Дербентские оборотни

 [Данный материал является продолжением рассказа «База пыток под Дербентом»] 

После около трёх часов истязаний и издевательств все вышли из избушки, кроме одного. Он минут пять молча ходил по помещению, потом подошёл ко мне, сел у головы и спросил: 

- Знаешь почему ты здесь оказался? 

- Нет. 

- Ты здесь только потому что общался не с теми людьми. 

- С кем? 

- С Исламом и Гасаном. 

Я боялся что-то ответить. Возможно, им сказали то же самое про меня. 

В 2014 году Ислам участвовал в вооружённых действиях в Сирии, затем вернулся в Дагестан и пошел с явкой с повинной в органы, после чего практически не выходил из дома. К нему пришли работники ЦПЭ и стали уговаривать представить всё так, словно его задержали. Обещали маленький срок. На вопрос Ислама, зачем это нужно, если он сам пришёл с повинной, ему ответили, что им нужна статистика по раскрываемости. Ислам не согласился. Через некоторое время у него дома провели спецоперацию, и он был задержан. В итоге Ислам отсидел чуть меньше года и вышел на свободу. С тех пор он постоянно был под наблюдением. 

- Просто подпиши что мы тебе дадим, и больше никто тебя не тронет. Вернешься к своей семье и детям и сохранишь здоровье. 

Я молчал. В этот момент в помещение вернулись все, кто меня пытал. Один из них спросил: «Ну что, он согласен?». 

Не дожидаясь, пока за меня ответят, я стал говорить: «Почему вы так несправедливы со мной? Если я совершил что-то, накажите меня в соответствии с законом». Мои слова взбесили их. Один из них залез мне на спину и стал давить армейскими берцами. Я напрягся изо всех сил, и в этот момент они пустили разряд тока. Это была невыносимая боль. Чтобы моих криков не было слышно, мне в рот засунули тряпку. Ток остановили только тогда, когда я уже готов был потерять сознание. 

Тот, кто стоял на моей спине, слез с неё и сказал: «С этого дня забудь про закон. Тебя никто не услышит. Где бы ты не находился, ты не будешь в безопасности от нас: мы заберем тебя и повторим пытки». Они много раз говорили, что могут на моих глазах так же пытать моих родителей и жену. 

Вдруг кто-то сказал: «Старший идёт, старший…»

«Старший» зашëл в избушку, присел на корточки у моей головы и спросил:

- Это ты водитель маршрутки? 

- Да. 

- Ну что он, признался во всём? Проблем не будет с ним? - «старший» обратился к остальным. 

- Вроде не должно быть, он согласен всё подписать. 

«Старший» вышел. Он ничего не сказал, но, возможно, показал что-то знаком и меня опять начали бить током. Я стал кричать, что подпишу любые бумаги, если они прекратят. 

- Воот… это мне уже нравится. Ладно, мы больше не будем. Это было так, чтобы удостовериться в твоей серьёзности. 

Я лежал на полу весь вспотевший. Во рту и горле все пересохло. Тело и кости ныли от ударов током. Я не чувствовал своих рук, чувствовал только как пластиковые стяжки впились в кожу. 

Я попросил развязать или хотя бы расслабить руки. Один с издёвкой спросил: «А ты не обосрался?»

Я почувствовал, как лезвие ножа касается моей руки. Он срезал соединяющую руки стяжку, и две безжизненные конечности без моей воли упали по бокам. 

Меня подняли на ноги, держа с двух сторон за локти и замотали руки спереди скотчем. Затем вывели из помещения и куда-то повели. Метров через 50 один их них стал негромко говорить: «Гражданские, гражданские!». Гаджиев Самир резко потянул меня за руки вниз. Я почувствовал резкую боль и присел на корточки. Минут через десять меня повели дальше и посадили на заднее сиденье машины. Впереди сидели Самир и Мурад, которые меня пытали. 

Через некоторое время в машину рядом со мной сел ещё один человек. Мы тронулись. Минут через 10 езды по разбитой дороге человек, сидевший рядом, спросил: «Можно мне голову поднять?». Это был голос моего знакомого Гасана. Я не сказал ни слова. 

В один момент Самиру позвонили. Из разговора я понял, что у ворот отдела полиции собрались наши родственники, которые ищут нас. Самира предупреждали, чтобы он там не проезжал. 

Через некоторое время машина остановилась. Самир вывел Гасана, я остался внутри. Я спросил Мурада:

- Куда мы приехали? 

- Сейчас вас сделают здесь шахидами. 

Я услышал выстрелы и очень сильно испугался. «Неужели нас вот так просто расстреляют и скажут родственникам, что мы были уничтожены в спецоперации?!». Мурад прервал мои мысли словами: «Слышал? Теперь твоя очередь». Я был в очень сильно подавленном состоянии и реально думал, что это последняя минута моей жизни. 

Через некоторое время прозвучало ещё много выстрелов, и я понял, что меня проводят мимо тира в отделе полиции. Вокруг смеялись. Говорили: «Это вахабист, который собирался нас убивать». 

