Дагестанцы сами кого угодно научат толерантности

Сегодня ровно 5 лет со дня задержания журналиста «Черновика» Абдулмумина Гаджиева, программиста Кемала Тамбиева и юриста Абубакара Ризванова.

«Черновик» считает данные обвинения незаконными, не обоснованными, результатом фантазии оперативно-следственных органов.

Журналистка Катерина Нерозникова взяла у Абдулмумина Гаджиева интервью на «юбилей», передав вопросы в СИЗО Новочеркасска.

Он рассказал, чем занимается в заключении, как поддерживает семью, что думает об «аэропортовских событиях», о том, насколько опасно быть несогласным с властью, о своём отношении к уехавшим из России после начала СВО, о внедрении Википедии и чата GPT в СИЗО, об израильской агрессии в Палестине и о том, чем займётся после освобождения…

Стал добрее

– Вы уже пять лет провели в заключении. Как поменялись взгляды на жизнь за это время?

– Взгляды на жизнь не поменялись совсем. Скорее, прошли хорошую проверку на прочность и только укоренились. Добрее стал, может…

Вообще, часто повторяю, что попал в тюрьму в идеальном возрасте: не слишком молодым, чтобы штормило интеллектуально или идеологически, и не совсем старым, чтобы лишиться энтузиазма.

– Что помогает выживать в российской тюрьме? Посоветуйте, как не падать духом? Все говорят – надо верить, ждать, справедливость восторжествует. Но многим хочется узнать о чем-то более практическом.

– Во-первых, убеждён, что современный прогрессивный мир свернул не туда, когда взял за основу уголовного наказания длительное тюремное заключение.

В той форме, в какой это реализуется сегодня, тюрьма не решает возложенные на неё задачи. Не говоря уже о состоянии российских тюрем.

Президент России Владимир Путин сколько угодно может рассказывать уполномоченному по правам человека в РФ Татьяне Москальковой, что «люди должны содержаться в человеческих условиях», но сотрудники ростовского СИЗО, кишащего 30-сантиметровыми крысами, всё равно будут отвечать на любые претензии словами: «А чего вы хотели, его же ещё Екатерина строила!». И не поспоришь.

Ростовский СИЗО, к слову, намного свежее астраханского, волгоградского или новочеркасского. Толстой хорошо покритиковал систему уголовных наказаний в «Воскресенье», но полноценную практическую альтернативу не предложил.

Было бы здорово хотя бы дать российским заключённым возможность проводить время с большей пользой без вреда для общества.

Абдулмумин Гаджиев и Абубакар Ризванов

Например, открыть им доступ к Википедии (без свободного доступа в интернет) или к GPT-чату в образовательных рамках. Технически это несложно реализовать. Но тогда, конечно, будет меньше желающих отправляться на СВО.

Во-вторых, отвечая на ваш вопрос… «Выживать» – не наш путь. Труднее всего это удаётся как раз тем, кто постоянно фокусируется на том, чтобы выжить.

«Верить и ждать», что «справедливость восторжествует», жить этим – не самый лучший способ времяпровождения в тюрьме. Справедливость в таком узком понимании не всегда торжествует.

Поэтому когда человек привязывает себя, свои чаяния к неопределённому будущему, вместо того, чтобы жить здесь и сейчас, используя имеющиеся возможности развиваться, читать, писать, созидать… он обесценивает своё время, терроризирует себя психологически и съедает изнутри.

Надеяться на лучшее и быть оптимистом нужно всегда. Но надо наполнять своё существование смыслом здесь и сейчас.

Российская тюрьма – не израильская. Здесь можно изучить английский, научиться готовить, выучить Коран, стать специалистом по тайм-менеджменту, освоить школьный курс математики. Я вот, например, журналистом стал. Вы поверите, если я скажу, что мне не хватает времени на свои дела? Я тут не высыпаюсь нормально!..

Как быть отцом вдали от детей

– Как вы поддерживаете отношения с семьей? Переживаете ли за жену, как она справляется сама с домом и четырьмя детьми?

– Переживаю, конечно.

За родителей, за супругу, за детей, за друзей… Хвала Всевышнему, они справляются. Мы плотно общаемся через звонки и письма. Семья полностью под моим контролем.

