят в правосудие в дагестанских судах.

Когда же моим родителям сообщили, что дело будет рассматриваться в ростовском суде, то они обрадовались, говоря, что в нашем суде они не рассчитывали на справедливое и беспристрастное рассмотрение и приговор.

У них появилась надежда на справедливость и защиту в ростовском суде, как и у множества дагестанцев, которые следят за нашим делом и переживают за нас.

Все 3 года судебного разбирательства в глубине души наших семей и множества дагестанцев тлеет надежда в то, что невиновным не будет назначено наказания в виде лишения свободы на длительные сроки, и мы вернемся к своим семьям.

Прошу суд не убивать надежду людей на справедливость и защиту прав невиновных в суде, и вынести оправдательный приговор, который общество примет как законный и справедливый.

07.09.2023 г.      Ризванов А. С.