У оперативника

Мы вошли в здание, меня завели в кабинет и посадили на стул. В кабинет вошёл Гадыров Таджеддин Азерович, который стал играть роль «доброго полицейского» и сказал сидящему рядом сотруднику: «Что они с ним сделали?? Ты почему сидишь смотришь и до сих пор не развязал его?!». Таджеддин стал разматывать скотч на моей голове. У меня сильно болели уши, спина, руки, голова. Я чувствовал головокружение и тошноту. Он разрезал ножом скотч на руках и сказал: «Разминай руки потихоньку, пусть кровь циркулирует». 

Я не мог пошевелить пальцами. Они были сильно опухшим и синими. На запястьях были вдавленные следы с кровью от пластиковых хомутов - во время пыток я сильно дëргал руками и не чувствовал, что наношу себе раны. 

- Что, сильно тебя пытали? 

- Да. 

- Они больные люди, без пыток не могут. 

У него был дефект речи: он сильно шепелявил и не мог произносить букву «с». Он что-то слушал в телефоне, прикладывая его к уху, и делал записи. Примерно через час он сказал: «Давай, расскажи как всё было». Я начал рассказывать, как меня похитили и пытали, склоняя к самооговору. Он сильно разозлился и угрожающим тоном сказал: «Не это я тебя прошу рассказывать!». И начал перечислять мне то, к чему меня принуждали во время пыток. Я наивно стал объяснять, что всё это неправда. Он изменился в лице, стал стучать кулаком по столу. И кричать: «Тебе мало было? Может, снова их позвать? Они никуда не уехали, они здесь, рядом!». 

Я понял, что от одних садистов попал в руки других. Видя мои колебания, он достал из шкафчика чёрный пакет, подошёл ко мне и стал надевать его мне на голову со словами «видимо тебе не хватило». Я понял, что он собирается душить меня. Я не чувствовал свои онемевшие после тока руки и не мог даже поднять их, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Я был вынужден попросить его не душить меня. Он спросил, согласен ли я дать нужные им показания. Я не спал, не ел и не пил больше суток. Тело меня не слушалось. Я сказал «да». 

Он долго печатал своё же сочинение. На часах было 2:20. Я попросил дать мне возможность совершить утреннюю молитву. Он с ненавистью крикнул, что ещё не закончил. 

Через некоторое время в кабинет вошёл Махсубов Шамиль Мирземагомедович с чёрным пакетом, из которого он высыпали патроны. Он засунул их мне в карман и заставил потрогать. Я не мог сжимать пальцы, но он мне помог. 

В три часа ночи Таджеддин закончил печатать. Он начал собирать свои вещи и сказал мне: «Ты попал! Тебе было бы легче отмазаться, если бы ты убил человека. Тебе никто не поможет, кроме Аллаха. Делай дуа. И скажи спасибо, что попал к нам. Если бы тебя брали русские, ты был бы уже мёртв». 

Мне дали совершить намаз, я попил воды и почистил свою одежду от пыли и грязи. Меня посадили в грязную камеру напротив дежурной части ("обезьянник") со следами засохшей крови на полу и скамейке.

У дознавателя

Я смог поспать только около часа и находился там до 9 утра, пока за мной не пришёл дознаватель Адам Гаджиев в звании капитана полиции. Он завел меня в кабинет и сел за стол. Я тоже сел на один из стульев. Он с демонстративной неприязнью сказал, чтобы я отодвинул стул и отсел от него подальше. Я понял, что этот человек ничем не отличается от остальных. В общем я просидел в этом кабинете с 9 утра до 6 вечера. Я сгибался от усталости, у меня сильно ныло плечо, болела спина и голова. Дознаватель периодически кричал: «Сядь ровно, ты не дома у себя находишься». [В распоряжении администрации канала имеются видеозаписи допроса Али дознавателем Адамом Гаджиевым, на которых Али, ещё не отошедших от пыток током, сильно заикается и не может нормально разговаривать].

С лжеадвокатом

В 2 часа дня он позвонил, чтобы мне отправили адвоката. Через некоторое время явился лжезащитник Магомедэминов Магомедэмин, с которым они тепло поздоровались и поговорили, после чего вместе вышли из кабинета. Через некоторое время лжезащитник вошёл ко мне один. Я рассказал ему всю свою историю, на что он стал склонять меня, чтобы я подписал всё, что от меня требуют, и стал обманывать, что в таком случае мне дадут условный срок и выпустят на свободу. Он говорил, что желает мне только добра. Я ответил, что если он желает мне добра, пусть тайно сообщит обо мне моему отцу. И сказал, что хочу нанять адвокатом своего соседа Курбана Курбанова. Я продиктовал ему номер отца. В кабинет вошёл Адам Гаджиев и лжеадвокат сразу сообщил ему мою просьбу. Адам Гаджиев позвонил по телефону, после чего в кабинет забежали сотрудники ЦПЭ, которые меня пытали, и стали избивать на глазах дознавателя… 

[Продолжение следует… ]

Абдулмумин из СИЗО Ростова-на-Дону