Внимательно слежу за развитием и увлечениями всех четверых. Все они помогают маме каждый по-своему. Старший уже зарабатывает, второй – внушает уверенность и невозмутимость, третий – больше всех помогает по дому, младший – дарит хорошее настроение.

Супруга раньше хотела больше работать, машину водить. Я не хотел, чтобы она садилась за руль, и она не садилась. После моего задержания ей пришлось.

Теперь говорит, не женское это дело. Ждёт меня, чтобы отдать ключи и сидеть дома.

– Помогала ли вам жена в судебном процессе после его переноса в Ростов? Раньше она выступала общественным защитником.

– В её непосредственном участии в судебном процессе не было необходимости. Она боец более важного фронта – невидимого: моя правая рука на воле.

Супруга лучше всех знала, что мне нужно, и сделала всё возможное, чтобы я полноценно общался с детьми, обзавёлся необходимой литературой и имел возможность публиковаться.

Все мои рассказы, истории заключённых, интервью, освещение судебного процесса – всё это увидело свет во многом благодаря ей.

–Ваш сын уже сам ведет телеграмм-канал, пишет внятные тексты, и (кажется) хочет быть похожим на вас. Что вы думаете об этом?

– Рад, что ему нравится писать, что есть потребность выражать свои мысли. В какой-то степени всегда этому способствовал: побуждал с детства к чтению, водил на кружки по ораторскому искусству, уже из тюрьмы просил регулярно вести и присылать мне личный дневник.

Мне было важно, чтобы он не озлобился, имел здоровые амбиции и позитивно смотрел в будущее.

Сейчас, как и подобает 16-летнему парню, его самая большая дилемма – это слишком широкий круг интересов: от фотографии до программирования. В целом, всё отлично, я спокоен.

– Обижал ли кто-то вашу семью – жену или детей – из-за того, что вы в тюрьме?

– Этот вопрос я отправил письмом супруге. Вот, что она ответила: «Не могу вспомнить такого. Все вокруг нас с самого начала всячески поддерживали: от предложений помощи известными в дагестанском обществе людьми до ситуаций, когда таксист не брал денег за проезд. Или, открыв бардачок, доставал стопку смятых 50-100 рублевых купюр и клал сыну в руку со словами: "Вам больше пригодится". Или, когда увидев на почте слово "СИЗО" и имя получателя, почтальонша с полным сочувствия взглядом и улыбкой отказывалась брать плату за коробку, обычно покупаемую в отделении.

Даже мелочами не назвать эти моменты.

Детей, где бы они не оказались, тоже всегда поддерживают педагоги, одноклассники, тренера, люди, которые как-то соприкасаются с ними по жизни. Третий сын (ему сейчас 10 лет) много раз рассказывал, как к нему в школе подходили учителя, которые не ведут у него уроки, обнимали и подбадривали словами о том, что всё будет хорошо. Все папы герои для своих мальчиков, но наши видят, что их папа герой не только для них. Ну вот, спросили про обиды, а получилось про поддержку». Конец её слов. (Я сократил немного.)

– Интересно было бы узнать, как вы справляетесь с ролью отца, будучи далеко от детей. Получается ли сделать так, чтобы они чувствовали, что папа есть и он их любит?

– Для меня это было очень важно. Ничто другое не заботило меня в день задержания, как мысли о матери и сыновьях.

Я из тех людей, для которых семья и дети – главный проект жизни. Всегда переживал в поездках, когда расставался с ними больше, чем на несколько дней.

Поэтому первые дни в карантине махачкалинского СИЗО были для меня тяжёлыми.

Помню, как сжималось сердце, когда встречал имена сыновей, читая Коран. Потом собрался, расписал план действий, начал с каждым отдельную переписку и обнаружил, что быть отцом, которого любят и слушают, из тюрьмы даже легче. И, конечно, во многом это заслуга тех, кто находился рядом с ними эти пять лет.

Когда меня арестовали, моему младшему было полтора года. Сейчас ему шесть с половиной, и мы с ним большие друзья.

Тюрьма – это место, где учишься и можно научить

– Вы рассказывали, что ведете в тюрьме работу по просвещению сокамерников, что пишете тексты, что даже получалось проводить расследования. Было бы здорово немного подробнее узнать, над чем вы работаете.

– Тюрьма – это место, где ты встречаешь много разных людей с разными взглядами, разными проблемами из разных городов. Если у кого-то можно было чему-то поучиться или кого-то чему-то научить, я старался не упускать такую возможность.

Это может быть что угодно: кулинария, математика, арабский язык, копирайтинг, правильное питание, тайм-менеджмент, фитнес-тренировки…

Одно из направлений, которым я и мои «подельники» активно занимались эти годы – анализ сфабрикованных в Дагестане и за его пределами уголовных дел по терроризму.

Сформировалось определённое понимание, как мыслят спецслужбы, как выстраивают работу на местах.

Материалы уголовных дел зачастую нормально не читают ни сами обвиняемые, ни их адвокаты. Не говоря уже о сравнительном анализе.

Кемал Тамбиев, Абдулмумин Гаджиев и Абубакар Ризванов

Если собрать все дела из Юждага и сравнить их между собой, можно на примере отдельно взятых дербентских оперативников проследить всю «производственную цепочку», начиная с оборудованной базы пыток под Дербентом и заканчивая группой понятых-наркоманов (именно распространителей), которых они словно взяли в штат.

Общество не до конца понимает, как пагубно деятельность подобных «правоохранителей» влияет на криминогенную обстановку в самых разных слоях населения.

Возможно, в будущем эти темы станут предметом исследований. А пока мы продолжим находить здесь таких самородков, как бывший маршрутчик Мирзали Мирзалиев, оказавшийся прирождённым правозащитником, и передавать им эстафету.

Про принципы и двойные стандарты

– В последние полтора года, после начала СВО, многие не провластные люди уехали из России. Как вы думаете, это правильно? Насколько опасно в России тем, кто с властью не согласен?

– Наверное, быть несогласным с властью сейчас в той или иной степени опасно везде. В России за лайк неугодного поста можно десять лет отхватить.

В некоторых странах Европы власть, возможно, посчитала бы меня плохим отцом и отобрала детей через ювенальные органы. А в Израиле я бы, скорее всего, сидел в тюрьме, из которой ну никак не смог бы дать вам интервью.

По поводу уехавших… Иметь принципы, которые для человека выше слепого патриотизма – правильно. Обратное нелогично. Иначе патриоты всех стран были бы правы.

Другое дело, что у некоторых уехавших этими принципами оказались двойные стандарты.

– В Дагестане очень бурно обсуждается израильская агрессия в Палестине, были протесты и масса скандалов. Как считаете, что должны были сделать российские власти, чтобы успокоить людей? И нужно ли ждать роста ненависти по национальному признаку в Дагестане из-за этого?

– В Дагестане нет проблемы «ненависти по национальному признаку». Это была достаточно вольная трактовка аэропортовских событий со стороны определённых СМИ, имеющих свои политические предпочтения. (Имеется ввиду обозначение событий в аэропорту «Уйташ» в Махачкале, как «антисемитские». – «Черновик».)

Если бы примерно то же самое произошло где-нибудь в Грузии, а вместо евреев в этой истории были русские, те же самые СМИ расставили бы в ней совершенно другие акценты.

Дагестанцы сами кого угодно научат межнациональной толерантности.

В обществе есть совершенно чёткая позиция по событиям, которые сейчас имеют место в секторе Газа. И эта позиция совпадает с мнением адекватных людей по всему миру.

Она не связана с национальностью израильтян – евреи веками спокойно живут в Дагестане и являются полноправными членами дагестанского общества. Она связана с геноцидом, который мы все сегодня наблюдаем.

Что касается позиции российской власти – ситуация двоякая. С одной стороны власть, наверное, хотела бы органично влиться в антиамериканский протест, дав заодно той же дагестанской молодёжи выпустить пар.

К примеру, если бы дагестанские студенты присоединились к протестным студенческим акциям против израильского геноцида по всему миру, от этого в какой-то степени выиграли бы все.

Но с другой стороны это приведёт к росту самой культуры протеста в обществе... Власть в нынешних реалиях решила не рисковать.

– Есть ли шансы, что вы можете выйти раньше срока? Что планируете делать, когда выйдете из тюрьмы?

– Насчёт шансов – какая-то слишком трагичная постановка вопроса! После освобождения планирую делать то же самое, что делал до освобождения: читать, писать, учиться и преподавать. ]§[

Источник: https://telegra.ph/Dagestancy-sami-kogo-ugodno-nauchat-tolerantnosti-06-14

Мы в телеграм - @chernovik